Эвелин Беркман - Случайный спутник

• Название: Случайный спутник
• Автор: Эвелин Беркман
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994

Предчувствие нахлынуло сразу, как только она увидела этот конверт из добротной старой бумаги. Предчувствие чего-то нового, врывающегося в ее жизнь. Кто знает, что оно сулит — радость или беду. Если весть добрая, она будет благодарна судьбе, но тревога не оставляла ее эти дни и приучила ожидать худшего. Она взглянула на адрес…

---

Из последних сил, руками и ногами, она сгребла мусор на прежнее место, за гробницу, чтобы скрыть под ним последнюю строку эпитафии. Может, это и пустая предосторожность, но все-таки…

Взяв фонарь и молоток, Марта шатаясь пошла к выходу и из последних сил преодолела ступеньки, оступаясь, торопясь, словно уходя от погони. И ни разу не обернулась туда, где темный силуэт принцессы в слабом свете почти уже унесенного фонаря с непобедимой грацией царил над двумя новыми молчаливыми сотоварищами.

Марта вышла в дождь и туман постаревшая, будто пронеслось много лет, а не сколько-то там часов. Сумрачное небо не позволяло и предположить времени суток.

Где-то недалеко от дворца она приостановилась и последним усилием бросила деревянный молоток — далеко, насколько могла, наугад, взглядом проследив его падение в зелень, как в глубокую воду.

Глава 20

— Будьте любезны, фройляйн, перечитайте ваше заявление и подпишите его. — Начальник вюрцбургской полиции подчеркнуто вежливо подал Марте несколько машинописных страниц.

— Просмотрите, мисс Хевенс, — вмешался полковник Грэхэм из консульства США, сидевший сбоку стола. — Просто подсмотрите, не тратьте время. Это формальность. — Он сочувственно смотрел на ее измученное лицо, бессильные пальцы. — Может быть, стакан воды?

— Благодарю вас, не стоит, — слабо улыбнулась Марта. «Мое полное имя Марта Донелсон Хевенс. Я гражданка США. Мне 28 лет. Постоянный адрес: 643У, 38-я улица, однако квартира сдана в поднаем до октября следующего года. Я служу в Нью-Йоркском историческом музее. В Англии нахожусь по программе обмена музейными кадрами и работаю в Музее города Лондона под руководством сэра Фредерика Соунса.

В настоящее время нахожусь в двухнедельном отпуске. Приехала в Германию неделю назад с целью осмотра культурных ценностей и достопримечательностей. Делаю это по собственному побуждению и из профессионального интереса. Сегодня, сразу после полудня — точного времени указать не могу, — я осматривала дворцовую церковь в Рейнольдс-Тюрме, в частности, мемориал принцессы Шарлотты. Внезапно я услышала громкие голоса в церкви, потом двое мужчин спустились по лестнице в склеп, где в тот момент находилась я. Одного из них я никогда не встречала, другого узнала, так как он работал в том же музее, что и я, но, полагаю, на нерегулярной основе. Я немного с ним знакома. Его фамилия Дермотт. Он первым сошел по лестнице, за ним другой. Они ссорились, но я не знаю, по какому поводу. Ссора началась, видимо, раньше, я услышала только несколько слов. Повторить их в точности не могу. Все случилось так быстро, и когда я увидела, что они оба с револьверами, то слишком испугалась, чтобы вслушиваться. Потом раздался выстрел. Кто стрелял, я не видела, потому что потеряла сознание. Придя в себя, обнаружила, что лежу на полу. Оба мужчины тоже лежали, не двигаясь. Я немедленно выбежала из церкви, чтобы позвать на помощь, доехала до ближайшего телефона и позвонила в вюрцбургскую полицию. Больше мне нечего добавить к этому заявлению, написанному мной по собственной воле, без насилия и принуждения»

— Все верно. — Марта подняла глаза и взяла предложенную полицейским ручку.

— Итак, — важно произнес начальник полиции, постукивая ее заявлением по столу, — эта информация подтверждается полученными нами сведениями. — Он повернул голову, адресуясь к полковнику. — Молодой человек, Дермотт, действительно был застрелен стариком, чье имя Ставро, он, между прочим, с Кипра. Револьвер молодого не разряжен. В этом нет сомнений: в момент обследования они все еще держали в руках оружие, и положение рук было вполне естественным. Старший умер от инфаркта, вызванного, возможно, возбуждением. Это установлено полицейским врачом, который утверждает, что у того были все признаки острой сердечной недостаточности. Однако, — он нахмурился, — я не могу сказать, что полностью удовлетворен. Признавая, что фройляйн Хевенс рассказала нам все, что знает…

— Ну, разумеется, она рассказала вам все, — резко перебил полковник. Она американская туристка, которой настолько не повезло, что пришлось стать свидетельницей убийства. Вы же не собираетесь из-за этого заводить на нее дело? Позвольте напомнить вам, что такая реклама вряд ли привлечет в Германию американских туристов.

— Я собирался сказать, когда вы меня перебили, — ледяным тоном проговорил полицейский, — что мы продолжим наше расследование. Слишком много здесь необъясненного, а дело любопытное, очень…

— Возможно, — ответил полковник. — Но вопрос сейчас в том, имеет ли мисс Хевенс какое-нибудь отношение к этому делу. Если нет, зачем ее задерживать? Или вы подозреваете, что она каким-то образом замешана в убийстве?

— Нет-нет, — торопливо и в то же время неохотно сказал немец. — Я хочу только…

— Прикасалась ли мисс Хевенс к какому-нибудь из револьверов? — наступал полковник. — Есть ли доказательства, что она причастна к трагедии?

— Нет, — с еще большей неохотой признал полицейский. — Однако…

— Ну и все. — Полковник поднялся. — Незачем задерживать бедную мисс дальше. Не так ли?

— Полагаю, что так, — вынужденно согласился начальник полиции, тоже вставая, но не смог не добавить: — Разумеется, если возникнут осложнения, у меня имеется адрес фройляйн, и я смогу обратиться к английским властям…

— Сделайте одолжение.

— Благодарю за внимание, герр полковник.

— Пойдемте, мисс Хевенс. Я отвезу вас в отель. — И полковник бережно взял Марту под руку.

Начальник полиции дождался, когда за ними закроется дверь, и улыбка, прятавшаяся в глазах, расползлась по лицу. Хорошенькая история! Показания этой девицы — с начала до конца чистая липа. Она, видите ли, слегка знакома с молодым и совсем не знает старого! Как же, байка для простаков. Его не обманешь. Эта история стара, как мир, и ясна, как стеклышко. Мужчины дрались из-за нее, вот и все. Старика она, надо полагать, поощряла из-за денег, и ставлю на кон свою профессиональную репутацию, старик богат. А молодого придерживала для других целей, что старик и обнаружил. Вообще историйка дурно пахнет, и ничего удивительного, что девица пытается замести следы. Вот было бы забавно выудить из нее признание, нет же, пришлось церемониться… Но формально ее доводы удовлетворительны, не говоря уж о высокопоставленном американце, который ускорил расследование. Надо быть осторожней, пока он в Вюрцбурге. Жаль, жаль. Как холодно и беспощадно он устроил бы ей допрос по всем правилам и, рано дали поздно, все равно заставил бы описать грязную сцену, в результате которой две жертвы — молодой человек и порочный старик из ревности к ней сцепились не на жизнь, а на смерть.

«Сильное сексуальное возбуждение, как правило, опасно для лиц преклонного возраста», — подумал он цитатой из «Руководства по психологии для полицейских».

Было всего лишь полдевятого вечера. Непостижимо, как быстро все это произошло. Выяснилось, что Марта вышла из церкви не позже двух часов пополудни. Теперь она лежала в постели такая измученная, что казалось, никогда уже не оправится, и все-таки никак не могла уснуть.

Лицо Тревора стояло перед глазами, душераздирающе близко и отчетливо. Не такое, каким она видела его в последний раз, обезображенное алчностью и готовностью к душегубству, — а то, родное, улыбающееся, с ласковыми глазами, чистое, благородное лицо. И сопутствовала видению невыносимая сердечная боль.

Она вертелась в постели, словно, сменив положение, можно было прогнать эту боль, и искала от нее защиты, стараясь вспомнить, каким отвратительным он был сегодня: его цинизм, его мерзкую браваду и желание оправдать свои предательства. Но усилия ее были тщетны: злобная маска убегала ее, перед глазами стоял милый лик, наполнявший ее когда-то таким счастьем, таким покоем… и этого ей не забыть, это с ней навсегда.

Невыносимым становилось это желание и неумение плакать. Надо думать о чем-то другом, быстро, быстрее. Об истории, которую она, например, должна сочинить для мистера Мак-Ивора; бедный старик, он будет разочарован: ведь она не привезет ему ничего, кроме описания пышных принцессиных похорон…

И тут ее озарило, да так, что она даже вскинулась в кровати, глядя в темноту широко открытыми глазами. События разворачивались с такой стремительностью, что она упустила это из виду. Теперь до нее дошло, и мурашки побежали по коже.

Если в Шарлоттиной гробнице был Яков, то кто же кто? — был публично повешен?

Глава 21

Яркое солнце слепило глаза, когда Марта брела по Вайсштрассе, еле передвигая ноги. Все, на что падал взгляд, плыло и расползалось из фокуса. Иногда она теряла ощущение мостовой под ногами, и ее слегка заносило. К тому же ей не хотелось идти туда, куда так неуверенно несли ее ноги. Еще раз очутится в чреве убогой лавчонки, предстать перед исчезающим на глазах привидением, снова, причем без особой нужды, потребовать от него усилий памяти и ума, — это было жестоко. Но кап ни измучена была Марта, она не могла повернуть назад, подчиняясь толкавшей ее вперед профессиональной привычке докапываться до сути. Она должна увязать в единый узел и этот оставшийся конец, иначе упущенное будет терзать ее до конца дней.