Андрис Колбергс - Ночью в дождь...

• Название: Ночью в дождь...
• Автор: Андрис Колбергс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Детектив
• Год: 1991

---

Печать окраины не должен заметить здесь никто, об этом ничто не должно напоминать! Даже в мелочах! В доме Наркевичей не было ни одного пластмассового предмета, из одежды они не носили ничего, что имело бы примесь синтетики, вермут непременно подавали со льдом, а красное вино — подогретым до комнатной температуры.

На дне перевернутого корыта валялись два пузырька из-под тройного одеколона, другие стояли на столе вперемежку с полупустыми консервными банками. Здесь же он увидел и большую трехлитровую банку с селедочными рольмопсами.

Этот пьяница, наверно, облазил и погреб, и чердак!

Вон! Выгнать вон! Сейчас же, не откладывая!

Печник, укрывшись фуфайкой, храпел, развалившись на широкой супружеской кровати. Правда, он подстелил газеты, но покрывало все равно пострадало. Одежда его провоняла грязью и мочой.

— Вставайте! Пора домой!

Мужчина долго хлопал глазами, не сразу соображая, что к чему, затем довольно послушно встал.

— Жуткий дождь, я не доберусь до поезда…

— Я отвезу вас на станцию. Собирайтесь быстрее, у меня мало времени…

Разгром в гостиной удивил даже самого мастера, заметно было, что память к нему возвращается медленно. Он виновато улыбнулся, обнажив свои зубы из нержавеющей стали.

— Камин сделаем — будет прима.

— Да, да…

Профессор вспомнил, что еще держит железки под мышкой, и прислонил их к трубе.

«По башке бы ими съездить этой свинье!»

Наркевич представил себе, как мастер грязными пальцами вылавливает рольмопсы из маринада и ест, причмокивая, и его чуть не стошнило.

— У вас в подвале был березовый сок… Хочется попить… Ну просто жжет внутри… А камин сделаем в два счета…

— Березовый сок я сам люблю. Соберите свои инструменты.

— Пусть останутся.

— Нет, соберите. Корыто тоже.

— Корыто не мое. Я оставлю на углу и скажу хозяину — поедет мимо, заберет.

После этого мастер замолчал, словно его глубоко и незаслуженно обидели, и больше не произнес ни слова.

Хозяин решил, что ту небольшую сумму, которую Спулга дала печнику для материалов, требовать обратно не стоит, потому что он все же кое-что достал, а остальное, конечно, успел промотать. Отобрав ключи, профессор запер дверь дома и ворота.

Мастер сидел на переднем сиденье, надутый, как жаба. Припустил дождь.

Проехав через лужи в переулке, «Волга» выкатила на асфальт. Из-за дождя ехать с дальним светом было невозможно, с ближним светом было видно лучше, с неба лился сплошной водопад, далеко впереди Наркевич увидел красную вертикальную полосу — неоновую надпись кафе. До него еще было довольно далеко — надпись выглядела как одна вытянутая тонкая буква.

— Вы разве не в Ригу едете?

— Я же сказал, что отвезу вас до станции!

Покрышки новые, нечего бояться, что занесет, подумал Наркевич, зло стиснул губы и нажал на педаль газа.

Глава XX

— Я хирург, поэтому у вас нет оснований сомневаться в правдивости моих слов — я в своей жизни видел столько луж, рек и даже, если хотите, морей крови. Чужая кровь — это мои будни за операционным столом, она мне не безразлична, но уже и не волнует меня. Изуродованные люди меня тоже не шокируют — в молодости я целый год проработал в травматологическом институте — заботиться о них мой профессиональный долг. Но там, на шоссе все было совсем иначе… Я не заметил никакой крови, я этого парнишку после удара больше не видел — он остался лежать на дороге справа. До этого я его тоже фактически не видел, заметил только круглое детское лицо с мутными глазами и жиденькими усиками, промелькнувшее в свете фар. Я не видел крови, но сам утопал в крови по горло, она заливала мне рот, и я почти захлебывался ею. Меня обступили инвалиды из подвалов морга — все с открытыми переломами, из живого тела торчали острые обломки костей, с конечностями, перемолотыми в бесформенную массу, с проломленными черепами и красным месивом — то, что может остаться от человека, которого воздушной волной подхватил и подмял под себя локомотив. В середине этого месива, как ни странно, еще билось сердце. Все несчастные, изувеченные люди, которых я когда-то оперировал или видел, оказались рядом и окровавленными ртами что-то кричали мне. А вокруг равнина, темень и дождь, и негде укрыться от них. Вдруг кто-то сильно толкнул меня в бок и крикнул: «Поезжай!» И я поехал… Совершенно автоматически… По обеим сторонам дороги мелькали стволы сосен, дождь лил так, что стеклоочистители не успевали смахивать воду со стекла…

— Тот, кто крикнул вам, был вполне реальным человеком? — спрашиваю у профессора.

— Да, это некий мастер. Он делал мне камин, и я его взял в машину, чтобы подвезти до станции.

— Как его зовут?

— Грунский. Алексис Грунский. Думаю, не ошибаюсь. Может, Алексис, может, Алексей, но фамилия — Грунский, точно. В аварии я не виноват, скорость была небольшая, я даже успел затормозить, но из-за мокрого асфальта машина продолжала скользить вперед, а парень бросился под колеса, как самоубийца. Полторы тонны против Каких-нибудь шестидесяти или семидесяти килограммов. Вы меня понимаете, надеюсь? К тому же, мне показалось, что он упал очень неудачно… Вы меня спросите, почему я уехал, если не был виноват? Вряд ли ответ удовлетворит вас. Не знаю! Не знаю, почему я сбежал. Я десятки раз проклинал себя за этот побег — глупый, беспричинный.

— Где и когда это произошло?

— Вечером двадцать девятого апреля, на двадцать втором километре. Погода была ужасной, весной таких дождей обычно не бывает.

— С вашего разрешения я хотел бы позвонить.

— Пожалуйста, пожалуйста…

Одна ошибка влечет за собой другую. Я хорошо знаю, что в домашних условиях допрашивать нельзя, что я должен взять профессора с собой и отправиться в управление, что рискую необоснованно: сведения, которые я могу от него получить, имеют гораздо меньшую ценность, чем то, что я могу потерять, и все же… остаюсь. Еще одна фраза, за ней еще одна, и тогда уж точно я пойду. Тогда уж непременно!

Телефон стоит на письменном столе. Высокий, в стиле ретро. Такие аппараты фантастически дороги, яркой позолоты на них не пожалели, но конвейерная небрежность все же бросается в глаза. Игрушка, которую можно подарить для украшения роскошного кабинета.

«Кажется, недостающее звено в цепи событий нашлось. Грунский, конечно, не мог выпустить из рук такую прекрасную возможность. Получив за молчание один раз, он требовал снова и снова».

— Вычислительный центр слушает, — отзывается девичий голос. Странно, но кажется, что я его уже когда-то слышал.

— Я хотел бы поговорить с вашим уважаемым начальством, — называю фамилию своего друга.

— Подождите, пожалуйста, минуточку, я посмотрю! Мне кажется, майор уже ушел. — Трубку она положила на стол, теперь слабо слышна музыка, которую передают по радио.

«Утонченному эстету, который во всем соблюдает стерильность и ко всему в жизни прикасается лишь пинцетом, не очень-то приятно было снова и снова встречаться с Грунским. Какое там приятно! Надо бы спросить его, как долго он мыл руки после каждой такой встречи!»

— Майор уже ушел, звоните завтра.

— Подождите, не кладите трубку! Мне необходима совсем простая информация. Из вашей электроники вы ее получите за полминуты, а мне сэкономите недели.

— Ваш шифр?

— Мы с майором знакомы лично, поэтому я и хотел поговорить с ним. Шифр в данном случае не имеет никакого значения: я звоню не из своего кабинета. — Для вычислительного центра шифр и номер телефона образуют одно целое, при помощи которых в срочных случаях мы можем получить и более важные сведения. — Я же не прошу вас разглашать государственную тайну, меня интересует обыкновенное дорожное происшествие и где найти следователя, который этим занимается!

— Скажите, а Ивар, — голос девушки вдруг становится нерешительным, — Хинтенберг вам не звонил еще?

Ах вот откуда я знаю этот голос!

— Он слишком большой, поэтому с ним ничего не может случиться. Во всяком случае, на этот раз ничего! Запишите, пожалуйста, номер телефона, — я диктую, глядя на прикрепленную пластинку (под слоновую кость), на которой тушью красиво выведены цифры номера.

Профессор медленно перемешивает ложечкой чай в чашке, движения его плавны и размеренны, но я вижу, как на его щеках вспыхивают и гаснут красные пятна. Как у Винарта.

«Почему он не догадывается, что мой визит связан с Наурисом? Со вчерашнего дня тот находится в управлении, в изоляторе предварительного заключения. Должно быть, родители уже привыкли к тому, что он часто по ночам не бывает дома. Им, наверно, надоело говорить с ним на эту тему и они предоставили судьбе самой решать за него, надеясь, что ничего ужасного не случится. Но случилось. Все же случилось. А может, они настолько свыклись с мыслью, что катастрофа неминуема, что смирились и уже не в силах ей противостоять?»

— Профессор, а вы не задумывались над тем, что остальные ребята могли заметить номер вашей машины?