Владимир Ильин - Куб со стертыми гранями

• Название: Куб со стертыми гранями
• Автор: Владимир Ильин
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004583-2

Их называли хардерами. Они были уже не совсем люди. Потому что в их мозг вмонтировали крохотный чип со специальным устройством, называемым искейпом. Искейп позволял в случае гибели хардера откручивать время назад и проигрывать вновь и вновь опасную ситуацию вплоть до ее благополучного исхода. Вот почему их использовали для решения самых сложных и почти невыполнимых задач. Но однажды при расследовании катастрофы в космосе выяснилось, что часть пассажиров звездолета пользовалась изобретенными кем — то приборами — реграми, позволявшими любому человеку двигаться назад во времени. Как хардеру. И все окончательно запуталось в этом мире…

---

А ведь они вовсе не такие уж и роботы, подумал я.

И в следующее мгновение я прыгнул…

Глава 8

Утро начиналось, как обычно.

Я приехал на работу в восемь тридцать. Дежурный по Пенитенциарию встретил меня и натужно отрапортовал о том, что за время его дежурства никаких происшествий не случилось. У меня, правда, возникло кратковременное ощущение, что в воздухе витает некое дурное предзнаменование, но я быстро справился с собой.

Ученому не пристало доверять своим ощущениям. История знает множество случаев, когда серьезные, умные люди, чересчур доверившиеся своим впечатлениям от так называемой объективной действительности, начинали верить в “летающие тарелки”, “снежных людей” и потусторонние силы…

Я поднялся в свой кабинет, снял пиджак, оставшись в жилете поверх рубашки, и ослабил узел галстука.

Итак, что мы на сегодня имеем?..

Начальника, как доложил Топсон, сегодня не будет, и это скверно. Придется брать на себя общее руководство Конторой. Так сказать, погрязнуть в бюрократизме и администраторстве… Будем надеяться, что это неприятное состояние продлится всего лишь до обеда, если к тому времени наш жирный боров продрыхнется после бурной ночки у своей очередной пассии…

Согласно плану-календарю, на сегодня намечен обход ячеек второго блока, где в последнее время участился выход из строя силовых решеток. Так. Привлечь к обходу зама по материально-техническому снабжению и главного инженера… Что там еще? Совещание с эдукаторами на предмет подведения итогов работы за квартал и постановки задач на следующий триместр… Не забыть в докладе похвалить Драговского и отругать Китадина…

Я даже застонал от нахлынувшей на меня волны отвращения ко всей этой рутине, швырнул голомаркер на стол и откинулся на спинку кресла, в котором тут же включился массажный автомат, чтобы размять мои позвонки.

Нет, уйду я все-таки с этой должности зама по науке, будь она проклята!.. Иначе вскоре я перестану быть ученым и превращусь в делягу, увязшего в выбивании финансовых средств из вышестоящих инстанций и процентов выполнения плана воспитательной работы из подчиненных… А ведь это не мое, мое стоит на книжных полках вон в том шкафу, лежит в заветной папке в среднем ящике стола и хранится в виде множества файлов в секретном разделе личного комп-нота. И мне обрыдло терять время на заискивание перед начальством в главке, на бесконечные совещания, на которых никогда ничего существенного не решается, и на выволочки своим эдукаторам… “говномакаловки” — так их, кажется, окрестил этот любитель образных выражений Китадин?.. Мне хочется сесть дома за письменный стол — и писать, писать, писать… Закончить брошенную на середине еще три года назад одну монографию и начать другую… “Проблемы юриспруденции” давно заказывали мне цикл статей об эдукации, а у меня всё руки не доходят… Да и просто для Сети что-то состряпать, пусть читают все, кому не лень. А в перерывах между написанием этих научных трудов неплохо бы пообщаться с коллегами… хоть по видео, хоть виртуально, хоть даже заочно, по электронной почте… Интересно узнать, как там поживает Ларсен, удалось ли доказать свои постулаты Лаврову, что нового накропал Мбета… Поприсутствовать на парочке защит в Сорбонне, побывать на заседании ученых советов в Кембридже и Гарварде… Эх, мечты, мечты, как вы прекрасны и в то же время бессмысленны — как комнатные цветы!..

Ты же знаешь, Прокоп Иванович, что никуда не денешься со своего места. И не потому, что за много лет ты успел нагреть его и даже выдавить ямку в сиденье своего кресла, так удобно соответствующую очертаниям твоих чресел… И не потому, что ты в самом деле боишься лишиться стабильного — и достаточно высокого — должностного оклада, всяческих почестей и привилегий и вернуться на довольно скудный академический паек… Есть еще одна причина в том, что ты сидишь в этом кабинете, и заключается она в том, что это нужно Когниции… Пусть лично тебе не ясно, чем обусловлена такая необходимость, но те, кто направил тебя на эту работу, владеют гораздо большим объемом информации и, следовательно, имеют право принимать решения, в том числе и касающиеся твоей судьбы…

Дисциплина, строжайшая дисциплина, требующая беспрекословного подчинения вышестоящим и неукоснительного соблюдения своего долга — вот что самое главное в деятельности любой организации, тем паче — действующей в подполье. Иначе Когниция будет обнаружена и разгромлена, а ты же не хочешь, чтобы миром по-прежнему правили такие, как начальник Пенитенциария, неучи, прибегающие к калькулятору, чтобы умножить четыре на восемь, и пишущих слово “соответствие” с четырьмя орфографическими ошибками?.. Разве справедливо, что судьбоносные для всего человечества решения принимают те, кто и слыхом не слыхивал о Канте и Эйнштейне, кто не читал Мельникова и Фромма, кто путает Дарвина с Байроном?.. И разве тебя может удовлетворить тот факт, что на первое место при определении путей развития планеты, как и много веков назад, ставится выживание, обеспечение сытого, безбедного и бессмысленного существования людей? Разве ты хочешь, чтобы цель жизни сводилась только к жадному, не соответствующему реальным потребностям цивилизации потреблению — пищи, зрелищ, окружающей среды, своих ближних, себя самих?!..

Нет, сказал я. Не хочу. Cogito ergo sum<Мыслю — следовательно, существую (лат.)>. Или, как это выражение перефразировали создатели Когниции, чтобы сделать его нашим девизом: сognito ergo sum <Познаю — следовательно, существую (лат.)>…

И вновь потянулся за маркером.

Но тут раздался сигнал вызова на связь, и оказалось, что это был тот человек, звонка от которого я с самого утра ожидал.

— Добрый день, Прокоп Иванович, — сказал он, когда я включил свой экран.

— Здравствуйте, Кин Артемьевич, — ответил я. В отличие от хардеров и Меча, Когниция считала нелепой детской игрой использование ради конспирации кличек и прозвищ. Какой в этом смысл, если современная техника при необходимости позволяет точно определить местонахождение и личность абонентов? — Ну, как ваш вчерашний дебют?

— По-моему, всё прошло в соответствии с планом, — обтекаемо сказал он. Потом покосился куда-то вбок и после паузы продолжал: — Информация была когерентной и конгруэнтной и, по всей видимости, алкансировала объективы. Степень конфиденции презентных субъектов оценивается мной высоко. Есть база для консидерации факта перспективности постериорной коллаборации…

Я понял, что Кин перешел на наукообразный сленг по той причине, что рядом с ним находится кто-то посторонний. Тот, кто страдает излишним любопытством, услышав подобную белиберду, покрутит пальцем у виска и пойдет прочь, чтобы не завяли уши и не заплелись мозговые извилины…

— Что ж, — в свою очередь, сказал я, — позвольте априори конгратулировать оратора с учетом алкансированного сукцесса. Контируя реализованные констатации, рекомендую терминировать адаптацию и препарировать проксимальную трансгрессию к псевдовалентной активности…

Надо отдать должное выдержке моего собеседника, который и глазом не моргнул, выслушивая шифрованные рекомендации.

— Сертифицирую, Прокоп Иванович, — откликнулся он, когда я умолк, — что всё будет адекватно эсперантным интенциям…

— Инстантно трансмитируйте о вариозных мутациях, Кин Артемьевич, — напутствовал я его.

— Обригаторно, — сказал он и отключился.

Выключив голоэкран, я посидел, сведя кончики пальцев вместе перед своим носом.

Похоже, что наш замысел начинал приносить плоды.

Когда почти полгода назад меня перехватил в перерыве между прениями на одной научной конференции молодой человек с заостренным носом и представился кандидатом социоматематических наук Кином Изгаршевым, то я не опознал его. Зато он почему-то очень хорошо знал меня и мои труды. Несколько раз в беседе со мной он оговаривался, и из оговорок этих можно было заключить, что мы с ним когда-то были лично знакомы.

Сначала я не сообразил, чем может быть вызвана моя экстраординарная забывчивость, а когда до меня это дошло, я напрямую осведомился, не хочет ли молодой человек попросту отомстить мне за то, что когда-то пребывал в одной из ячеек нашей Конторы.

Изгаршев только засмеялся. “Нет, — сказал он, — я на ваш Пенитенциарий не в обиде. Каждый делает свое дело в этом мире, Прокоп Иванович…”

“Ну, а как вы сейчас поживаете? — осторожно спросил я. — Не тянет взяться за старое?”

“Нет-нет, что вы!”, воскликнул он. “Наоборот, я очень благодарен и вам, и вашим подчиненным… особенно этому… нет, забыл, как его зовут… Но не суть важно… Просто мне хочется отблагодарить вас за то, что я стал совсем другим человеком, не на словах, а на деле… Может быть, я могу быть вам чем-то полезен, Прокоп Иванович?”

Я уже хотел было сказать ему, что ни в чем не нуждаюсь и что лично у меня всё есть, как вдруг меня озарила одна идея. Как раз в то время Когниция находилась на пике своего становления, и недалек был тот момент, когда о ней узнают Щит и Меч. Так не лучше ли, не дожидаясь, пока это произойдет вопреки нашим стараниям, предвосхитить события, преследуя при этом две достаточно значимых цели: примо, внедрить своего человека в стан хотя бы одного из противников; сегундо, поставлять через этого человека хорошо продуманную дезинформацию о Когниции?..