Питер Джеймс - Антихрист

• Название: Антихрист
• Автор: Питер Джеймс
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3707-4

Джон и Сьюзан Картер, дела которых, казалось бы, шли неплохо, неожиданно попадают в финансовую яму. И вдруг, словно по заказу, им поступает очень выгодное, но щекотливое предложение – родить суррогатного ребенка для богатого и влиятельного мистера Сароцини. Предложение, как ясно супругам, чревато многими сложностями. Однако, страшась абсолютно реальных проблем, они не подозревают, в какие ирреальные обстоятельства попали.

---

Это обещал ему человек, который никогда не бросал слов на ветер.

«Красота есть истина, а истина есть красота. Вот все, что знаем мы, и все, что знать должны». «Китс», – вспомнил Кунц. О Китсе он узнал от мистера Сароцини.

Он узнал от мистера Сароцини о стольких прекрасных вещах: о радости, которую дарит гениальная музыка, о наслаждении, получаемом от лицезрения прекрасных картин, об удовлетворении от вкуса изысканной еды… Благодаря ему он познал столько мудрости. Кунц вспомнил фильм, который он однажды смотрел в частном кинозале мистера Сароцини. В этом фильме актеры, Джозеф Коттон и Орсон Уэллс, оказались в одной кабинке колеса обозрения, в парке аттракционов, в Вене. На этом моменте мистер Сароцини остановил фильм, велел Кунцу слушать внимательно, затем снова запустил пленку.

Орсон Уэллс, героя которого звали Гарри Лайм, повернулся к Джозефу Коттону и сказал с плохо скрываемой досадой: «В Италии тридцать лет правления Борджиа были напоены войной, террором, убийством, кровопролитием – но они произвели на свет Микеланджело, Леонардо да Винчи, ознаменовали собой начало эпохи Возрождения. В Швейцарии в течение пятисот лет царила братская любовь, демократия и мир – и что швейцарцы смогли придумать за это время? Часы с кукушкой».

Мистер Сароцини снова остановил фильм и спросил, понял ли Кунц. Кунц, который никогда не смел лгать мистеру Сароцини, ответил, что нет, не понял. Мистер Сароцини сказал, что однажды он это поймет.

Упал занавес, и зал взорвался аплодисментами. Люди вскочили со своих мест, и Кунц встал вместе с ними, хлопал вместе с ними, кричал «Бис!». Ему казалось, что он Джозеф Коттон, застрявший высоко над городом в кабинке колеса обозрения, и что Орсон Уэллс обращается к нему.

Внизу и вокруг него публика скандировала: «Еще! Еще! Еще!»

И он присоединился к их зову, и он плакал от радости. Слезы текли по его щекам. Он плакал оттого, что прикоснулся к истинной красоте. Музыка разбудила в нем лучшие человеческие чувства, которые доселе дремали. И еще он плакал от осознания того, какую великую тайну он носит в своем сердце. Он всей душой желал поделиться ею со всеми этими людьми, сметенными, как и он сам, музыкой, выбежать на сцену, жестом унять гул и выкрикнуть: «Оно грядет! Оно уже рядом!»

Но мистер Сароцини никогда бы ему этого не простил, поэтому он просто смотрел на них, впитывая восторг, излучаемый их лицами, слушал аплодисменты и гул, наслаждаясь ощущением чистого, незамутненного счастья. Мало кто обратил внимание на него, одиноко стоящего в своей ложе, и никто из них не понял истинной природы отражавшегося на его лице воодушевления.

Потому что никто не знал о белом конверте, лежащем у него в кармане, – том, в котором был послан билет в эту ложу. Никто не знал, что получить такой конверт – это честь, равной которой не существует на земле.

Через несколько минут Кунц уже пробирался сквозь толпу, уплотнявшуюся по мере приближения к выходу. Те, кто замечал его, видели высокого мужчину со сложением игрока в американский футбол и, может быть, угадывали его иностранное происхождение. Они не слышали того, как – до сих пор – играла музыка Моцарта в его голове. Им не было известно о белом конверте у него в кармане. Они не догадывались об его мыслях, не могли проникнуть в его знание, не имели понятия о тайне, которую он носил в сердце.

Они должны благодарить Бога за свое неведение.

Так думал Кунц, стоя перед входом в театр и ожидая, когда его подберет черный «мерседес» мистера Сароцини.

19

Ветер трепал волосы Джона, брызги оседали на его солнцезащитных очках. Нос катера Арчи резал голубое стекло Солента,[9] направляясь к стене «Королевского Яхт-эскадрона»[10] и входу в гавань Коуз. Два двигателя катера издавали ровное мощное рычание. Время от времени под днищем катера слышался глухой удар – это он пересекал волну, поднятую винтом какого-нибудь судна.

На этот раз Арчи был мистером Тоудом в море. Он сидел за штурвалом, установленным в самой верхней точке открытой кабины, в цветастой рубашке с короткими рукавами, в маленьких овальных солнцезащитных очках, и гордо обозревал ряды окружающих его приборов, которых, наверное, было бы достаточно для того, чтобы провести флот космических кораблей с одного конца Вселенной до другого.

Позади них, на шикарной, застеленной белыми матами открытой палубе топлес загорали Сьюзан и роскошная брюнетка – испанская модель по имени Пайла, последняя подружка Арчи.

Арчи погрузил пальцы в свой джин с тоником, выудил оттуда кубик льда и бросил его в Пайлу. Он приземлился прямо ей на пупок. Она мигом вскочила. «Арчи, ты сволочь!» Она кинула кубик обратно в Арчи, но промахнулась. Джон увернулся от летящего кубика, и тот ударился в ветровое стекло. Джон не знал, спит Сьюзан или нет: ее глаз не было видно за солнечными очками. Он улыбнулся, когда Пайла, извиняясь, помахала ему рукой, затем отвернулся и продолжил рассматривать панораму, включающую морской пейзаж и сияние жаркого июньского дня.

Всюду, куда ни кинь взгляд, были лодки, в основном парусные, некоторые из них одиночные, другие – в группах, и все были неподвижны, с безжизненно висящими парусами, ожидающими, чтобы их наполнил хотя бы самый легкий бриз.

Форт проплыл мимо. Джон дышал морским воздухом со вкусом соли, морских водорослей, озона и не мог выбросить из головы мысль о том, что завтра понедельник, а мистер Сароцини так и не позвонил.

– Так ты думаешь, – вдруг сказал Арчи, – что этот твой швейцарец, Сароцини, тебя кидает?

– Да. Я был уверен, что он позвонит еще на прошлой неделе, – кивнул Джон.

– Я проверил для тебя его банк, – сказал Арчи.

– Вот как? – Джон был удивлен.

– Да. «Ферн», верно? «Ф-е-р-н?» – Арчи произнес по буквам.

– Да. И что ты нашел?

– Гусиные яйца.

– Гусиные яйца?

– Нули. Но это может ничего не значить. Под этим названием он может фигурировать на рынке, а зарегистрирован может быть совсем под другим.

Катер пробился сквозь большую волну, поднятую паромом, и взлетевшие в воздух капли забрызгали очки Джона. Он снял их и вытер о пропитанную солью рубаху – впрочем, без особого успеха.

– Из моих клиентов половина банков существует только на бумаге, – продолжил Арчи. – Пытаешься отследить их и натыкаешься на фиктивный совет директоров в Лихтенштейне, нанятых фиктивным советом директоров в Панаме, работающих на филиал чего-нибудь, зарегистрированного на Каймановых островах. Классическая мафиозная схема отмывания денег.

Джон нахмурился:

– Думаешь, он может работать на мафию?

– А ты? – Арчи выщелкнул из пачки сигарету. Потянувшись за зажигалкой, он сделал неловкое движение, и катер рыскнул в сторону. У Джона выплеснулся из стакана его джин с тоником.

– Я об этом не думал.

– Сароцини. Ничего себе имечко. Похоже на итальянское. Он итальянец?

– Нет. Швейцарец вроде бы, но точно не знаю. Судя по акценту, скорее немец, чем итальянец.

– На него тоже ничего не нашел. Никто о нем ничего не слышал.

– Это подозрительно?

– На рынке есть игроки, предпочитающие держаться в тени. Может, это его ненастоящее имя – ты, случайно, не спрашивал?

– Ну да, конечно, – сказал Джон, глотнул джина и улыбнулся. – Я прямо так ему и сказал: извините, можно взять у вас взаймы миллион фунтов, и, кстати, это ваше настоящее имя?

Арчи промычал в ответ что-то нечленораздельное – его отвлекла оранжевая мерцающая точка на одном из навигационных экранов.

– Не знаю, что эта хрень означает, – сказал он и повернул какую-то ручку. Он вызвал меню помощи и углубился в его изучение. – Гляди вперед.

– Я гляжу. – Джон не сводил взгляда с водной глади: на той скорости, с которой они шли, суда приближались быстро.

Мучая меню, нажимая какие-то кнопки и вертя ручки, Арчи сказал:

– Это все вилами по воде писано, но я недавно говорил с одним арабом, скупающим высокотехнологичные компании. Дал ему хорошие рекомендации на тебя.

– Спасибо. Он клюнул?

Арчи поколебался.

– Я бы так не сказал, но, по крайней мере, и не отшил сразу. Как ты поладил с Большим Джимом?

Он говорил о специалисте по банкротству. Следуя его указаниям, Джон подписал много фиктивных и оформленных задним числом документов и из-за этого нервничал, хотя Большой Джим заверил его, что дельцы поступают так настолько часто, что это практически стало стандартной процедурой при банкротстве. Джон жульничал первый раз в жизни.

Араб, о котором упомянул Арчи, показался Джону слишком призрачным персонажем, чтобы существовать в действительности, – скорее всего, Арчи придумал его, чтобы поддержать в Джоне боевой дух. У Джона поджилки тряслись при мысли о том, что начнется завтра. Завтрашний день приводил его в ужас. Ему придется рассказать все Гарету и остальным сотрудникам. Но Джон решил предпринять последнюю попытку помириться с Заком Данцигером и поэтому попросил своего адвоката устроить завтра встречу с ним. Он хотел попробовать убедить Данцигера, что если «Диджитрак» припрут к стенке, то он тоже ничего не выиграет.