Валерия Вербинина - Рыцарь темного солнца

• Название: Рыцарь темного солнца
• Автор: Валерия Вербинина
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24821-6

Юной Мадленке Соболевской предстоит незавидная доля – по решению семьи ее против воли отправили в монастырь. Но по дороге на девушку и ее спутников напали неизвестные, она одна осталась в живых. Мадленка была уверена, что в происшедшем виноваты немецкие рыцари-крестоносцы, о которых в этих краях ходила дурная слава. Переодевшись в мужское платье, она отправилась ко двору влиятельного польского князя в поисках справедливости. По пути девушка встретила раненого немецкого рыцаря с прекрасными синими глазами и, несмотря на свои подозрения, помогла ему – он ничего не знал о нападении. Мадленка даже не предполагала, что это далеко не последняя их встреча…

---

И Мадленку понесло через чащу, где оказалось так темно от сомкнувшихся над головой крон деревьев, что почти ничего не было видно. Потом она пересекла вброд узкий ручеек, не забыв утолить жажду, и пошла через тихие и светлые поляны, где росли березы и еще какие-то деревья, названий которых девушка не знала.

Ветви кустов цеплялись за ее одежду, мох проваливался под ногами, Мадленка фыркала и сопела, как разъяренная мышь, но все же неуклонно продвигалась вперед. Ей попались еще два гнезда с яйцами, которые она истребила, то есть опустошила гнезда, выпив яйца. Лес упорно не желал кончаться, проклятая дорога как сквозь землю провалилась, и еще через некоторое время Мадленка потеряла всякое представление о том, где находится.

Она жалела о том мгновении, когда ей пришло в голову вернуться в лес, и была близка к тому, чтобы пожалеть, что вообще родилась на свет. В одном месте ей попались два лежащих на земле человеческих скелета, от которых не осталось ничего, кроме желтоватых костей и обрывков одежды. Мадленка, как положено, перекрестилась, но обошла их с содроганием. Смерть от голода или усталости ей вовсе не улыбалась, она должна была жить, чтобы отомстить за брата и своих спутников. Впереди замаячили кусты, увешанные ягодами, и Мадленка подошла поближе, не веря своим глазам. Малина, а не волчья ягода или какая-нибудь еще несъедобная дрянь! Настоящая малина, почти спелая. Душа Мадленки возликовала. Она побежала к кустам – и неожиданно замерла на одной ноге, боясь дохнуть.

В малиннике находился медведь. Он был огромный, матерый, и от него невыносимо воняло. Неторопливо поворачиваясь на своих мощных лапах, он с чавканьем объедал ветки. Медведь не видел Мадленку – на ее счастье, стоял к ней спиной, – но она-то отлично его видела, и этого было достаточно, чтобы все колокола тревоги взвыли в набат в ее голове. Мадленка часто ходила со старшими на охоту и отлично знала, какой медведь непредсказуемый зверь и какой у него тонкий нюх. Стоит ветру подуть с ее стороны, и она пропала, причем пропала навсегда.

Мадленка судорожно сглотнула слюну и, мысленно послав горячую молитву святым угодникам, сделала шаг назад. Медведь не обращал на нее ни малейшего внимания, по-прежнему с урчанием объедая ветки. Мадленка сделала еще шаг. Сучок под ногой предательски треснул, но медведь и ухом не повел. Он хрюкнул, прихлопнул лапой назойливую муху и продолжал свою трапезу. Тут Мадленка услышала совсем близко от себя чье-то сопение – и, оглянувшись, увидела большого лобастого медвежонка. Встав на задние лапы, он с любопытством оглядывал ее.

Мадленка зажмурилась. Медведь оказался медведицей, и все приключение выходило так, что хуже не придумаешь. А медвежонок, паршивец, опустился на все четыре лапы, подскочил к Мадленке и боднул ее головой в ляжку.

Мадленка рухнула на траву и, шипя на звереныша, стала на руках отползать от него. Медвежонок обрадовался – игра ему явно нравилась – и, подскочив к Мадленке, боднул ее снова. Мадленка прижалась спиной к дереву и почувствовала, что рубашка на ее теле стала мокрой от пота.

Конечно, при ней был меч и она могла бы запросто прирезать неугомонного детеныша, только как потом уйти от разъяренной медведицы – вот в чем вопрос. И Мадленка не шевелилась, только хрюкнула по-медвежьи.

Медведица в малиннике проревела что-то неразборчивое, но этого оказалось достаточно, чтобы медвежонок развернулся и побежал к ней. Когда он исчез за кустом, Мадленка вскочила на ноги и что есть духу побежала прочь.

Она мчалась, не разбирая дороги, перепрыгивая через ямы. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, дыхание со свистом вырывалось изо рта, но девушка бежала, пока не почувствовала, что находится вне опасности.

Прислонившись к тополю, Мадленка пыталась отдышаться и никак не могла. Потом почти без сил повалилась на мох… и неожиданно увидела за деревьями узкую полосу дороги. Мадленка понятия не имела, что это за дорога и куда она ее выведет, но одно ее появление показалось девушке чудом. Она встала и побрела, держась одной рукой за бок, а другую предусмотрительно положив на рукоять меча.

«Если меня спросят, то я – Михал, – решила она. – Михал, а не Мадленка. Так и скажу».

Спрашивать, однако, было решительно некому, ибо дорога была пуста, как казна нерадивого короля.

Всякому, кто путешествовал по нашей грешной земле, отлично известно: любая дорога хороша тем, что по ней можно двигаться в обе стороны. Хочешь – иди в одном направлении, а хочешь – в совсем противоположном. Для Мадленки же это представляло определенное неудобство, ибо она совершенно не знала, куда именно ей следует идти. То есть она, конечно, знала, куда хотела попасть, но, согласитесь, хотеть и знать, как желаемого достигнуть, – абсолютно разные вещи.

Мадленка поглядела налево – там дорога сбегала с холма и терялась из виду, поглядела направо – то же самое, разве что склон был более пологим, но справа еще стояла красивая яблоня, усеянная нежно-розовыми лепестками цветов. Мадленка любила яблоки, поэтому она пошла направо.

Подчеркиваю: Мадленка пошла направо, потому что там стояла яблоня. Ей и в голову не могло прийти то, что произойдет через каких-то несколько минут, и свой выбор она сделала чисто машинально.

Через несколько минут…

(Ага, благосклонный читатель, вы больше не дремлете? Вы уже не зеваете и не говорите себе, что автор мог бы быстрее управиться, если бы не заставлял свою героиню на протяжении целой главы без толку мотаться по лесу, где валяются какие-то скелеты; что он, то есть автор, попросту тянет время, самым бесцеремонным образом испытывая ваше терпение, – ведь вы уже купили книжку, и было бы жалко теперь так просто от нее оторваться, не узнав, чем дело закончится. Однако стоит ему, то есть автору, подпустить многозначительный намек, и вы, благосклонный читатель, изнываете от нетерпения. Вы гадаете, что ждет Мадленку на следующей странице: отряд недругов? два медведя? королевич неописуемой красы? Что ж, не буду вас томить.)

…Итак, через несколько минут Мадленка вышла на перекресток, откуда расходились четыре дороги. Немного в стороне от них стоял большой, грубо сработанный деревянный крест, врытый в землю, а под ним сидели двое: мужчина и женщина. На женщине было любимое платье Мадленки из синего аксамита[2] – да, да, то самое, из ее собственного заветного сундука.

Глава 4, в которой происходят события, еще более невероятные

Сказать, что Мадленка удивилась, значит ничего не сказать.

Она потеряла дар речи, приросла к месту, остолбенела, окаменела, оторопела. От ярости, гнева, возмущения у нее перехватило дух, в глазах запрыгали кровавые бесенята. Мысленно она уже изрубила двух разбойников в окрошку, и они, хрипя, ползали у ее ног, вымаливая прощение. Нет, какова наглость, крещеные христиане! Убить – убить подло, жестоко, вероломно восемнадцать человек – и средь бела дня щеголять в ворованной одежде! Этому не было названия ни в одном из языков, которые знала Мадленка.

Те двое у креста, похоже, ничуть не смутились, завидев ее, а мужчина даже сделал рукой что-то вроде приглашающего жеста. Стиснув зубы, Мадленка приблизилась. Ее мучил вопрос: начать ли убивать негодяев сразу или сначала все-таки задать несколько вопросов? Но у мужчины поперек колен лежал короткий меч, и Мадленка решила пока с казнью обождать.

Во-первых, ее ждало разочарование, ибо предположения не подтвердились. Мужчина перед ней вовсе не был рыцарем-крестоносцем. Достаточно было взглянуть на его одежду, чтобы безошибочно определить, кем он является: обыкновенным бродягой лет сорока или около того. Нос бродяги был перебит, во рту спереди не хватало половины зубов, и все же, несмотря на это, он постоянно ухмылялся. Мадленка настороженно посмотрела ему в глаза – глаза как глаза, темные и блестящие, словом, ничего особенного. Женщина, напялившая на себя Мадленкино платье, отчего оно разошлось по швам, тоже была немолодая, грузная, с испитым лицом. Рядом с ней стоял пузатый кувшин с вином.

«Убью обоих супостатов», – решила Мадленка, сопя носом. Любимого платья было до слез жалко, но людей, которым она своими руками вырыла вчера могилу, жалко вдвойне, втройне.

– Эй, хлопец! – крикнул щербатый. – Ты куда идешь? Заворачивай сюда!

Мадленка растянула губы, изображая улыбку. Меч на коленях супостата ей не нравился – но ведь, в конце концов, она тоже была вооружена.

– День добрый, христиане, – просипела она. В горле что-то словно застряло, и оттого слова выходили с трудом.

– Это уж точно, – подтвердил бродяга. – А, Марта?

Он толкнул свою спутницу плечом, и женщина визгливо засмеялась. Она схватила кувшин вина, запрокинула голову, припала к горлышку и сделала большой глоток. (Мадленка все не отрывала глаз от платья.)

– Ты кто таков? – деловито осведомился бродяга.

– Я – Михал, – сообщила Мадленка. Бродяга вопросительно вздернул брови, показывая, что имя ему ни о чем не говорит. – Я из монастыря сбежал, – вдохновенно соврала Мадленка. Взгляд у бродяги был цепкий и очень пронзительный – он, пожалуй, понравился ей еще меньше, чем обоюдоострый меч.