Александра Авророва - Гадание на кофейной гуще

• Название: Гадание на кофейной гуще
• Автор: Александра Авророва
• Издательство: Издательство «Эксмо»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003

Аннотация

Таня Антоничева всегда очень переживала, что нет в ее жизни ни увлекательных страстей, про которые читаешь в книгах, ни скелета в шкафу, ни фамильных сокровищ… И вот однажды, в шутку предложив подруге избавиться от неверного любовника, Таня и подумать не могла, что ее слова обернутся страшной правдой. Кто-то отравил Сережу Углова. А тут еще новые напасти! В рабочий компьютер Тани неизвестный злоумышленник занес вирус, убита коллега и бывшая любовница Сергея. Порядочность и чувство вины не позволяют девушке оставаться в стороне от расследования. Но кто именно совершает эти странные и даже страшные преступления, Тане удается понять далеко не сразу…

---

— Точно, — кивнула я. — Я всегда удивлялась, почему у вас в секторе женщины работают, а у нас дурака валяют, — и, улыбнувшись, уточнила: — Я, разумеется, не имею в виду себя. Я-то специалист незаменимый.

— Да потому, что Германн с нами не спит, — равнодушно пояснила Галя.

Я остановилась на полном скаку, и она поспешила поправиться:

— Я тебя тоже не имею в виду. Ты что, обиделась?

— Погоди! — перебила ее я. — Ты о чем? То есть о ком?

— О Зубкове, о ком еще.

— Он же старый!

— Пятьдесят с хвостом, да? Не такой уж и старый. Некоторые в этом возрасте даже детей делают. А по молодости он был ходок. Говорят, ни одной юбки не пропускал. Он и сейчас еще… ты никогда не замечала?

— Ну… — промямлила я, — замечала немного, только думала, это так… возрастное.

— Ну, вот, — обрадовалась Галя, — не такая уж ты, оказывается, проницательная. А то со слишком проницательными чувствуешь себя неуютно. А про Зубкова всем известно, кто в институте много лет работает. Анна Геннадьевна — его давняя пассия, хотя, разумеется, не единственная.

— У нее внуки! — простонала я.

— Ну, я не утверждаю, что они спят вместе до сих пор. Может, и нет. А раньше — несомненно. Мне наша лаборантка рассказывала… ей ведь тоже за пятьдесят, и она здесь давно… он как стал завсектором, лет этак в сорок, так совсем разошелся. Заглянешь случайно за шкаф, а там — картина в красках. Причем то с одной теткой, то с другой. Зато уж он их не забывает. Кто хоть раз сподобился, может на него рассчитывать. Или к себе пристроит, или на другое хорошее место. У него связи большие, и с начальством умеет ладить. Правда, при перестройке вот Марченко его обогнал. Марченко моложе и… ну, он как-то динамичнее. Приспосабливается быстрее.

— А Вика? — ужаснулась я. — Вика-то молодая! Уж с ней-то быть ничего не могло!

— Сережа говорил, что могло, — твердо возразила Галя. — Правда, редко. У Зубкова действительно уже возраст, поэтому в основном бывало так, по мелочам. Сама понимаешь! И не говори, будто он тебя не пытается обжимать, не поверю. Ты, правда, как-то умеешь увиливать… Сережа говорил: «Танька строит с ним такую святую невинность, что у него руки опускаются, да все остальное тоже».

— Галя! — прервала собеседницу я.

— Извини, — смутилась она. — Это его точные слова. Я просто повторила. Как-то вдруг стало вспоминаться… А про Риту он знаешь, что говорил?

— Что?

— «Рита сидит на диете и питается исключительно мужчинами. Сотню уже съела, а мною, сто первым, подавится». Он очень любил такие шутки.

— А про Марченко?

— Называл его — «калиф на час». Считал, рано или поздно он заказ потеряет. И, похоже, так оно и будет.

Разумеется, сплетничать было легче и интереснее, чем заниматься делом, но мы заставили себя остановиться и перейти к разбору бумаг. Особой логики в них не наблюдалось, за исключением того факта, что большинство из них касались последней темы нашего разговора, а конкретно неприятностей с индийским заказом. Что довольно естественно — заказ этот составляет основу нашей работы и нашей зарплаты, и Углов, как замзавсектра, изучал, что именно мешало успешному его выполнению.

Единственной более-менее интригующей поживой второго ящика стал листок бумаги, вкривь и вкось исчерканный Сережкиной рукой. Понять в нем что-нибудь было практически невозможно, как мы ни старались. Не исключено, увенчайся наши старания успехом, и обнаружилось бы нечто вполне обыденное, однако нам пришлось довольствоваться тремя обрывками: «Фин. отч. 2 кв. Рита», «Док. Э-65 Вика», «инстр. Э-68 Андрей». Э-65 и Э-68 — названия конструируемых нами приборов. Сами понимаете, в таком виде записи допускали множество разнообразных толкований. Возможно, это был просто-напросто план работы на завтра, а возможно, и нет.

Короче, определенных выводов нам сделать не удалось. Снова всплыла Рита — фотографии ее были весьма откровенны. Всплыли Марченко с Зубковым — к ним относились фактически все найденные нами документы. Вот и все. В оставшихся ящиках стола валялись всякие пустяки.

Мы с Галей дали друг другу обещание хорошенько обдумать ситуацию и расстались. Дома мои размышления в очередной раз прервал телефонный звонок. В трубку снова громко дышали.

— Говорите, пожалуйста, — попросила я. — Ну, сколько можно!

— Таня, — раздался какой-то странный голос, — Таня…

— Да? Кто это?

— Это я. Я сволочь, Таня. Прости меня.

Лишь тут до меня дошло, что это Андрей и что он, скорее всего, вдребезги пьян.

— Я сволочь, — с чувством глубокого удовлетворения повторил он. — Ты должна это знать. Я сволочь.

— Я поняла, Андрей, — ответила я. — Успокойся, пожалуйста.

— Я не успокоюсь! — возразил он. — Ты должна знать. Я тебя оговорил. Да, именно! Я тебя оговорил! Вот такая я сволочь!

— Ну, что ж поделаешь, — дипломатично прокомментировала я. — Люди бывают разные.

— Но ты меня простишь? — язык у него заплетался, и я с трудом разбирала слова. — Я давно хотел спросить, да не решался. А сейчас вот выпил и спрошу. Ты меня простишь? Я помню твои слова, что порядочность не рукавица, которую можно сегодня снять, а завтра надеть. Я это знаю. Но т ы — т ы лично — меня простишь?

— Я постараюсь. Все зависит от того, что будет с тобой дальше, Андрей. А сейчас иди и ложись спать.

— Нет, — отрезал он, — я к ней пойду! Я ей скажу! Я ей все скажу!

— Ну, не сейчас же, — попыталась урезонить его я.

— Сейчас, — отрезал он и дал отбой.

Откровенно говоря, мне было приятно. Я очень не люблю разочаровываться в людях. Разумеется, пьяный звонок — не самое лучшее, что способен совершить мужчина, однако показатель, что не все потеряно и остатки совести удалось сохранить. Интересно, как именно Андрей меня оговорил? Следователь намекал, что сослуживцы охарактеризовали меня как не заслуживающую доверия. Это точка зрения Глуховских или кого-то другого? Ну, Середа отозвался обо мне хорошо. Бойко, несомненно, тоже. Владик Капица… разве что Галя на него надавила, а вообще он меня уважает. Юрий Владимирович… он ради меня соврал. Остаются Марченко, Зубков и Дольский. Первый наверняка крайне удивился бы вопросу о моем характере и ничего не сумел ответить. Полагаю, он не способен даже заподозрить у женщины такое качество, как характер. Второй… второй не хотел выносить сор из избы. Третий же ради Риты был готов выдумать любую гадость.

Наутро я глянула в зеркало и обомлела. Мой синяк за ночь поменял цвет! Точнее, он расцвел всеми цветами радуги. Там фигурировали и красный, и желтый, и зеленый, и фиолетовый. Душераздирающее зрелище! От тонального крема лучше не стало. Наоборот — я начала походить на избитую сутенером низкопробную проститутку. В таком вот виде мне и пришлось отправиться на работу.

Там все было кувырком. Приехала комиссия из Москвы, возглавляемая представителем нашего разлюбезного заказчика. Лучшего времени они выбрать не могли! Сережу убили, Вику убили, а мы должны срочно подводить итоги и кропать бумажки. Особенно вляпалась я, поскольку вирус слопал почти все, что я наработала за долгий срок. Да и вообще, чего греха таить, последние дни я трудилась без особого энтузиазма. Теперь же требовалось систематизировать хотя бы то, что сохранилось на дискетах.

Я сидела за компьютером, не поднимая головы. Остальные рыли землю с неменьшей энергией, хотя начальства рядом не было — оно ублажало высоких гостей. Включая Германна, который, кстати, к нам в сектор опять даже не заглянул. И слава богу, не хватало ему увидеть меня с радужным синяком! Зато Андрей при встрече мне улыбнулся, и я ему тоже.

Во второй половине дня ко мне неожиданно подсела Рита.

— Ты испортишь глаза, — заметила она. — Надо хоть иногда прерываться. Давай выйдем ненадолго.

Я согласилась. Мне было любопытно, что ей надо. Я ожидала от нее всего и ничему не собиралась удивляться. Однако не удивиться не удалось.

— Ты действительно считаешь, что я убила Сергея? — откровенно спросила она, едва мы остались наедине.

Тон ее был немного скучающий, даже меланхолический.

— Я не знаю, — ответила я.

— А не знаешь, так что лезешь!

Тут уже прорвалось раздражение, и я сказала:

— Неужели вам его не жаль? Его и Вику. Их ведь убили. Вы просто не хотите себе этого представить, поэтому так говорите!

— Почему я должна кого-то жалеть? — нервно скривила губы Рита. — Меня никто не жалел ни разу, и я тоже не намерена. И не советую тебе. Жалость унижает человека.

— Вы в это верите? — удивилась я. — Меня, например, не унижает.

— Тебя? — она скептически подняла брови. — А чего тебя жалеть? Это тебя-то? Живешь, как в стеклянной банке, отгороженная от всего мира, живешь, как хочешь, делаешь, что хочешь, словно ничто на тебя не давит, словно никто тебе не указ, и презираешь нас, грешных, барахтающихся в грязи. Только жизнь ткнет когда-нибудь в грязь и тебя, и тут-то мы все посмеется!