Варткес Тевекелян - Гранит не плавится

• Название: Гранит не плавится
• Автор: Варткес Тевекелян
• Издательство: Издательство «Удмуртия»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1977

Книга известного советского писателя В. Тевекеляна посвящена «рыцарям революции — чекистам».

Главный герой романа — Иван Силин, чекист, воспитанный на славных традициях Ф. Э. Дзержинского. Судьба ставит перед ним нелёгкие жизненные испытания, из которых он выходит победителем благодаря своей верности идеям коммунизма, несгибаемой честности, высокой принципиальности.

---

По его просьбе все отдыхающие собрались в столовой, и Садовский прочитал приказ командования о нашем награждении. Мне, Шумакову и Сажину (посмертно) дали Красную Звезду, остальным — медали за отвагу.

Прощаясь со мной, полковник Садовский приказал после отдыха явиться к нему.

Я дважды был награждён в своё время, но именно эта награда заставила меня понять и почувствовать, что я снова в строю!

Снова в строю

Садовский оставил меня работать в разведотделе корпуса. Это было большое доверие. Я, рядовой солдат, занимал офицерскую должность, руководил одним из участков разведки в тылу врага. Товарищи по работе в шутку так и величали меня — «неаттестованный офицер Силин». Относились они ко мне очень бережно, помогали советами. Обстановка в разведотделе была приятной и деловой.

Работа моя оказалась на редкость интересной. Из разных источников ко мне поступали донесения обо всём, что творилось у немцев. Командиры партизанских отрядов, подпольщики и специальные работники, переброшенные в тыл к немцам, информировали нас о передвижении вражеских войск, о прибытии новых частей на наш участок фронта, о грузах, перевозимых по железным дорогам, и о многом другом. Ценные сведения о враге сообщали и простые советские граждане. Бывали случаи, когда люди с риском для жизни переходили линию фронта и доставляли нам важные материалы.

Я раньше не представлял себе, что работа нашей разведки по ту сторону поставлена так хорошо. Спросил как-то Садовского: почему, имея такие надёжные источники информации, он принял моё предложение как что-то новое и послал меня к немцам во главе группы?

— Видите ли, на фронте очень важно использовать самые разнообразные формы разведки и непременно дублировать поступающие к нам сведения. Так вернее! К тому же связь часто прерывается. Ваше предложение подвернулось как раз в такой момент… Потом, как было отказать рядовому солдату в такой инициативе? — добавил он.

Среди сведений, поступающих к нам, особенно интересными и ценными были донесения разведчика под номером двадцатым — они всегда отличались обстоятельностью и точностью.

Однажды, докладывая начальнику об очередных сообщениях «двадцатого», я поинтересовался — кто этот разведчик, так хорошо информированный о делах и замыслах немцев?

— О, это замечательный человек, умный, расторопный, бесстрашный! Не раз и не два водил он немцев за нос — организовывал очень рискованные операции и ни разу не попадался. «Двадцатый» — разведчик высокого класса. Вы ещё познакомитесь с ним, — ответил Садовский…

Немцы тоже не дремали — делали, в свою очередь, всё, чтобы организовать надёжную разведку в нашем тылу. Они охотились за «языками», перебрасывали под видом перебежчиков или бежавших из лагерей агентов к нам, иногда даже целыми группами. Но, имея о нашем народе весьма поверхностные представления, они частенько проваливались. Завербованные ими люди нередко являлись к нам с повинной или быстро разоблачались нашей контрразведкой. К сожалению, предатели всё же встречались.

Как-то привели ко мне обросшего, давно не бритого человека средних лет в потрёпанной одежде. Он назвал себя Костюковым и рассказал довольно складную историю своих злоключений. Во время весеннего наступления, раненный в ногу, он попал в плен к немцам. Пленных погнали в тыл. Ему удалось бежать. Ночью добрался до деревни, и там одна колхозница приютила его, выдавая за своего брата. Но его не покидала мысль о том, чтобы перебраться к своим. Как только рана подзажила, он ушёл. Фронт был близко, вчера ночью ему удалось доползти до наших окопов. «До чего же хорошо опять очутиться среди своих!» — закончил он свой рассказ.

Костюков назвал часть, в которой служил, вспомнил фамилии командиров и точное место, где попал в плен. Говорил уверенно, приводил множество подробностей.

Проверили, — показания Костюкова подтвердились. Правда, командиры, на которых он ссылался, выбыли из части, но помполит сообщил, что у них действительно служил рядовой Костюков Сидор Корнеевич, числившийся в списках пропавших без вести.

И всё-таки я решил задержать Костюкова ещё на несколько дней и попытаться собрать о нём дополнительные сведения. В это самое время поступило очередное донесение от «двадцатого». В конце своей радиограммы он, между прочим, сообщал об агенте, переброшенном к нам немцами под видом бежавшего из плена солдата.

«Предатель этот из бывших кулаков, очень опасен, разыщите его», — сообщал «двадцатый».

Конечно, это мог быть Костюков, но мог быть и другой. Нужно было ещё раз побеседовать с ним.

— Ну, может быть, на этот раз расскажешь всю правду, — обратился я к нему, когда его привели ко мне. — Нам уже известно, кто ты и чем занимался у немцев. Скажи, что стало с тем Костюковым, фамилию которого ты присвоил?

И тут произошло то, что случается не так уж часто: нервы у него сдали.

Он рассказал, что настоящая его фамилия Макаров. Из Красной Армии он дезертировал, а когда пришли немцы, поступил к ним на службу, был полицаем. Потом его повысили — направили работать в гестапо. Солдат по фамилии Костюков действительно попал в плен раненый. Он был немного похож на Макарова, и немцы решили использовать это обстоятельство. Однако солдат держался на допросе твёрдо и никаких сведений ни о себе, ни о части, где служил, не сообщил, хотя его зверски избивали, грозили расстрелом. Тогда Макарова посадили в лагерь, в котором содержался Костюков. Выдавая себя за пленного комиссара, Макаров выудил у Костюкова всё, что было нужно. Немцы, во избежание возможных провалов, уничтожили Костюкова, а Макарова заслали к нам в тыл для шпионской работы.

Я взял подписанный Макаровым допросный лист и пошёл к капитану Мослякову, моему непосредственному начальнику, — тому самому, который снаряжал нас в тыл к немцам.

— Признался! — доложил я, протягивая капитану опросный лист. — Молодец «двадцатый»! Если бы не он, то мы вряд ли сумели бы разоблачить этого негодяя.

— Ну, для «двадцатого» это мелочь! Такие сведения он собирает между делом, — ответил мой начальник. — Силён человек, ничего не скажешь! Рождён, чтобы быть разведчиком, — это его истинное призвание. Такому позавидуешь!..

Мне очень хотелось познакомиться с «двадцатым», но тут произошли события, которые заслонили собой на некоторое время для меня всё остальное.

В один прекрасный день почтальон протянул мне конверт. Первое письмо за пять с лишним лет! Я держал его трясущимися руками и боялся вскрыть. Почерк Елены, — я не забыл его. Но что в письме?..

«Дорогой, родной!

Какими словами передать наше счастье, когда товарищ из военкомата разыскал нас, передал твой адрес и просил писать. Значит, ты жив и здоров!..

Мы теперь живём в городе, — из посёлка пришлось выехать по известным тебе причинам. Я работаю в госпитале, Егор и Степан учатся в школе. Они уже совсем большие, ты не узнаешь их. У нас всё хорошо. Напишу более подробно по получении твоего письма. Береги себя, родной! Мы с нетерпением будем ждать твоего письма, а ещё больше — тебя.

Я так взволнована, что не знаю — о чём ещё писать? Мальчики напишут тебе сами.

Пиши почаще, хоть открыточку каждый день!

Целую тебя тысячу раз.

Твоя Елена.

Береги себя! Мы так соскучились по тебе!»

Написал длинный ответ и в течение дня то и дело доставал письмо Елены из кармана гимнастёрки. Не скрою — не раз мои слёзы капали на листок, на котором оно было написано.

Сколько им пришлось пережить, моим родным, любимым!.. Теперь я спокоен: если мне суждено погибнуть, мои сыновья будут гордиться отцом, отдавшим жизнь за Родину!..

Пошёл к Садовскому, рассказал, что получил от жены письмо, и от души поблагодарил.

— Большего счастья вы не могли дать человеку, товарищ полковник! — сказал я ему.

— Рад за вас!.. При первой возможности предоставим вам краткосрочный отпуск, чтобы вы могли навестить семью, — ответил он и тут же добавил: — Только боюсь, что это будет не так скоро… Немцы начали шевелиться на нашем участке. Попрошу вас особенно тщательно изучать и сопоставлять поступающие к нам сведения, собирать новые данные и докладывать мне обо всём в любое время дня и ночи!..

Немцы за последнее время действительно «зашевелились». В их ближайшем тылу было замечено движение танков и больших колонн автомашин. Всё как будто говорило о том, что они подтягивают новые подкрепления.

О нашем непосредственном противнике мы знали многое — знали номера дивизий, стоящих против нас, количество артиллерийских стволов, танков и самоходных орудий, знали даже фамилии высших офицеров. Во всяком случае, знали достаточно, чтобы вовремя разгадать их намерения.

Создавалось впечатление, будто немецкое командование стремится убедить нас в том, что готовится наступление. Иначе зачем было передвигать танки и автоколонны днём или с зажжёнными фарами по ночам? Зачем повторять артиллерийские налёты и разведку боем?