Сергей Никшич - Соседки

• Название: Соседки
• Автор: Сергей Никшич
• Издательство: Ніка-Центр
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 966-521-388-1

Читатель, ты наконец дождался и в твоих руках третий том «Полумертвых душ» с совершенно неслучайным подзаголовком «Соседки». Дело в том, что в селе Горенка, имеющим теперь все шансы прославиться похлеще Диканьки, неожиданно, как чума, появились «соседки», к тому же хорошенькие, как куклы, и готовые, на первый взгляд, исполнить любое желание. Кто они? Оборотни, путешественницы по времени или жертвы древних заклятий? И атмосфера в беспокойном селе становится напряженной, как перекур на пороховой бочке. А где-то рядом люди любят друг друга и бродят в обнимку по тенистым бульварам самого замечательного и мистического города в мире – Киева, ставят милый детский спектакль, который оказывается страшнее того, что мы называем жизнью, и проваливаются в средневековье, пытаясь, однако, приспособиться и к жизни во дворцах. С переменным, разумеется, успехом. Одним словом, приключения в Горенке продолжаются, и ее обитатели тщетно пытаются выбраться из лавины обрушивающихся на них событий, которые застают врасплох даже бывалого читателя и не дают ему оторваться от повествования, которое с каждым новым томом становится все более и более увлекательным.

---

– Убери Баську, – сразу послышались голоса, обращенные к призраку отца Гамлета.

– Не могу, – угрюмо ответил тот из угла сцены. На него и раньше, особенно по весне, никакой управы не было, а когда он превращается в привидение, то и подавно. Откуда он только взял, что кому-то может быть интересно выслушивать его тошнотню?

– Не следует путать правду с занудством! – тут же отозвался Васька. – Многие, однако, не любят выслушивать о себе правду, и подобно тому, как страус прячет голову в песок, так они готовы одеть пояс целомудрия себе на голову, чтобы только ничего не слышать. И добиться полной девственности своих мыслей, стать, так сказать, tabula rasa, чтобы на поверхности их мозга извилины не существовали как таковые и мысли скатывались с него, как капли по внутренности унитаза. Но мы этого не допустим!

Трудно сказать, кого бывший кот зачислил себе в союзники, но симпатии зала были явно не на его стороне.

– Ты мешаешь, – выкрикнул из задних рядов чей-то хриплый и грубый голос. – Почему бы тебе не убраться отсюда подобру-поздорову, потому что, если сюда забредет гном и ты снова воскреснешь, то, как ты понимаешь, тебе могут надавать по шее и тогда тебе не отвертеться, как в прошлый раз, когда ты вырвался из рук Тоскливца! Или ты ему дал, так сказать, на лапу, а? Лапа лапу моет? Признавайся!

От такой наглости Тоскливец, которого перед всем залом обвинили в том, что каждому и так было известно, раздулся как индюк и стал надвигаться на привидение, из-за которого ему пришлось выслушивать попреки.

Но тут каким-то образом актеры вспомнили, что спектакль следует продолжить, и Буратино с Мальвиной стали убегать от бульдогов (их довольно реалистично изображали мальчики Павлика) и Карабаса Барабаса и на сцене поднялась кутерьма. Голова время от времени пытался что-то сказать, но его никто не слушал. Красная Шапочка, которую Волк таки нашел за сценой, и, войдя в роль, решил то ли сожрать, то ли еще что, била его по голове красной туфелькой. И эта азартная сцена не осталась тайной для почтеннейшей публики, потому что Васька, учуяв возможность развлечься, нажал на кнопку, занавес поднялся и тайное стало явным. Почувствовав поддержку зала, Красная Шапочка утроила рвение, и посрамленному Волку пришлось спасаться бегством, но так как маска сужала поле зрения, бежать быстро он не мог, и Гапка, хотя на ней и была только одна туфелька, хромая, бежала за ним и расставляла каблучком второй акценты на его многострадальной макитре, как бы напоминая о том, что супружеская верность тех немногих, кто ее блюдет, спасает от очень даже многих неприятностей. Но тут Мальвина-Клара, увидев, что ее кормильца доводят до коматозного состояния, в котором тот, правда, и так почти всегда пребывает, но с той только разницей, что он периодически из него выходит, особенно если есть шанс перекусить или попользоваться насчет клубнички, а при таком раскладе он останется в нем навсегда и это может спутать ей, Кларе, те немногие козыри, которые пока еще у нее на руках. И Клара, придерживая двумя руками парик из голубых волос, бросилась к обидчице и стала пинать ту ногами, нисколько не заботясь о том, что на прекрасном золотистом теле останутся черные уродливые синяки. И нежная наша Красная Шапочка, увидев, что Мальвина ее уродует, продемонстрировала городской приблуде, что выросшая на свежем воздухе девушка, знакомая с граблями и сапкой, запросто может дать фору физически неразвитой потребительнице городской роскоши. Но она не учла, как некогда и Тоскливец, что Клара в малолетстве изучала боевые искусства, и та, издав страшный крик, который до отказа наполнил ее легкие и выпятил заманчивые возвышенности, украшавшие ее спереди, бросилась на Гапочку, почуявшую, что конец света в образе Клары-воительницы может раз и навсегда покончить с ее страданиями, приносящими ей иногда и немалое удовольствие. И Гапка бросилась бежать по сцене среди елочек. Время от времени она кричала, чтобы ее спасли, но публика делала вид, что в восторге от режиссерской находки, и Гапка начинала уже понимать те чувства, которые испытывали погибавшие на глазах у злобной толпы гладиаторы. Но ее спас Хорек, хотя он и опасался гнева Параськи, обретавшейся неподалеку и не спускавшей с легкомысленного муженька своих строгих и внимательных, как у коршуна, готового броситься вниз на беззащитного зайчонка, глаз. В спектакле он не участвовал, потому что из жадности Голову не угостил, когда тот заглянул к нему на огонек, и тот, рассчитываясь за рюмку известного напитка с крошечным, как божья коровка, бутербродиком, поклялся страшной клятвой, что на сцене клуба Хорек сможет сыграть что-либо только в гробу. Итак, пошатываясь и похрамывая, Хорек вылез на сцену и принялся спасать прелестную Красную Шапочку, на которую он все еще имел виды, хотя Светуля изо всех сил и портила его хитроумные планы. Он бросился вслед за Мальвиной, и ему удалось вцепиться в то, что изображало ее голубые волосы, и дешевый самодельный парик оказался в его руках, к удовольствию почтеннейшей публики, которая радостно загигикала и засвистела, призывая его продолжать. От наглости пьяного содержателя интернет-кафе, в прошлом пасечника, Клара разъярилась, как дракон, и если бы могла, выпустила бы в нахала облако пламени. Но за неимением? таковой возможности она просто подставила ему подножку, и тот, совершив бреющий полет над неказистым, наспех покрашенным полом, врезал по нему своим видавшим виды черепом, скрывавшимся под давно немытыми волосами. От столкновения у Хорька из глаз вылетел сноп искр, которые превратились в черное пламя гнева – так он обиделся на свою мучительницу, и, распрямившись, как пружина, он ринулся за Кларой, чтобы ее и в самом деле укокошить. Голова, однако, понял его нехитрый замысел, ибо тот был недвусмысленно намалеван на превратившейся в маску гнева обличности, а так как он не мог допустить, чтобы на вверенной ему территории, да еще у него на глазах, произошло смертоубийство, он подал знак Грицьку, и тот кинулся на Хорька, чтобы утащить его в участок до тех пор, пока тот не придет в себя. Но Грицько, скажем честно, передвигался с трудом, все по той же причине, что и Хорек, и поэтому догнать Хорька, гнев которого заменил тому дозу допинга, он никак не мог. А Клара тем временем снова догнала Красную Шапочку, но за нее, что, по мнению Клары, было просто неприлично, вступился Серый Волк, который появился из-за кулис, надеясь на то, что Гапочка оценит его великодушие и отплатит ему сторицей. По мнению Клары, это было совершенно непристойно, и она на весь зал зашипела:

– Ты что, придурок, совсем спятил?

Тоскливец, забывший, вероятно, о том, что он на сцене и его слышит весь зал, кротко ответствовал ей:

– К тебе пояс, видать, прирос, как к черепахе панцирь, а я уже месяца два при своем интересе… Так как же мне ее, такую хорошенькую, не защищать? А ты на моем месте…

Но он не смог закончить эту чудовищную, с точки зрения Клары, крамолу, потому что его сожительница схватила елку и той треногой, на которой она держалась, собралась было врезать по физиономии подлого потаскуна, не собиравшегося, и это было особенно унизительно, сопроводить ее в загс для известной церемонии.

Публика только поражалась мастерству Тоскливца как драматурга и тому, что он так ловко связал мир сказочный с грустными реалиями Горенки. Но славные наши актеры на самом деле уже давно забыли про спектакль и на тех подмостках, которыми является весь земной шар и, в частности, сцена клуба, играли самих себя и при этом боролись, хотя некоторые из них и с пьяных глаз, за собственное достоинство и даже за саму жизнь.

Итак, мы остановились на том, что Клара с елкой наперевес, как с копьем, ринулась на предателя, защищавшего проходимицу-Гапку, замаскировавшуюся под Красную Шапочку, но и тот не растерялся и за отсутствием меча или щита тоже схватился за елку. И гладиаторы наши, к полному восторгу публики, подозревавшей, впрочем, что семейные бои – это как раз то, чем развлекаются втайне от людских глаз Тоскливец и Клара, сошлись. Ему первому удалось ткнуть вершиной елки в пасть Клары, но этот кажущийся успех только раззадорил его бывшую половину и она, размахивая основанием елки, как кувалдой, накинулась на тщедушного противника, который, почуяв, что приближается его смертный час, да еще при отягощающих обстоятельствах – без какой-либо выгоды для него, – ринулся от нее, как от чумы, за кулисы, за которыми уже давно от греха подальше скрылась нежная наша Гапочка.

И сцена опустела, но на ней, чтобы не дать публике соскучиться, тут же полились Голова и привидение кота Васьки, которые стали препираться о том, кто из них имеет право слова, и каждый настаивал на том, что именно он. Наконец они договорились о том, что будут выступать по очереди и заговорили одновременно, но публике это уже надоело и она стала требовать, чтобы Васька убрался раз и навсегда.

– Говорящие коты, к тому же наглые, это от нечистого, – говорили в публике. – Да и что может нам сообщить Васька, кругозор которого, как общеизвестно, был ограничен кошачьей задницей?