Анатолий Андреев - Искатели странного

• Название: Искатели странного
• Автор: Анатолий Андреев
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010898-2

…Гибнут внезапно, один за другим, самые гениальные ученые Земли.

…Исчезают при загадочных обстоятельствах поэты, художники, физики, обитавшие на мирной, счастливой планете, давно уже колонизированной людьми.

…Кто-то и зачем-то вживляет в тела сотрудников космической станции биочипы, стимулирующие агрессию и жестокость.

Несчастные случаи? Преступления? Или — проделки загадочных «чужих», снова и снова вмешивающихся в жизнь землян?

Выяснять это — работа сотрудников отдела Управления Общественной Психологии Земли, которых называют обычно просто «Искателями странного»…

---

— Раза три или четыре, — неуверенно ответил Полетыкин, следя за действиями Беккера, — точно не помню. Но ведь вино… даже шифра его в Линии доставки нет?

— Совершенно верно. И тем не менее — посмотрите. — Беккер открыл дверцу коротко прозвеневшего шкафчика и достал оттуда бутылку.

— Сухое виноградное вино, — продолжал он. — Вредны большие и часто повторяющиеся дозы. А в малых количествах это — тонизирующий напиток, снимающий нервное напряжение и депрессию. Если вы его будете употреблять не чаще нескольких раз в год, ни один медик не станет к вам придираться.

Он наполнил бокалы, и они сразу запотели. Полетыкин недоверчиво посмотрел на свой бокал, но отпил. Беккер продолжал:

— Это, знаете ли, очень показательно, что Габровский мог получить вино. Я могу это сделать, а вы — нет. Не потому, что запрещено, это совсем не запрещено, вы просто не знаете как. Это еще раз говорит о том, что Габровский был очень общительным человеком. Веселым, жизнерадостным парнем, знающим и умеющим уйму вещей, которых не знают и не умеют многие из нас.

Про себя Беккер подумал: «И не особенно обращал внимание на устоявшиеся традиции и условности, а значит, и вообще был способен к нестандартному мышлению…»

— Но ведь здесь все утверждают, что он был настоящий нелюдим, — возразил Полетыкин.

— Вот в этом-то все и дело. Значит, он был настолько увлечен одной какой-то мыслью, что перестал замечать окружающее. И установку он собрал для воплощения своей идеи. И проверил ее. Как сумел…

— Установка же не сработала! — недоуменно сказал Полетыкин. Он растерял всю свою солидность. Беккеру это удавалось — увлечь человека разговором так, Чтобы он забывал все постороннее.

— Как знать… — Беккер говорил тихо, чуть слышно, и Полетыкин подался вперед, чтобы не пропустить ни одного слова. — Может быть, она очень даже сработала…

— Но Габровский же умер!

— А от чего? — раздельно спросил Беккер.

— Не знаю… — Полетыкин растерялся, — и никто не знает, даже медики…

— А что они написали в своем заключении, вы помните? У них осталось такое впечатление, что Габровского словно выключили. Выключили разом, как выключают автомат. Все жизненные процессы остановились одновременно, и запустить их вновь не удалось. Не является ли это побочным действием установки?

— Что же тогда является ее основным действием?

— Я могу только предполагать, — пожал плечами Беккер, — но думаю, что не стоит гадать, скоро мы с вами узнаем это совершенно точно. Сегодня у нас с вами будет много неожиданностей.

Как бы в подтверждение его слов, глухо пропел сигнал вызова.

— Да, включайтесь! — крикнул, не вставая, Полетыкин. Встроенный куда-то в стену домика бытовой компьютер услышал. С тихим щелчком включился видеофон. На экране появилось озабоченное лицо начальника космопорта.

— К нам летит Ченцов. Будет здесь через шесть часов. Если вы хотите встретить его у корабля, прошу через пять часов подойти в диспетчерскую космопорта. — Он помедлил, глядя на них, хотел что-то добавить, но передумал и выключил видеофон.

Его спокойной жизни пришел конец. Вместо обычного рейсового — раз в четыре месяца — корабля он принимает уже второй спецрейс. И на этот раз — заместителя начальника Управления. Начальник космопорта вздохнул, надел форменную фуражку и почти бегом направился к эксплуатационникам. Хоть там у них и порядок, но самому все проверить перед прибытием начальства не помешает.

Полетыкин тоже натянул тесную ему форму и отправился на космодром. Делать ему там было нечего, но оставаться в стороне от события он не мог.

Беккер сидел в опустевшем домике. Чуть слышно гудел кондиционер, волнами гоняя по полу пряный прохладный воздух. Деревья затеняли окна. Хотя их листья имели красноватый оттенок, полумрак в холле казался, как и на Земле, зеленым. Слабый ветерок играл листьями, и хлопотливые солнечные зайчики бесшумно перебегали с места на место.

Беккер задумчиво нажал кнопку вызова сети обслуживания. Дождавшись ответа, он заказал глайдер. Еще несколько минут он провел в кресле, улыбаясь своим мыслям, а потом резко встал и вышел на крыльцо. В глаза ему ударил яркий солнечный свет. Прикрываясь ладонью, он неуклюже забрался в глайдер и скомандовал: «Фильтр!» Прозрачная крыша машины потемнела. Удовлетворенно вздохнув, Беккер тронул клавиши пульта управления. Глайдер рывком снялся с места и заскользил по белой бетонной полосе шоссе.

Главный врач встретил Беккера неприветливо. Беккер опять про себя удивился: как это он ухитряется быть загруженным работой? Колонисты болеют редко, приезжих на Таврии мало, а. персонал больницы вышколен и превосходно знает свое дело. Тихо, извиняющимся тоном, изложил он ему свою просьбу. Чеканные складки на лице главврача окаменели. Сухо он объявил, что больную Грей отпустить не может, поскольку до завершения курса лечения всяческие физические, а тем паче эмоциональные нагрузки ей противопоказаны.

Лицо Беккера стало совсем унылым. Он упрямо настаивал на своем. Главврач сурово отвечал ему рублеными фразами. Чем тише был голос Беккера, тем громче и увереннее отвечал ему собеседник. А через несколько минут сотрудники больницы могли видеть, как из кабинета бочком выскользнул посетитель, робко кивнув несокрушимо стоящему — руки в бедра — в дверях главному. Главный торжественно исчез у себя в кабинете, а робкий посетитель, поблуждав по коридорам, нашел больную Грей, повел ее переодеваться и увез куда-то в ожидавшем на солнцепеке глайдере. Их не останавливали: главврач сердито буркнул по селектору, чтобы больную Грей отпустили до конца дня.

Глайдер шел медленно. В кабине было тихо. Изредка на чуть притемненную крышу наплывала тень одиноко стоящего у дороги дерева. Вера сидела, глядя в затылок маленькому, еще не старому, но очень усталому на вид человеку.

— Как долго меня здесь продержат?

— Теперь уже недолго, — обернувшись, улыбнулся Беккер. — Ведь вы практически здоровы. — И добавил: — Они просто не знают, чем вас лечить.

Вера скептически усмехнулась: десятки процедур, различные препараты — значит, знают, чем лечить.

Сидевший впереди человек словно затылком увидел ее усмешку:

— У вас был шок, с которым они справились в первые дни. А держат вас в больнице потому, что не могут установить его причину.

— Боятся повторения?

— Да. Ведь у вас этот шок вторично. Но сегодня все разъяснится. — Он не стал уточнять, что пока не знает как.

— Вы все знаете? — Она сделала ударение на слове «все». В голосе ее прозвучала ирония, и Беккер порадовался этому. Когда он впервые увидел ее, она была придавлена антишоковыми препаратами и разговаривала как во сне. Но ответил он спокойно:

— Я предполагаю. Больше того — я уверен.

— А я думала, вы опять будете меня расспрашивать. Меня все расспрашивают!

Беккер промолчал. Она не напрасно была такой колючей. Действительно, ее все расспрашивали. Беккер держался позади остальных на той, первой беседе. Может быть, поэтому он сквозь сонное оцепенение, навязанное ей лекарствами, разглядел боль и испуг. Ему стало жаль Веру, на которую свалилось и так слишком многое. Она подверглась массированному психовоздействию. В этом у него не было сомнений. В этом он разбирался, по долгу службы. Но также по долгу службы он знал, что психовоздействия быть не могло: ни на Росе, ни на Таврии нет и не могло быть необходимого для этого оборудования. Оставалась еще возможность случайного взаимоналожения полей, но такой возможности никто никогда в расчет не брал — очень уж мала вероятность резонанса внешнего поля с полем мозга.

В этом и заключалась загадка, за разгадкой которой они ехали на космодром.

Времени оставалось еще много. Беккер остановил глайдер на обочине трассы и вышел. Вера не сразу последовала за ним. Пробравшись сквозь придорожные кусты, она обнаружила Беккера сидящим на берегу крохотной речушки. Не речушки — ручейка, разбрасывавшего солнечные отражения от своих тонко журчащих на перекате струй. От воды тянуло запахом сырости и лета. Ветерок запутался в обступивших полянку деревьях. После шума движения было тихо до звона в ушах. У Веры перехватило вдруг горло, и она откашлялась, не в силах проглотить подкативший к горлу комок. «Боже, как хорошо!» — не своими, вычитанными где-то словами подумала она. Внутри нее словно отпустили туго закрученную пружину, и она чувствовала облегчение и печаль. Печаль — понимая, что все позади, и зная, что позади осталась часть ее жизни, и что сама она стала иной…

От внезапно нахлынувшего чувства благодарности к солнцу, к реке, к этому человеку, который привез ее сюда, Вере захотелось рассказать ему о том, что с ней происходит. Но он поднялся и вошел в воду, разбивая башмаками плававшие в ней отражения на тысячи осколков. Вода обтекала его башмаки. Он зачерпнул горстью и напился. Фигура его не казалась теперь ни маленькой, ни робкой. Когда он вышел из ручья, капли воды еще блестели на его губах и подбородке. Вера вдруг устыдилась своего порыва и почти неприязненно на него смотрела. Он же, будто не заметив ее взгляда, деловито глянул на часы блок-универсала и заторопился. Хотя Вера уже передумала и не хотела ничего ему говорить, но теперь вдруг почувствовала себя обиженной. К глайдеру они вышли молча.