Лидия Острецова - Юный дрессировщик

• Название: Юный дрессировщик
• Автор: Лидия Острецова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1975

Вы хотите завести у себя служебную собаку? Ведь так интересно научиться ее дрессировать! Но какую породу выбрать? Как воспитывать щенка? Как дрессировать? Чему надо научить собаку? Вот обо всем этом и рассказывает в этой книге опытный дрессировщик Лидия Ивановна Острецова.

Книга знакомит читателя с различными породами служебных собак. Даются практические советы по содержанию и обучению собак.

---

Овчарки злобны и недоверчивы к посторонним, прекрасные сторожа, пастухи, ищейки. Они быстро и хорошо привыкают к любому климату, распространены от Юга до Крайнего Севера.

Меня часто спрашивают: «Правда ли, что овчарки самые умные собаки?»

До некоторой степени — правда. Они неприхотливы, быстро привыкают к любой обстановке и легче дрессируются на любые виды служб, чем другие породы, не требуя больших знаний и умения со стороны дрессировщика. Поэтому овчарки так широко используются и на границе, и в народном хозяйстве. Я держала много собак различных пород — все они интересны и хороши по-своему. Какую породу выбрать — дело вкуса, конечно.

Аза

«Эй, Колька, у Маруськиного дома собаки дерутся, побежали смотреть!»

Аза дралась с ожесточением. Тоска и голод сделали ее тело поджарым, кости торчали наружу, шерсть была взлохмаченная и тусклая. Уже было разорвано напополам ухо, прокушена лапа, губы в клочьях. До сих пор Аза все еще не давала себя подмять, но силы покидали ее.

Рыжей тоже досталось. Кровью был залит весь снег под ними и вокруг них.

Совсем недавно, когда была жива хозяйка, Аза проходила мимо рыжей, не замечая ее, и та не смела даже приблизиться. Тогда Аза была красивой, холеной овчаркой волчьей масти. Теперь она была заброшенная, так как переселилась в конуру, старую и дырявую. Раньше Азу держали в доме. Хозяйка водила ее на площадку учить разным собачьим наукам. Дрессировка давалась Азе легко, все было хорошо и любо. И все тогда ладилось у Азы, все было кстати. Оделась хозяйка на работу — тащи ей портфель, вернулась с работы — неси поводок, чтобы гулять. Вечером — подай тапочки. Когда они шли из магазина, Аза всегда тащила сумку, груженную картошкой или бутылками с молоком. Несла осторожно, высоко и гордо задрав голову.

Дом и хозяйские вещи под ее надежной защитой.

Теперь все изменилось: хозяин не замечал собаки, а чужая женщина старалась чем-нибудь досадить Азе.

Первый скандал произошел, когда гостья надела хозяйкину жакетку, несмотря на грозное рычанье Азы. И тогда собака укусила ее, а хозяин жестоко избил Азу. Теперь женщина и собака ненавидели друг друга. Везде собака стала мешать, всех стала раздражать. Без конца раздавались крики и ругань. Азу выпроводили во двор, в конуру. В дом заходить запретили. Собака отлично понимала, что все неприятности происходят от новой жилички, и при каждом удобном случае кусала ее. Тогда хозяин посадил Азу на цепь. Жизнь стала еще тоскливее.

Хуже всего было с едой. Хозяин часто забывал покормить Азу, и она целыми днями сидела без еды. Не в силах сдержать тоску и голод, собака стала выть по ночам. И ее били за это. Аза стала угрюмой, злой. К себе подпускала только хозяина да еще соседских мальчишек, Кольку с Сережкой, которые тайком совали ей уворованные дома куски. Иногда мальчишки отцепляли ее — побегать. Аза убегала на пустыри, где была свалка, разрывала лапами мусор, надеясь найти какую-нибудь еду.

Гостья, живущая у них в квартире, боялась Азу и обходила будку сторонкой, — собака стервенела от одного ее вида.

Сегодня Колька тоже тайком выпустил Азу, и она, порывшись на свалке, нашла заплесневелый, замерзший батон. Аза принесла булку домой, чтобы спокойно заняться ею в конуре. Тут рыжая и набросилась на нее.

Мальчишки стояли кольцом вокруг собак, свистя, улюлюкая. Наконец рыжей все-таки удалось сбить Азу, она подмяла ее под себя, добралась до горла. Колька с Сережкой, не ожидавшие такого исхода, схватились за палки и так отходили рыжую вдоль спины, что она и огрызнуться забыла — скрылась в своей подворотне.

Было им обидно смотреть, как едва живая Аза, припадая на прокушенную лапу, униженная и несчастная, потащилась к себе в конуру зализывать раны. На окровавленном снегу остался лежать забытый батон.

За три года жизни собаке ни разу не пришлось испытать сразу так много: боль, голод, тоску одиночества и горечь поражения. Сильно болела на морозе лапа, разорванная губа не давала зализывать раны. Аза свернулась в клубок, закрыла глаза и, может быть, подумала, что жизнь не стоит того, чтобы за нее бороться. Серега и Колька приносили ей куски от обеда. Она к еде не притронулась.

Ночью тоска стала совсем нестерпимой. Холод пронизывал до костей, раны ныли. Кругом ночь, стужа и никакого просвета. Аза поднялась на передние лапы, задрала морду к темному небу. Из горла у нее вырвался душераздирающий вой. Она долго выла, затихала и снова выла, пока не ушла ночь.

«Ты что, Семеныч, совсем собаку забросил, нынче вовсе спать не дала, все выла. Продай, если не нужна, нечего издеваться. Люди на работу должны не спавши идти», — возмущались соседи.

Женщина-жиличка кричала с крыльца: «Давно нужно было продать, хоть деньги получим. А теперь кто купит такую уродину с разорванным ухом? Уродина настоящая, дура, своих кусает, а чужих мальчишек к конуре подпускает, да еще и руки лижет. Тварь безмозглая!»

«Раньше она своих никогда не кусала», — пробовал заступиться за Азу хозяин.

Через несколько дней, едва Аза оправилась, хозяин надел на нее намордник, поводок, ласково потрепал по шее и вывел со двора.

Азу продали в заводской питомник. На заводах собаки несут свою службу: помогают охране стеречь завод от злого глаза, от злой руки.

Азу поместили в просторный вольер, где было два отсека из толстых досок и теплая будка. Слева и справа тесно друг к другу такие же вольеры, в каждом — собака. Аза слышала их лай — то просящий, то просто скучающий — от нечего делать, то свирепый, с угрозой. По лаю Аза определила, что собак много, что все они злые и сытые. Скоро она их увидела через решетку вольера. Они гуляли во дворе по двое, по трое. Аза завистливо залаяла: она тоже хотела гулять, но ее не выпустили. Собаки подбегали к Азиным дверям, шумно втягивали носом ее запах, некоторые даже вставали на задние лапы, чтобы заглянуть внутрь. Заводить ссоры через дверь было неразумно, даже бессмысленно, и они скоро утратили интерес к ней.

Часам к трем дня в соседних вольерах наступила тишина, и в этой тишине Аза почувствовала какое-то общее напряженное ожидание. Она насторожилась, готовая ко всему. Вскоре она услышала, как отпирают ворота, как поскрипывают колеса. Вдруг ее оглушил запах мяса и каши. Приподнявшись на лапы, Аза увидела женщину, которая везла тачку с мисками. Миски при движении колыхались, каша расплескивалась. Невыносимо приятный запах наполнял вольер, стеснял дыхание. Аза заметалась, даже не надеясь, что ее тоже накормят. Дверь раскрылась неожиданно. Женщина, сердобольно приговаривая: «Иди ешь скорей, а то в чем душа держится», — протянула ей миску. Аза вмиг забыла дурманящий запах мяса и свой голод — перед ней была женщина.

Аза знала: на свете существует только одна добрая женщина, остальных она ненавидела. Аза кинулась, но не успела схватить. Женщина отскочила, быстро захлопнула двери. Аза услышала аппетитное чавканье справа и слева. Голод навалился на нее пуще прежнего. Она старательно стала вылизывать кашу. Женщина подошла снова. Собака и на этот раз бросилась на нее.

«Ну и сиди так!» Аза проводила ее глухим злобным рычанием. Когда она уже ни на что не надеялась, лежала в углу, пришел мужчина. Аза решила, что он бить ее пришел, но он спокойно поставил ей миску и ушел. С тех пор Азу кормили только мужчины в синей спецодежде, от которых пахло собаками, кашей и табаком. Женщин Аза к себе не допускала.

Ночью смятение и тревога охватили ее. Аза выла, скучая по старой дырявой конуре, по хозяину, который забывал ее покормить, по мальчишкам — по всему тому, что она считала своим домом.

Через несколько дней Азу выпустили погулять с долговязым черным кобелем Индусом. Индус был изыскан в обхождении, вежливо помахивал хвостом, забегал вперед, предлагая следовать за ним, показывал все достопримечательности двора, зазывал поиграть. Аза была рада знакомству, но играть не хотела. Позже Азу познакомили с другим собаками, но к Индусу она привязалась. С караульной службой на блок-постах Азу познакомил тоже Индус, их блоки были рядом.

Длинная, натянутая вдоль забора проволока, с прикрепленной к ней на ролике цепью, чтобы собака могла бегать свободно, и называется блок-пост. Блок — потому что блок, пост — потому что охрана, потому что собака стоит на своем посту. На одном конце блока — будка. Собака туда прячется от дождя и стужи. Когда забор очень длинный, делают два блока один за другим с небольшим разрывом, чтобы собаки не могли при встрече подраться, если у них плохие отношения — у них тоже такое бывает, — а в основном, чтобы их цепи не запутались.

Впервые, когда Азу оставили на блоке, она решила, что не напрасными были ее сомнения и не зря она выла по ночам, — опять та же цепь, да еще с какой-то хитростью. Проводив тоскливым взглядом вожатого, Аза забилась в будку и приуныла, но вскоре не выдержала, выглянула посмотреть, что делает Индус, отчего он так лает. Индус прыгал на забор, лаял и задорно поглядывал на Азину будку. Он лаял без особой на то нужды — ему не терпелось приобщить к делу свою новую подружку. Ну а кто же выдержит, если сосед так старается. Правда, за забором кто-то шел, но не близко.