Георгий Егоров - Фарватерами флотской службы

• Название: Фарватерами флотской службы
• Автор: Георгий Егоров
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Не ошибусь, наверное, если скажу, что имя это в те годы было на устах у всех советских военных моряков. Дело в том, что Николай Павлович Египко и Иван Алексеевич Бурмистров стали первыми среди наших военных моряков Героями Советского Союза. Этого высокого звания они удостоены за мужество и отвагу, проявленные во время испанских событий. Под именем Дон Северино де Морено Египко на спортивном самолете был нелегально переброшен в Испанию и назначен командиром подводной лодки. Устаревший корабль, устаревшее оружие, разношерстный экипаж, в котором оказались и враги, - все это очень усложняло деятельность командира. И тем не менее лодка выходила в море, действовала на коммуникациях франкистов.

Подлинный подвиг был совершен Николаем Павловичем в конце его пребывания в Испании. Республиканское правительство обратилось к нему с просьбой перевести одну из лодок из Атлантики в Средиземное море. Поход был исключительно тяжелым. По нашим понятиям, лодка не была похожа на боевой корабль. Враги республики еще во время подготовки к походу вывели из строя ряд крайне важных приборов. Вскоре после выхода в море испортились (тоже из-за действий диверсантов) гирокомпас, перископ, другие механизмы. И все же, форсировав с большим трудом Гибралтар, Египко благополучно привел лодку в Картахену, что на побережье Средиземного моря...

Но вернемся к утру 22 июня 1941 года. На борту "Полярной звезды", как я говорил, нас встретил комбриг.

- Комдива и командира - ко мне в каюту, - бросил он, как всегда, отрывисто.

Ярошевич вернулся через полчаса. По его сосредоточенному лицу можно было догадаться, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

- Война, - произнес он тихо и, обернувшись к окружившим его командирам, добавил: - Получен боевой приказ. Вечером выходим в море. - И тут же отдал приказание помощнику готовить корабль к боевому походу, а мне- произвести расчет на переход в район боевых действий.

Весь день 22 июня прошел в тревожной суете. Спешно грузили боезапас, пополняли запасы топлива, воды, получали документы, регламентировавшие наши действия во время войны.

Где-то ближе к полудню над Таллином на большой высоте появился фашистский самолет Ю-88. Вся зенитная артиллерия, которая находилась на кораблях и на берегу, открыла по нему дружный огонь. Самолет удалился в западном направлении.

В 23.00 дивизион подводных лодок, в состав которого входила и "Щ-310", вышел в море. Шли в строю кильватера. Мы под брейд-вымпелом командира дивизиона - в голове колонны, за нами - "Щ-311", и замыкала строй "Щ-309".

Стояла ласковая белая ночь, все окрест просматривалось очень хорошо.

Сейчас, спустя годы, я часто вспоминаю этот первый боевой выход.

Конечно, переход дивизиона подводных лодок без охранения в надводном положении, да еще при хорошей видимости, был крайне рискованным. Нас могли атаковать заранее развернутые подводные лодки противника или авиация. Но мы еще не отрешились от настроений мирного времени, не вытравили в себе благодушие и беспечность. А опасность была реальной. Ведь уже через несколько дней фашистская подводная лодка в районе пролива Соэла-Вяйн (Соэлозунд) потопила килектор (судно для прокладки кабеля), а затем атаковала конвой, в состав которого входила малая подводная лодка "М-94", шедшая концевой. Лодка получила тяжелое повреждение и затонула. Часть экипажа погибла. Как выяснилось, в лодке погиб и лейтенант Ильин, ставший первой жертвой среди ребят нашего выпуска.

События, которые стали разворачиваться в первые дни войны, заставили нас по-иному взглянуть на обстановку. Около часу ночи командир отделения радистов доложил на ходовой мостик:

- С крейсера "Максим Горький" - сигнал "Урал" по флоту.

Все, кто находился на ходовом мостике, с тревогой переглянулись. Сигнал означал: "Имею повреждения".

- Штурман, нанесите координаты крейсера на карту,- приказал командир дивизиона. - Где он находится?

Я быстро спустился в центральный пост. Расчеты заняли немного времени. Крейсер находился к северу от острова Хиума. Когда объявил об этом, все долго молчали.

- А ведь совсем недавно мы были именно в том районе, когда шли из Рижского залива в Таллин, - произнес Ярошевич.

В его голосе слышалось недоумение. Командир не сомневался в точности моих данных, но, видимо, все еще не мог поверить, что так быстро может измениться обстановка.

Балтика в огне

Не найдешь, наверное, сегодня такого советского моряка, который бы не знал знаменитого изречения адмирала Степана Осиповича Макарова "Помни войну". Знали его и мы - моряки предвоенного времени. И все-таки, когда началась война, особенно в первые ее дни, невольно думалось, что не все необходимое извлекли мы из этого мудрого совета.

Да, в то тревожное, предгрозовое время мы готовились к войне. Боевая учеба, к примеру, у нас, подводников, была весьма интенсивной. Однако, как мне думается, мы не до конца поняли, что бескомпромиссная, смертельная борьба требует особого духовного состояния, особой психологической настроенности. Выход нашего дивизиона из района Таллина в надводном положении в строю кильватера свидетельствовал, что психологически даже командиры не сразу перестроились на войну.

Вслед за сигналом "Урал", поступившим с крейсера "Максим Горький", еще дважды приходили сообщения, что он атакован подводными лодками. Поскольку наш курс пролегал через район, где находился крейсер, командир дивизиона приказал усилить наблюдение и быть готовым к срочному погружению. Но приказания о погружении он так и не давал. По всей вероятности, над комдивом довлели сроки прибытия на позицию: в подводном положении скорость лодки, как известно, гораздо ниже.

Часов в шесть утра сигнальщик доложил:

- Силуэт корабля, слева 30, на горизонте.

Действительно, в серой предутренней дымке проглядывались очертания крупного корабля, а рядом - силуэты других, более мелких.

- Те, что поменьше, - эсминцы, - проговорил Ярошевич, рассматривая корабли в бинокль. - Похоже - "семерки". А вот тот, что крупнее,очень странный.

Мне тоже показалось, что силуэт самого большого корабля необычный. Вроде бы крейсер, но в то же время какой-то усеченный, кургузый.

Сигнальщик старший матрос Бунин, обладавший уникальным зрением, уточнил:

- Крейсер "Максим Горький".

- Не может быть, - возразил командир лодки. - У "Максима Горького" другой силуэт.

- А у него нос оторван, товарищ командир, - доложил сигнальщик.

Да, это был крейсер "Максим Горький". Он попал на минное поле противника, и мощным взрывом ему оторвало носовую часть. Ратьером (сигнальный фонарь с узким затемненным лучом) мы передали на крейсер опознавательные, но ответ получили только после неоднократных вызовов. Видимо, наблюдение велось недостаточно бдительно. А ведь с моря приближались три подводные лодки.

Поскольку речь зашла о перестройке психологии, приведу еще примеры, свидетельствующие о том, насколько такая перестройка была важна.

В нарезанной для нашей лодки позиции мы находились до середины июля. Затем всему дивизиону было приказано возвращаться в Таллин. Местом рандеву назначили остров Сааремаа в Моонзундском архипелаге.

Мы подошли к нему первыми. "Щ-309" и "Щ-311", по-видимому, запаздывали. Изучая карту на моем штурманском столе, Ярошевич сказал, обращаясь к командиру дивизиона:

- Предлагаю войти в бухту Кихелконна, ошвартоваться к пирсу, взять в штабе береговой обороны оперативную обстановку, затем отойти на рейд, погрузиться и ждать подхода остальных лодок.

- А зачем погружаться? - вырвалось у кого-то из молодых командиров боевых частей. - Сколько уже суток большую часть времени находимся под водой? А бухта уютная, безопасная.

- Безопасная... - усмехнулся Ярошевич и, не договорив, взглянул на меня. Приготовьте карту. Отправитесь после швартовки в штаб коменданта островного оборонительного района. Нанесите оперативную обстановку на сегодняшний день.

Лодка подошла к пирсу. Погода стояла чудесная. Вода в бухте как зеркало. На берегу зелень. Тишина. Благодать.

В штабе, который находился на острове Сааремаа, я получил последнюю информацию об обстановке на Балтийском театре военных действий. Она была не из радостных: противник, захватив Лиепаю, находился на ближайших подступах к Таллину, его передовые части подошли к Пскову. А оттуда до Ленинграда рукой подать. Отмечено также, что фашисты выставили мины в ряде районов, в том числе были объявлены опасными подходы к проливу Соэла-Вяйн между островами Хиума и Сааремаа, куда мы должны были следовать. Когда я покидал штаб, оперативный дежурный сказал:

- Прошу передать командиру, чтобы не терял бдительности. Здесь недавно с одной подводной лодкой такое произошло...

Оказывается, за несколько дней до нас в бухту Кихелконна вошла одна из наших подводных лодок. Командир стал на якорь и, учитывая, что погода была прекрасная, солнечная, противника поблизости нет, разрешил команде купаться. В самый разгар купания налетели фашистские самолеты. Лодка успела погрузиться, но часть людей, находившихся в воде, погибли. Такова оказалась "цена беспечности.