Валерия Вербинина - В поисках Леонардо

• Название: В поисках Леонардо
• Автор: Валерия Вербинина
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-21972-8

Секретный агент Амалия получает задание заполучить для коллекции Эрмитажа шедевр Леонардо да Винчи, который некий ловкий мошенник ухитрился продать одновременно русскому царю, английской королеве, германскому кайзеру и австрийскому императору, после чего исчез с картиной и всеми деньгами. Поиски приводят Амалию на корабль, отправляющийся в Новый Свет, причем среди пассажиров скрываются агенты всех обманутых правителей – им тоже поручено найти картину. Что ж, посмотрим, кто окажется первым!

---

– Значит, ММ, да? – Рудольф потер кончик носа. – А вы в этом уверены?

– Абсолютно. Я сто раз, не меньше, держала его в руках.

Рудольф вздохнул.

– Значит, весьма возможно, что она все-таки была за ним замужем, – буркнул он. – Вот черт!

– А чем вас не устраивает Боэмунд? – удивилась Амалия. – Разве плохо, что они были женаты?

Рудольф мрачно поглядел на нее.

– По чести говоря, – в порыве откровенности заявил он, – я терпеть не могу этого типа.

Амалия слегка опешила, но все же спросила:

– А можно узнать причины вашей неприязни?

– Конечно, – легко согласился Рудольф. – Вам известно, что в польских хрониках Боэмунд упоминается не иначе, как с эпитетом Кровавый?

– Я об этом не знала, – пробормотала Амалия.

Рудольф многозначительно поднял палец:

– Я так и думал. А вы знаете, какое тогда было неспокойное время? Чтобы заслужить такое прозвище, надо было как следует постараться. Чего стоит один эпизод взятия Белого замка, когда были убиты все осажденные, включая стариков, детей и женщин! А ведь штурмом командовал наш Боэмунд, между прочим. И случилось это как раз в период перемирия между поляками и Тевтонским орденом. Теперь вы видите, что он был за человек?

– Вы так говорите, как будто Мадленка была одуванчиком, – фыркнула задетая за живое Амалия. – Между прочим, когда ее муж умер и она осталась одна с маленькими детьми на руках, ей пришлось воевать с соседями, которые зарились на земли Мейссенов. И она не слишком церемонилась со своими врагами.

Рудольф расплылся в улыбке.

– Не скрою, мне очень понравилось, как она с ними разделалась, – признался он. – И вообще, они сами виноваты, раз первые напали на нее. А вот ее муж мне совершенно не по душе. Я не удивлюсь, если узнаю, что она связалась с ним лишь потому, что у нее не было другого выхода. Не забывайте, какая репутация была у тогдашних крестоносцев, а уж на женский пол эти рыцари всегда были падки.

– Не скажите, – парировала Амалия. – Я знаю, что Мадленка оставила дом, семью, друзей и вслед за крестоносцем перебралась в его страну, где ее ждала неизвестность. Чтобы бросить родной дом и поехать за человеком на край света, надо иметь причины более веские, чем та, которую вы назвали.

Рудольф сверкнул на нее глазами.

– И что же это за причины, позвольте спросить? – осведомился он иронически.

– Любовь, – серьезно сказала Амалия. – Очень большая любовь.

– Для особы, столь успешно размахивающей подсвечниками, у вас на редкость романтические взгляды, – проворчал Рудольф. – В любом случае, даже если там и была любовь, счастья ей она не принесла, потому что наш прадедушка вскоре сошел с ума. Да-да, его держали взаперти и не позволяли выходить. Последние пять лет или даже больше никто в замке не видел его лица.

– Это не единственное объяснение, – сказала Амалия, подумав. – Может, он просто заболел и не мог передвигаться.

– Если человек просто заболел, – возразил Рудольф, – к нему все же хоть кого-то допускают. А нашего рыцаря вообще никто не видел. Словно он исчез, не оставив следа.

– По-моему, Рудольф, вы чересчур доверяете средневековым летописям, – заметила Амалия. – По-настоящему достоверных фактов всегда ничтожно мало, а летописцы ведь тоже люди и могут быть пристрастными, это надо учитывать. Всегда остаются какие-то загадки, которые хочется объяснить, и даже в вашей статье их предостаточно. К примеру, куда делся второй сын Мадленки, Себастьян, который ушел из дома в семнадцать лет? Как звали ее дочь? Верно ли, что сама Мадленка прожила девяносто лет, или это выдумки? А как она выглядела, какие у нее были глаза, какие волосы? Или Боэмунд… Почему при взятии того замка он никого не оставил в живых – только ли потому, что был жесток, или тут кроется что-то другое? Вот видите, мы не знаем ответов даже на самые простые вопросы. Мы можем только предполагать или фантазировать – больше ничего.

– Я чувствую, вы прямо-таки неравнодушны к нашему прадедушке, – проворчал Рудольф. – Как вы его выгораживаете, уму непостижимо! Впрочем, оно и понятно – у вас с ним много общего. В свое время он тоже прикончил немало народу, как и вы.

Амалия почувствовала, что у нее загорелись щеки. Пора было поставить зарвавшегося агента на место.

– Вообще-то я никого еще не убила, – сказала она ласково, и в глазах ее вспыхнули и погасли золотистые искры. – Но, глядя на вас, невольно начинаю об этом сожалеть… кузен.

Рудольф фон Лихтенштейн посерел лицом.

– Да, – сказал он упавшим голосом, – теперь я понимаю, почему Волынский взял вас на эту работу. У него просто не оставалось иного выхода.

– Фу, Руди, как вы мрачно смотрите на вещи, – одернула его Амалия. По телу агента пробежала легкая дрожь, он затравленно поглядел на кузину, но ничего не сказал. – Кстати, под каким именем вы здесь?

– Под своим собственным, – буркнул Рудольф, отворачиваясь. – Вы же уничтожили мой запасной паспорт.

– Не расстраивайтесь, кузен, – подбодрила его Амалия. – Хоть вы и собирались поступить со мной не по-родственному, заперев в лечебницу для душевнобольных, я не держу на вас зла. – Она глубоко вздохнула. – Давайте сделаем так, мой дорогой новоявленный родственник. Поскольку нам нечего делить и причина для того, чтобы быть врагами, отсутствует, предлагаю перемирие. Я обязуюсь не предпринимать никаких действий против вас, но и вы не пытайтесь столкнуть меня за борт. Волынский что-то говорил о предрасположенности нашего брата, секретных агентов, к несчастным случаям – так вот, если со мной что-нибудь случится, я буду безутешна. Поклянитесь памятью Мадленки, о которой вы не поленились написать такую захватывающую статью, что меня не тронете, и я обязуюсь любить вас и уважать, насколько это в моих силах, а заодно верну вам журнал. Ну как, идет?

– Идет, – проворчал Рудольф. – Хотя это глупость, но я обещаю, что не причиню вам вреда, кузина. Во всяком случае, пока.

– Вы просто душка, кузен, – серьезно сказала Амалия и, сунув ему в руки журнал, быстро поцеловала в лоб. – До встречи за обедом.

Быстрым шагом девушка удалилась к себе в каюту, где повалилась на кровать и долгое время смеялась, думая о том, сколь неисповедимы пути судьбы.

Востроглазая Эжени Армантель, от которой не укрылись маневры Амалии, сказала своему мужу Феликсу:

– Смотри-ка! Эта вертихвостка всерьез принялась за того надутого тевтона!

Феликс вежливо улыбнулся, а про себя решил, что «эту вертихвостку» он просто так тевтону не оставит. Он дал себе слово заняться ею за обедом. Так сказать, на десерт.

Глава пятая, в которой имеет место быть чрезвычайно досадное происшествие

Корабль «Мечта» вполне оправдывал свое название; по крайней мере, пассажиру первого класса здесь было решительно не о чем больше мечтать. В его распоряжении находились обширная библиотека с читальней, бильярдный зал и гимнастический, курительная комната и даже просторный зал для танцев. Помимо них, гостеприимно распахивали свои двери многочисленные салоны, где можно было встретиться за обедом, за партией в вист или просто, удобно устроившись в креслах, за сплетнями. Обслуга была внимательна, тактична и в то же время не докучала своим присутствием, когда оно не требовалось. Убранство, в котором причудливо сочетались позолота, бронза, бархат, хрусталь и красное дерево, служило предметом зависти скромного второго класса путешествующих homo sapiens, не говоря уже о санкюлотском[11] третьем классе, довольствовавшемся во время переезда одной жесткой койкой в многоместной каюте. И, восседая среди сверкающего великолепия обеденного салона, в виду самого Дайкори, чей банковский счет ломился от нулей («Гляди-ка, старикашка на ладан дышит, однако не сдается, молодец, так и надо!») и за одним столом с молодым длинноносым маркизом Мерримейдом («Угораздило же его жениться на актрисульке! С такими делают все, что угодно, только не женятся, а моя-то дочь в сто раз ее лучше»), счастливый пассажир первого класса чувствовал себя почти что небожителем, вращающимся в кругу своих, куда посторонним вход строго-настрого заказан.

К обеду Амалия переоделась в платье нежно-сиреневого оттенка, который, как она знала, ей, безусловно, идет; длинные, выше локтей, лиловые перчатки и черный с золотом веер из перьев удачно дополняли ансамбль, и в целом она осталась весьма довольна собой. Вначале она собиралась обедать в одиночестве у себя в каюте, но потом передумала, решив, что раз уж придется провести целых десять дней с этими людьми, то лучше не осложнять себе существование, а попытаться сразу же сблизиться с ними. Покусав губы, чтобы те выглядели ярче, она заглянула в каюту напротив, где застала своего новоиспеченного родственника в самом плачевном положении.

– Кузен, – молвила Амалия изумленно, – что с вами?

– Мне плохо! – простонал вконец разбитый германский агент. – Господи, как качается этот проклятый корабль! Неужели все десять дней будет так? О-о!