Джон Барт - Конец пути

• Название: Конец пути
• Автор: Джон Барт
• Жанр: Юмористическая проза

Джон Барт (род. 1930 г.) — современный американский прозаик, лидер направления, получившего в критике название школы «черного юмора», один из самых известных представителей постмодернизма на Западе. Книги Барта отличаются необычным построением сюжета, стилистической виртуозностью, философской глубиной, иронией и пронзительной откровенностью

---

— Да что вы говорите? — ответил мне доктор. — А как фамилия вашего психиатра?

— Вы его, наверное, не знаете, — сказал я. — Он из Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк, где мы жили раньше. Банке. Доктор Джозеф Банке.

— А ваша жена что, ездит на свиданья с психиатром в Уайт-Плейнс? — доктор был сама невинность.

— Я ведь уже сказал вам, доктор, мы только что переехали и не успели еще подыскать себе нового психиатра.

— Ну, это не моя специальность.

— Я знаю, сэр; да, в общем, не о том и речь. Я боюсь, как бы из-за этой беременности она не покончила с собой, пока я найду другого психиатра. Она в жутком состоянии. Если честно, я думал, может, вы выпишете ей эрготрат или еще что-нибудь этакое. Я знаю, так не полагается, но случай уж больно отчаянный. Вот пройдет годик-другой, она придет в себя, и будут у нас тогда еще и дети — все будет; мы, знаете ли, не хотели заводить большую семью, но три, даже четыре ребенка это, по-моему, в самый раз. А вот эта ее беременность, она может нам все поломать.

— Мне очень жаль, мистер Демпси, — ледяным тоном сказал доктор. — Но я этого сделать не могу.

— Ну пожалуйста, доктор! Я же не прошу вас выходить за рамки закона. Я привезу вам аффидевит[14] от доктора Банкса из Уайт-Плейнс, заверенный по всей форме. Этого будет достаточно? Он возьмет на себя всю ответственность.

— Нет, мистер Демпси, я понимаю, вы попали в весьма затруднительную ситуацию, но я вам ничем помочь не могу.

— А разве не сказано в законе, что вам разрешено принимать должные меры, если жизнь женщины под угрозой?

— Боюсь, это не в законе так сказано: это люди в городе привыкли считать, что в законе так сказано, и, если уж на то пошло, здешние жители настроены против искусственного прерывания беременности, так же как и я сам, и не важно, медикаментозный это аборт или хирургический. Кроме того, если проблемы у вашей жены по психической части, я бы не стал так уж категорически утверждать, что речь идет о жизни и смерти.

— Именно так! Доктор Банке вам подтвердит!

— Извините, мистер Демпси. Всего хорошего.

Я обкатал эту историю на всех врачах, которые значились в телефонной книге — вернее, на тех, кто вообще стал меня слушать, — вот только мифического моего психиатра я переселил из Уайт-Плейнс в Филадельфию, на случай, если придется туда ехать, чтобы поставить настоящий штемпель на письме с фальшивым свидетельством. Кроме того, сверившись с филадельфийским телефонным справочником в холле гостиницы „Полуостров“, я изменил имя психиатра с Джозефа С. Банкса на Гарри Л. Зигриста, самого настоящего практикующего психиатра, которого я выудил из этой самой книги. Но мне отказали все до единого. Нервы у меня начали сдавать: мне так хотелось действовать в рамках законности и я, как правило, настолько боялся дурного мнения о себе даже самых случайных людей, которых я знать не знал и на которых мне по большому счету было глубоко плевать, что правдоподобно рассказать свою продуманную до мельчайших подробностей историю я смог, по-моему, всего один раз, и с каждым следующим отказом повторять ее становилось все труднее.

Доктор номер семь, однако, к моему невыразимому облегчению, отнесся к этой моей байке более или менее благосклонно. Звали его Мортон Уэллек, и, судя по голосу, он был несколько моложе прочих своих здешних коллег.

— Итак, мистер Демпси, — сказал он мне, когда я оттарабанил свой монолог, — вы отдаете себе отчет, что врач, который согласился бы помочь вашей жене, взял бы на себя колоссальную ответственность?

— Да, конечно, доктор Уэллек. И если существует законный способ принять ответственность целиком на себя, я сделаю это с радостью.

— К сожалению, такого способа нет. Я, однако, весьма вам сочувствую, а закон гласит, что, в случае серьезной угрозы для жизни пациента, могут быть предприняты определенные шаги — по усмотрению лечащего врача. Вы признаете, что физическое здоровье миссис Демпси беспокойства не вызывает, следовательно, весь вопрос в том, действительно ли ее психическое состояние настолько серьезно, насколько это представляется вам. Такие вещи бывает необычайно трудно доказать, если кому-нибудь взбредет в голову сделать из этого проблему, а я могу сказать вам по секрету, что кое-кто из моих старших коллег здесь, в Вайкомико, — им только дай возможность раздуть скандал из случая вроде вашего. Я, честно вам скажу, по характеру не камикадзе.

Но я уже уловил в тоне доктора Уэллека проблеск надежды.

— А, скажем, нотариально заверенный аффидевит от доктора Зигриста не мог бы сыграть роль волшебной палочки? — умоляющим тоном спросил я. — Он обещал мне всяческую помощь.

— Не исключено, — согласился доктор Уэллек. — Конечно, я должен сперва сам обследовать миссис Демпси, хотя бы просто для того, чтобы убедиться, что она и в самом деле беременна! — Мы оба рассмеялись, я — более натянуто, чем он. — И еще я, пожалуй, задал бы ей несколько вопросов, хотя я, понятное дело, не психиатр.

— Разумеется. Я немедленно отправлю ее прямо к вам в приемную. — Я поднял очи горе, истово надеясь, что доктор Уэллек в городе недавно.

— Так и сделаем, — сказал он, — и, будьте любезны, попросите доктора Зигриста позвонить мне из Филадельфии. Мы решим, нужен ли аффидевит, и, надеюсь, он детально опишет мне случай миссис Демпси.

Перспектива мчаться с места в карьер в Филадельфию и изображать из себя психиатра привела меня в ужас, но это, судя по всему, был единственный выход.

— Хорошо, — согласился я, — я позвоню ему, как только освобожусь, и попрошу перезвонить вам.

— Вот и славно, — сказал доктор Уэллек. И помолчал немного. — Надеюсь, вы понимаете, мистер Демпси, я ничего не могу обещать. Вайкомико и хренова туча других таких же городишек горой стоят за матушку-природу. В основном, конечно, виноваты здешние врачи, все это старичье: тут, наверное, лет сто уже не делали абортов, по крайней мере легальных. Если забыть на время о профессиональной этике, они, между нами, просто шайка старых пердунов. И если вся эта свора плюс кое-какие местные религиозные сообщества пронюхают что-нибудь насчет такого вот дельца, они же с того бедолаги, который, в смысле, сделает аборт, с живого шкуру сдерут. Мы не всегда имеем возможность быть настолько либеральными, насколько некоторым из нас того хочется.

— Я прекрасно вас понимаю, доктор, но речь действительно идет о жизни и смерти.

— Ну что ж. Посмотрим, что я смогу для вас сделать.

Манера, в которой говорил со мной доктор Уэллек, давала некоторые основания надеяться, что его не сложно будет обвести вокруг пальца. Во-первых, он чересчур разговорчив: трое из моих собеседников вообще отказались что бы то ни было обсуждать по телефону, а прочие — по части болтливости — и рядом с доктором Уэллеком не стояли. Дальше: из того, как сложился наш разговор, я заключил, что в конкурентной борьбе с более старшими местными врачами ему приходится нелегко, может быть просто потому, что он в городе недавно. А с профессионалом, который в телефонном разговоре с совершеннейшим незнакомцем начинает вдруг проезжаться на счет своих коллег, возможны, я так понимаю, самые неожиданные сделки.

Но вот Филадельфия! Одно дело фальшивое письмо — в письме я могу быть кем угодно, — однако даже сыграть по телефону роль Генри Демпси мне оказалось едва-едва по силам: что уж говорить о Гарри Л. Зигристе? Но и времени тоже не было: на часах уже десять, а Филадельфия в двух с половиной часах езды от Вайкомико. К счастью, день был субботний — занятий нет, а библиотека в колледже открыта. Я тут же заехал в библиотеку, взял первый попавшийся под руку учебник по патопсихологии и помчался в Филадельфию. Не успел я проехать и десяти миль, как мне пришло в голову: если придется отправлять аффидевит из Филадельфии, его непременно нужно будет отпечатать на машинке, а найти в чужом городе пишущую машинку дело почти невозможное. Я развернулся и, не обращая внимания на дорожные знаки, рванул назад, к себе на квартиру. Добрался я туда уже после одиннадцати.

Всем, кого это может касаться, писал я, отчаянно лепя на ходу фразы: Сьюзен Бейтс Демпси, двадцати восьми лет, жена Генри Дж. Демпси из города Вайкомико, Мэриленд, являлась моей пациенткой с 3 августа 1951 года по 17 июня 1953 года включительно; вскоре после означенного числа мистер и миссис Демпси выехали из Филадельфии на постоянное местожительство в Вайкомико. Миссис Демпси стала моей пациенткой по настоянию ее мужа и ее лечащего врача, доктора Эдварда Р. Раиса, Филадельфия, после часто повторявшихся приступов тяжкой депрессии. Будучи в подавленном состоянии, дважды угрожала покончить жизнь самоубийством, а один раз даже порезала себе кухонным ножом запястья. Обследование выявило в случае миссис Демпси явные тенденции к маниакально-депрессивному психозу, тем более опасные, что в течение периода обострения объектом враждебного отношения со стороны пациентки неоднократно становились двое ее малолетних детей, хотя в обычное время она и выказывает себя как вполне компетентная и даже образцовая мать. Миссис Демпси страдает навязчивой идеей, выражающейся в страхе потерять привязанность супруга: во время депрессивной стадии уверена, что рождение двух сыновей нанесло непоправимый ущерб ее женской привлекательности, что проявляется в негативном отношении к детям. Тем не менее, поскольку речь идет именно о враждебном отношении, а не об открытой агрессии и поскольку периоды депрессии чередуются с периодами интенсивной и даже радостной жизнедеятельности, в диагнозе я склоняюсь скорее к неявной форме маниакально-депрессивного психоза, нежели к паранойе.