Диля Еникеева - Все леди делают это

• Название: Все леди делают это
• Автор: Диля Еникеева
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0194-5

В науке страсти нежной есть свои профи и профаны. А влюбленная женщина слепа и порой совершает роковые ошибки. На этот раз легкомыслие проявила Лариса. Интрижка трехлетней давности аукнулась только сейчас. Разумеется, Алла не может остаться в стороне. Она немедленно начинает расследование и выясняет, что в криминальную ситуацию вовлечены люди, за солидной репутацией которых скрывается клубок пороков. Но фортуна справедлива, и каждому воздается по заслугам. А если нет — Алла с друзьями и верными подругами готова исправить даже ошибки госпожи Фортуны!!

---

Но с другой стороны, замглавред никогда не трогал Сурина. Егору волей-неволей приходилось принимать участие в коллективных головомойках, которые Змей Горыныч время от времени устраивал в воспитательных целях, но адресных втыков журналист до сих пор избегал.

В этот момент зазвонил телефон, и секретарша получила передышку. Взяв трубку, она ответила абоненту, выслушала, что тот скажет, зажала мембрану и ангельским голоском оповестила:

— Вас, Николай Самсонович. Илья Николаевич. Змей Горыныч умчался в свой кабинет, громко хлопнув дверью, и через несколько секунд рявкнул:

— У аппарата!

Немного послушав диалог шефа с сыном и поняв, что ничего интересного не узнает, — обычная лабуда о деньгах, — Лена бесшумно положила трубку на рычаг и задумалась. Начальник вскоре закончит разговор и опять выскочит в приемную, так что нужно подготовиться заранее.

До Левина в кабинете шефа побывала только Марго. „Значит, эта завистливая дрянь опять наябедничала“, — решила девушка. Судя по тематике упреков Самсоныча, коварная журналистка нашептала ему — мол, секретарша плохо выполняет свои обязанности. Никаких прегрешений Лена за собой не помнила. А обвинения общего характера можно предъявить любому, тем более Змей Горыныч помешан на трудовой дисциплине и уверен, что все подчиненные бездельники и дармоеды, проедают деньги его сына.

Еженедельник и в самом деле убыточен. И если бы не постоянные вливания Ильи Фалеева, он бы уже давно почил в бозе.

* * *

Валентина Вениаминовна Бобкова с первых шагов своего писательского пути, еще пять с лишним лет назад, была уверена, что ее ожидает звездная слава и, соответственно, — звездные гонорары. В средствах она не нуждалась, — супруг обеспечивал ее вполне приличным прожиточным минимумом, — но деньги, как известно, лишними не бывают. Почему-то ей казалось, что писатели буквально купаются в деньгах. А что? Все иностранные знаменитости — миллионеры, у них шикарные виллы, яхты и прочее. Ее третий муж, Семен Гордеевич Бобков, подвизался на ниве бизнеса, и вполне успешно, но миллионером не был, и не имелось никаких оснований предполагать, что станет им.

— Сема, я буду зарабатывать своими романами миллионы! — оповестила его самоуверенная супруга, вознамерившись податься в писательницы.

„Может быть, тогда ты слезешь с моей шеи“, — заранее порадовался тот.

Наскоро сотворив три опуса и уже предвкушая собственную звездность, Валентина Вениаминовна не пожелала иметь дело с небольшими издательствами.

— У них нет денег, чтобы заплатить столько, сколько я стою! — так мотивировала она свой выбор.

„Стоишь ты ровно три рубля в базарный день“, — вел с ней мысленную полемику Семен Гордеевич, согласно кивая:

— Тебе виднее, Валюша.

Валентина Вениаминовна обратилась в тройку самых крупных московских издательств, с ходу заявив, что она „российская Франсуаза Саган“, однако бурного восторга ее появление не вызвало. Как раз наоборот, издатели морщились: невооруженным глазом было видно, что к ним попала типичная графоманская белиберда, с русским языком доморощенная писательница явно не дружит, к тому же демонстрирует вопиющую невежественность. Романы были написаны от первого лица, прототипом главной героини по имени Валентина стала сама авторесса, щедро делившаяся с читателями богатым сексуальным опытом. Действие происходило в разных странах, то в позапрошлом, то в начале прошлого века, и роковая красавица графиня Валентина в одном романе была русской, во втором — француженкой, в третьем — итальянкой. При этом писательница не брала в голову различие менталитета и психологии людей разных эпох и национальностей. Графиня Валентина говорила и вела себя так же, как и ее создательница и тезка, а прочие герои — графы, герцоги и баронеты, — по-видимому, были списаны с мужчин, имевших счастье (или несчастье) иметь близость с мадам Бобковой. В общем, это был симбиоз дешевых любовных романов и полупорнографических откровений в стиле „Записок падшей женщины“, коими нынешний книжный рынок уже перенасыщен.

Самоуверенность мадам Бобковой не произвела особого впечатления на издателей — к закидонам графоманов, возомнивших себя писателями с большой буквы, им не привыкать. Видя заваленные отечественной беллетристикой прилавки, те думают: „Я напишу не хуже. Если такое издают, то и мои произведения напечатают“ — и садятся творить, ведь каждому приятно увидеть собственную фамилию на яркой книжной обложке. Чем черт не шутит?! А вдруг удастся прославиться? Примерно таков был ход мыслей Валентины Вениаминовны, правда, в отношении будущего она себе вопросов не задавала, ничуть не сомневаясь в собственном уникальном даре.

Чокнутых авторов издатели тоже навидались и сохраняли олимпийское спокойствие.

— Мы завалены рукописями, — ответили ей в одном издательстве, кивая на стеллажи, которые и в самом деле ломились от папок. Штабеля результатов стремления многих россиян стать писателями стояли даже в коридоре и тянулись вдоль стены до самого выхода. — Видите, сколько рукописей? И это еще не все. В подвале нашего здания ими забиты две комнаты. Оставьте ваши романы, посмотрим. Если подойдет, мы вам сообщим.

Терпения „российской Франсуазы Саган“ хватило ровно на неделю, а потом мадам Бобкова стала терзать редакционные телефоны с требованиями немедленно дать положительный ответ. В итоге все три издательства ей отказали. Разгневанная Валентина Вениаминовна высказала немало нелицеприятных слов в адрес главных редакторов, их заместителей, рецензентов и прочих сотрудников, прошлась и насчет выпускаемой продукции. В выборе выражений непризнанная писательница не стеснялась, и охранникам одного из издательств, которое она почтила своим вниманием, пришлось выпроводить скандалистку под белы ручки.

* * *

Леночка терпеть не могла Марго, считая ту бездарной выскочкой, замечательно устроившейся лишь благодаря своему влиянию на Самсоныча, умению смотреть старикану в рот, изображать преданность и уважительность. Лена не сознавала, что ведет себя примерно так же, но считала, что ее стиль взаимоотношений с начальством — образец правильного поведения умной секретарши. Делиться с Марго теплым местом возле шефа она категорически не желала.

— Жополизка, — не раз клеймила Лена соперницу в борьбе за благосклонность начальника.

Коллеги были с ней солидарны. Еще куда ни шло, если бы журналистка спала с Самсонычем, — так хоть можно объяснить, почему он столь явно ее выделяет. Причина его особого расположения была неясна, и это еще больше выводило из себя сотрудников газеты „Все обо всем“.

И в самом деле, у Марго ни кожи ни рожи, да и способностями Бог обделил, однако гневливый Змей Горыныч никогда ее не распекает, наоборот, постоянно нахваливает, ставит всем в пример, с подачи любимицы устраивает подчиненным безобразные выволочки, и это всем изрядно надоело.

— Марго дождется, я придушу ее собственными руками, — как-то раз заявила Алевтина Овечкина, ненавидевшая свою неблагозвучную фамилию и публикующаяся под псевдонимом Алиса Адлер.

Поводом для столь экспрессивного высказывания стала очередная кляуза Марго, большой любительницы как бы между прочим вставить в беседе с шефом нелицеприятную реплику в адрес коллеги или просветить относительно каких-то его проступков. После этого Алевтину вызвали в кабинет замглавреда, и полчаса дверь сотрясалась от мощных децибелов начальственного мата.

Алевтина считалась первой красавицей в их коллективе, да и в более широком кругу ее броская внешность не оставалась незамеченной. Мужское внимание престарелого Самсоныча ее бы не осчастливило, как раз наоборот, радовало отсутствие такового — еще не хватало иметь интим со стариком! Журналистка обладала не менее вспыльчивым нравом, чем Змей Горыныч, и не могла стерпеть, чтобы ее полчаса распекали, да еще в столь оскорбительных выражениях. На выпады шефа Алевтина отчаянно огрызалась и даже позволила себе уничижительно отозваться о некоторых его личностных качествах, чем еще больше вывела из себя Самсоныча, а потому головомойка затянулась.

— Ты бы лучше помалкивала, — посоветовала Лена, когда красная от унижения журналистка пулей вылетела из кабинета начальника.

— Да отстань ты! — раздраженно отмахнулась Алевтина и вихрем понеслась по коридору.

— Сейчас будет море крови, — прокомментировал Кирилл Никитин, обращаясь к своей пассии Наташе Соколовой, ведущей раздела „Одной строкой“. В тот момент они курили на лестничной площадке, оставив дверь приоткрытой, чтобы не пропустить финальную сцену. Наталья лояльно относилась к ненормативной лексике, без которой ее бойфренд не мог складно изъясняться, и тот добавил:

— Ох, как Алиска отхерачит Маргошку!