Борис Екимов - На распутье

• Название: На распутье
• Автор: Борис Екимов
• Жанр: Русская классическая проза

---

В областном центре - в пять этажей управление. И там тоже без дела не сидят. В Москве и вовсе умных голов хватает. Оттуда руководить труднее, но справляются: проводят "выезд на место", "встречи с тружениками полей и ферм", всероссийские селекторные совещания-"накачки". На одном из таких "селекторных" то ли министр, то ли вице-премьер потребовал: "Надо работать так, чтобы у людей появился блеск в глазах". Смеялись собравшиеся на "узле связи" руководители хозяйств и "спецы" дружно. А потом, при встрече, приветствовали друг друга: "Как с блеском в глазах?"

Пишу об этом вовсе не для того, чтобы посмеяться, позлорадствовать. С уважением отношусь ко многим и многим сельским руководителям, специалистам, которые делают все, что могут, и так, как научены: образованием, опытом работы и жизни. Многие из них - искренни, некоторые - самоотверженны. Вот только проку от всего этого мало.

Колхоз, как уже говорилось, остался прежним "колхозом", порою только сменил вывеску. И законы в нем те же, вековечные: огород - мой, значит, в нем - "все как цветик стоит", растет и пышет, ухоженное, политое; дом - мой, значит, он побелен, покрашен, забор - крепкий; корова - моя, значит, она напоена и накормлена; и в любую засуху в доску расшибется хозяин, ночей спать не будет, в кровавых мозолях будут даже крестьянские, привычные руки, но стог сена будет стоять на подворье. Потому что это - мое.

А вот это - в двух шагах, рядом, но колхозное. Колхозное - не мое. Это было, и это осталось.

То, что рассказываю я о коллективных хозяйствах, - не злонамеренный отбор "негатива" для создания устрашающей картины. Вернусь к словам начальника Главного управления сельского хозяйства и продовольствия нашей области. Сказаны они были в марте 1995-го не с глазу на глаз, а с трибуны:

"На сегодняшний день практически все имущество хозяйств (речь о коллективных хозяйствах области. - Б. Е.) заложено под централизованные государственные кредиты и фактически его нет"...

Признание исчерпывающее. Ведь "имущество хозяйств" - это тракторы, комбайны, автомобили, производственные помещения всех видов: молочнотоварные фермы, машинно-тракторные мастерские со всем оборудованием; это - весь скот: коровы, свиньи, овцы.

Когда в прошлых своих заметках я писал: дело кончится тем, что, выдавая кредиты, возврата которых не будет, государство окажется владельцем колхозного имущества, то не думал, что этот процесс произойдет так скоро. Но вот он финал. Все, что нажито трудом нескольких поколений за полвека, - пропало, исчезло, "его нет".

Для людей, далеких не только от села, но и от простой экономики, объясню, что называется, "на пальцах". Представьте себе, что имели вы дом, автомобиль, мебель, посуду. Случилась нужда, стали в банке брать деньги, естественно, под залог этого имущества, потому что "за красивые глаза" деньги дают лишь известным дамам. Брали за миллионом миллион, истратили, к сроку вернуть не можете. Что вас ждет? Конфискация имущества за долги.

В таком вот положении оказалось все наше коллективное сельское хозяйство. Признание было сделано в марте. Потом были новые долги: на проведение весеннего сева, на проведение уборочной. Год выдался засушливый. Урожай никакой. С него не только с долгами не расплатишься, а в новые влезешь: проводить сев озимых, осеннюю пахоту, зимовку скота, ремонт техники, весенний сев и т. д.

Мне скажут: засуха - стихийное бедствие. А я отвечу: засуха - дело естественное, она в наших степных краях была и будет. Но ведь семь лет, один за другим, погода нас баловала: вовремя - дожди, вовремя - вёдро. Годы были на удивление. Недаром говорили: "Бог перестройке помогает". И что же за эти годы припасли, насколько разбогатели? Весной было сказано: "Имущества фактически нет". А значит, не засуха нас разорила, не слепая безжалостная природа, разорены мы тем же самым традиционным для нас социалистическим методом хозяйствования, умноженным ли, усугубленным безграмотным проведением реорганизации в сельском хозяйстве.

В предыдущих своих заметках писал я: "Долгов своих колхозы не отдадут и к трехтысячному году, их придется списывать".

Что называется, чернила не успели просохнуть, пошло списывание: сначала в августе, более масштабное - в конце года. Списывали набежавшие проценты на долги, а потом и сами долги, давали долговременную отсрочку, которая не что иное, как списывание долгов. Когда нынче, несколько смутившись тем, что все колхозное имущество уходит за долги и его фактически нет, не желая в это поверить, оставил я свои письмена и пошел в районное управление сельского хозяйства к тамошнему главному экономисту, тот мои резоны с ходу отверг. "Глупости все это , - сказал он. - Ничего мы не должны... Ну, почти не должны. Рассчитались". - "Как не должны? - не сдавался я. - Здесь два миллиарда кредита, здесь - три. А у тебя прочерки?" - "Это все списано". - "Это не списано, а лишь отсрочено. Позднее, пусть через десять лет, но нужно будет платить".

Мудрый экономист, по прозвищу Гайдар, наставительно сказал мне: "Раз отсрочено - значит, списано. Мы про эти долги уже забыли". - "Тогда, конечно, все в порядке", - согласился я. "Конечно: все в порядке. Это вы все шумите: черная дыра да черная дыра..."

Конечно, не так все просто, и не дай нынче Бог никому руководить колхозом. Добыть деньги, даже свои, кровные, за произведенное молоко ли, мясо, овощи, ох как не просто! И потребитель по копейке отдает. Если отдает. И государство "доить" трудно. Привычной стала картина просящего председателя колхоза: "Горючего - ни капли. Тракторы в борозде стоят. Мазута - ни грамма. Школу и больницу закрывать, что ли..." Все это - картина уже привычная. Не от хорошей ведь жизни людям по два года зарплату не платят. Привыкаем к попрошайничеству, к нищете, к тому, что бесплатно работаешь, за бесплатно продукцию свою отдаешь, а потом тебе что-то "выделяют", а потом - "списывают", в забвение всех и всяких, самых элементарных, экономических правил, на которых зиждется человеческая жизнь. И зачем работать? Зачем добиваться, чтобы хозяйство крепло? Выгодней поскулить, поплакаться, чтобы щедрей была милостыня-дотация. А потом все спишется и всем простится.

Такая "экономическая" политика - это развращение работников сильных и развал всего сельскохозяйственного производства страны. Это принцип: "После нас - хоть потоп". Потому что нищие колхозы проедают уже завтрашний и послезавтрашний день, обрекая на еще большую нищету тех, кто будет жить на этой земле после них.

Во-первых, они губят землю, выводят ее из хозяйственного оборота. Из 6 млн. гектаров в нашей области, где еще вчера колосилась пшеница, уже около 1 млн. гектаров просто брошено. Не по силам обработать. Но и оставшиеся 5 млн. гектаров в плачевном состоянии. Идет интенсивное истощение земли. В последние годы пашня практически перестала получать минеральные удобрения, так как они дороги, не по карману нищим колхозам и фермерам. Даже навоз от колхозных ферм, как это было всегда, на поля уже не вывозится: дорого горючее и техники нет.

Идет интенсивное засорение полей сорняками. Использование гербицидов для борьбы с ними полностью прекратилось: нет денег. Культивация на парах сведена до минимума. Приведу пример показательный: взяв землю еще пять лет назад, те же Гришины, чтобы очистить ее от сорняка, проводили до пятнадцати культиваций за сезон, да еще и гербициды применяли. В колхозах нынче проводят одну-две культивации. Зеленый сорняковый потоп - ныне картина обычная.

Потому и скатываемся мы сегодня к урожайности послевоенных времен. Это - в полеводстве. В животноводстве положение гораздо серьезнее. Если зерноводство все последние годы было рентабельным, то есть приносило доход, то животноводство оказалось убыточным, особенно у хозяев не больно радивых . Каждый литр молока приносил хозяйствам не прибыль, а убыток. Переработка была в чужих руках, и ее хозяева диктовали свои цены. А торговать на стороне не сразу научились, да и государство не позволяло.

Вспоминаю хутор Бобры, тамошний колхоз имени Свердлова. Есть молоко, есть спрос на него в райцентре, который рядом и где цены дают хорошие. Но районное начальство торговать не велит. Сдавай на молочный завод, они без тебя продадут. И без тебя положат деньги в свой карман. А колхоз опять останется без копейки. То же самое происходило и с мясом: отдай его за бесценок переработчикам, мясокомбинатам, да еще жди месяц ли, два, а то и год, а бывало, и больше, когда тебе заплатят. За месяцы ожидания инфляция "съедала" заработанные рубли, превращая их в копейки. Началось массовое обвальное вырезание молочного скота, мясного - свиней, овец. В нашем, Калачевском, районе в лучшие годы поголовье крупного рогатого скота доходило до 50 тысяч, сегодня - в два раза меньше; овец было до 100 тысяч, а сегодня в шесть раз меньше; свинью мы практически потеряли. И все это - за какие-то пять лет неразберихи. По всей области "результаты" примерно такие же. По количеству скота мы теперь ниже уровня 1916 года.