Джеффри Линдсей - Дорогой друг Декстер

• Название: Дорогой друг Декстер
• Автор: Джеффри Линдсей
• Жанр: Триллер

Декстер Морган находится под сильным давлением. Не легко быть этичным серийным убийцей, особенно когда пытаешься избежать подозрений сержанта Доакса (который считает Декстера маньяком убийцей… кем он, на самом деле, и является). В попытке сбить Доакса со следа, Декстеру пришлось полностью спрятаться за маской. Пока он не работает специалистом по анализу брызг крови в полиции Майами, Декстер проводит почти всё свое свободное время с подружкой Ритой и её двумя детьми, потягивает светлое пиво и медленно становится первым в мире домоседом. Но как долго Декстер сможет воздерживаться от убийств? Как скоро его Тёмный Пассажир овладеет им и даст его внутреннему монстру свободу?.

---

Я начал задаваться вопросом, должен ли я симулировать страх, чтобы не слишком выделяться. Возможно я должен выйти и сесть около Винса. О чем люди говорят в такой момент? О бейсболе? О погоде? Конечно никто не стал бы говорить о штуке, от которой мы сбежали – и все же, к моему удивлению, я понял, что не возражал бы поговорить об этом. По правде говоря, оно начинало вызывать умеренный всплеск интереса от Некой Внутренней Стороны. Я всегда очень старался не оставлять никаких следов, а здесь кто-то совершил прямо противоположное. Ясно, что этот монстр хвастался по какой-то причине, и это немного раздражало, возможно, по вполне естественному духу соревнования, однако в то же время заставляло меня желать узнать больше. Кто бы это не сотворил, он отличался от всех, с кем я когда-либо сталкивался. Я должен включить этого анонимного хищника в свой список? Или мне следует симулировать падение в обморок от ужаса и идти посидеть снаружи на ступеньках?

Пока я раздумывал над трудным выбором, Сержант Доакс снова пронесся мимо меня, на этот раз даже сделав паузу, чтобы посмотреть на меня с негодованием, и я вспомнил, что из-за него у меня нет никаких шансов поработать по списку в настоящее время. Это слегка дезорганизовывало, но принять решение стало немного легче. Я начал составлять должным образом расстроенное выражение лица, но добрался только до подъема бровей. Ворвались два медработника, все такие важные, и замерли, увидев жертву. Один из них немедленно выбежал из комнаты. Другая, молодая чернокожая женщина, повернулась ко мне и спросила, “И что, бля, мы здесь можем сделать?” Затем она тоже начала плакать.

Вы должны согласиться, что у нее был повод. Решение сержанта Доакса начинало выглядеть более практичным, даже изящным. Смысл тащить эту штуку в путешествие по пробкам Майами, чтобы доставить это в больницу не проглядывался. Как изящно выразилась молодая особа, что, бля, они могли сделать? Но ясно кто-нибудь должен был что-то сделать. Если бы мы просто оставили это здесь, то в конечном счете кто-нибудь пожаловался бы на всех полицейских скопом, что очень плохо сказалось бы на имидже отдела.

Именно Дебора наконец все организовала. Она убедила медработников дать жертве успокоительное и увезти её, что позволило удивительно брезгливым лаборантам вернуться внутрь и работать. Тишина в домике после того, как на нечто подействовали наркотики, была близка к восторженной. Медработники погрузили его в скорую, умудрившись не уронить, и укатили в закат.

И как раз вовремя; как только уехала санитарная машина, начали прибывать фургончики новостей. Позор им; я хотел бы увидеть реакцию одного – двух репортеров, в частности, Рика Сангре. Он был ведущим приверженцем лозунга, "Зальем экран кровищей,” и я никогда не видел на его лице выражение боли или ужаса, за исключением прямого эфира или при испорченной прическе. Но увы мне. К тому времени, когда оператор Рика приготовился к съемке, не осталось ничего, кроме небольшого домика, огороженного желтой лентой, и горстки сжавших челюсти копов, которые и в хороший день мало что сказали бы Сангре, а сегодня, вероятно, не назовут ему даже собственное имя.

Мне особо нечем было заняться. Я приехал в машине Деборы, так что у меня не было своего комплекта, и в любом случае нигде в поле зрения не наблюдалось брызг крови. Так как это было моей областью экспертизы, я чувствовал, что должен найти что-нибудь полезное, но наш хирургический друг был слишком осторожен. На всякий случай я просмотрел остальную часть не слишком большого дома. Одна маленькая спальня, ванная еще меньше, и туалет. В них было пусто, за исключением незастеленного продавленого матраца на полу спальни. Он выглядел купленным на той же барахолке, что и кресло в гостиной и был разбит как кубинский стейк. Никакой другой мебели или посуды, ни единой пластиковой ложки.

Единственную вещь, проявившую хотя бы мельчайший намек на индивидуальность, была найдена под столом "Энжелом-не-родственником", когда я закончил свой ознакомительный тур по дому. «Hola», воскликнул он, и поднял пинцетом маленький клочок бумаги с пола. Я подошел взглянуть. Это едва стоило усилий; всего лишь одинокий маленький листок белой бумаги, со следом оторванного небольшого прямоугольника сверху. Я посмотрел чуть выше головы Энжела и довольно скоро обнаружил под столешницей недостающий кусок бумаги, приклеенный к столу полосой скотча. «Mira», сказал я, и Энжел тоже увидел. «Ага», сказал он.

Пока он тщательно исследовал ленту – скотч отлично сохраняет отпечатки пальцев– он положил бумагу на пол, и я присел на корточки, чтобы посмотреть на нее. На ней были небрежно написаны какие-то буквы; я наклонился ниже, чтобы прочитать их: ЛОЯЛЬНОСТЬ.

“Лояльность?” Спросил я.

“Конечно. Разве это не важное качество?”

“Давай спросим его,” сказал я, и Энжел задрожал так сильно, что чуть не уронил свой пинцет.

“ Me cago en diez с этим дерьмом,” сказал он, и достал полиэтиленовый пакет, чтобы положить в него бумагу. Это едва ли было стоящим наблюдением, больше смотреть было не на что, так что я направился к двери.

Я конечно не профессиональный профайлер, но из-за моего темного хобби у меня часто происходят некие озарения по поводу других преступников, чьи мысли, кажется, прибывают из того же источника. Это, однако, было далеко за гранью всего, что я когда-либо видел или воображал. Не было ни единого намека, указывающего на индивидуальность или мотивацию, и я был почти столь же заинтригован, сколь и раздражен. Какой хищник бросит всё еще шевелящееся мясо?

Я вышел наружу и встал на ступеньках. Доакс беседовал с Капитаном Мэтьюзом, говоря ему что-то, от чего капитан выглядел взволнованным. Дебора присела около старушки, спокойно разговаривая с нею. Я чувствовал набирающий силу бриз, шквал, который прибывает прямо перед дневной грозой, и пока я оглядывался, первые твердые капли дождя застучали по тротуару. Сангре, стоявший за оцеплением, махая микрофоном и пытаясь привлечь внимание капитана Мэтьюза, взглянул на облака и, как только начал грохотать гром, бросил микрофон в продюссера и скрылся в фургоне новостей.

Мой живот тоже загрохотал, и я вспомнил, что за всей этой суетой пропустил обед. Этого не следовало делать; я должен поддерживать свои силы на высоком уровне. Мой естественно высокий метаболизм нуждался в постоянном внимании: никакой диеты для Декстера. Но я зависел от Деборы, и у меня было чувство, всего лишь догадка, что в настоящее время она не одобрит любое упоминание о еде. Я снова на нее посмотрел. Она укачивала старую леди, госпожу Медину, которая видимо бросила блевать и сконцентрировалась на рыданиях.

Я вздохнул и пошел под дождем к машине. Я не возражал промокнуть. Похоже, придется ждать достаточно долго, чтобы обсушиться.

Это было действительно долгое ожидание, намного больше двух часов. Я сидел в автомобиле, слушал радио и представлял себе, укус за укусом, гамбургер medianoche: похрустывание хлебной корки, столь свежей и подрумяненной, что царапает нёбо при укусе. Сначала вкус горчицы, сопровождаемый спокойным сыром и солью в мясе. Следущий укус – кусочек пикуля. Прожевать все это; позволить ароматам смешаться. Проглотить. Сделать большой глоток пива Айрон. Вздох. Явное счастье. Я предпочитаю еде все что угодно, кроме игр с Пассажиром. Истинное чудо генетики, что я до сих пор не растолстел.

Я ел свой третий воображаемый бутерброд, когда Дебора наконец вернулась в машину. Она скользнула на водительское сиденье, закрыла дверь, и села, смотря вперед сквозь забрызганное дождем ветровое стекло. И я знал, что это была не самая лучшая вещь, которую я, возможно, сказал, но ничего не смог с собой поделать. “Ты выглядишь разбитой, Деб. Как насчет перекусить?”

Она покачала головой, но ничего не сказала.

“Может, хороший бутерброд. Или фруктовый салат – чтобы повысить сахар в крови? Ты почувствуешь себя намного лучше.”

Теперь она смотрела на меня, но не тем взглядом, который обещал обед в обозримом будущем. “Это – то, из-за чего я хотела стать полицейским,” сказала она.

“Фруктовый салат?”

“Та штука в доме –”сказала она, и снова повернулась к ветровому стеклу. “Я хочу прибить то – что бы это ни было, что могло сделать такое с человеком. Я хочу этого настолько сильно, что могу почувствовать это на вкус.”

“А этот вкус похож на бутербродный, Дебора? Потому что –”

Она с силой врезала ладонями по рулю. Потом еще раз. “Проклятье,” “"Будь, бля, все проклято!”

Я вздохнул. Ясно, многострадальный Декстер остался без корочки хлеба. И все потому что у Деборы было озарение от вида куска шевелящегося мяса. Конечно это ужасно, и мир будет намного лучше без кого-то, кто мог сделать такое, но разве это повод, чтобы пропускать обед? Разве все мы не должны поддерживать наши силы, чтобы поймать этого парня? Однако, указывать на это Деборе было несвоевременно, так что я просто сидел рядом с ней, наблюдая как дождь бьется в ветровое стекло, и ел воображаемый бутерброд номер четыре.