Борис Екимов - Возле старых могил

• Название: Возле старых могил
• Автор: Борис Екимов
• Жанр: Русская классическая проза

---

"Волго-Дон" внешне еще могуч. Но его "внутренности" разъедают многие язвы. А как говорится, большой падает с большим грохотом, потому что на плечах его груз великий. Постепенная деградация очевидна. За последние годы надои в "Волго-Доне" упали с 5500 килограммов до 2500. Привесы - с 900 граммов в сутки до 300 - 400. Урожаи овощей - с 600 - 700 центнеров до 300. Долгов у "Волго-Дона" на июль 1997 года - 16 миллиардов рублей.

Процесс разложения, падения самого мощного, самого производительного хозяйства в области очевиден. И если его, бывшего директора, дважды Героя Социалистического Труда В. И. Штепо, сместили в 1990 году вполне демократично - с помощью инициативных групп, митингов, голосования, - то нынче последние главные специалисты уходят сами.

Уходят они не к сладкой жизни, не к какой-нибудь коммерческой кормушке. Опоздав на пять-шесть лет, они спешат в фермерство. А точнее - убегают от "волго-донского" колхоза, где год от года все тошнее и горше, тем более людям, хорошо помнящим лучшие времена.

А в фермерстве пример им, конечно же, Виктор Иванович Штепо, их бывший директор. Это к нему в прошлом августе привезли нашего премьера, чтобы показать новый фермерский "товар" лицом. Показывать есть что.

У Виктора Ивановича Штепо я стараюсь бывать каждый год. Человек он интересный и мудрый, но более того: судьба дважды Героя Социалистического Труда, ныне фермера - это судьба страны, вчерашний день ее, нынешний, а главное - залог завтрашнего.

Когда в давние годы молодой Штепо возглавил совхоз "Волго-Дон", там были лишь бараки бывшего лагеря заключенных. "Начали строить..." - вспоминает он. Построили один из лучших в стране совхозов, с высочайшей технологией сельскохозяйственного производства, с достойным бытом и отдыхом людей.

Но пришли нелегкие перемены. И Виктор Иванович, уже в годах немолодых, пенсионных, начал новое дело - и опять с нуля. Вернее сказать, дело-то старое, каким занимался всю жизнь: земля, хлеб, - но условия новые. Не огромный коллектив, не тысячи гектаров земли, а лишь свое. И уже в первую осень Виктор Иванович и два его соратника получили 2 тысячи тонн зерна.

Годы начала земельной реформы - 1991-й, 1992-й - для многих новых хозяев оказались золотыми. Государство давало весьма льготные кредиты фермерам, но зачастую эти деньги доставались не земле, а превращались в доходные магазины, автомобили, в еще большие деньги.

Виктор Иванович повторял свой прежний путь земледельца. Но если раньше создавался совхоз "Волго-Дон", предприятие государственное, с немалыми государственными же затратами, то теперь - хозяйство Штепо и его семьи. Принцип оставался прежним: все для земли, все для урожая, все условия для самостоятельного хозяйствования.

В прежние свои приезды видел я сначала проекты, потом - начало работы, ход ее, а теперь, летом года 1997-го, стоит на окраине Береславки целый комплекс фермерского хозяйства Штепо.

Просторная высокая мастерская для ремонта тракторов, комбайнов, автомобилей. Кран-балка, небольшой механический цех с токарным и сверлильным станками. Аккумуляторное отделение, сварочное, компрессорное. Склад запасных частей. И все сделано аккуратно, с умом, по-хозяйски. Везде чистота и порядок. Это - Штепо. Это его характер. В огромном ли "Волго-Доне". Или здесь, у себя.

Тут же - гараж для сельскохозяйственной техники. У Штепо под открытым небом машины ржаветь не будут. Так было в совхозе. Так и у себя.

Неподалеку расположился комплекс жилой - для людей, для скота. Но если дома обозначены лишь фундаментами, то помещения для коров, свиней, сенник, склад зернофуража уже готовы.

Еще одно строение показал мне Виктор Иванович - пекарню.

И опять это не пекарня-времянка, не сараи, каких нынче много развелось, когда выпечка хлеба стала очень рентабельной. Это - не на час, чтобы барыш сорвать. Это - навсегда. Технологическая цепочка: склад муки, за ним помещение, где будут стоять сита, далее - тестомесильные машины, шкафы для выпечки, склад готовой продукции.

Встречи с Виктором Ивановичем - это всегда не только разговор о гектарах да центнерах, о Береславке да Калаче, но и о времени, о нынешних путях России, о дне вчерашнем, который порою так похож на сегодняшний. Просто забывается старое, и кажется, что нынешнее - новь, какой не бывало.

Виктор Иванович вспомнил Николая Лескова, его "Загон", где пишется будто о сегодняшнем, когда порою бездумное реформаторство, слепое копирование "на английский манер" для сторонних людей - смех, а для крестьянина - горе.

Посетовал Виктор Иванович, что не может в книжных магазинах сегодня привычно отыскать достойного чтения. И молодых жалко: почитай-ка всю эту дурь, что на прилавках, - недолго и свихнуться. Примеры налицо: взял автомат - и всех подряд уложил, словно в боевике да в триллере. Молодая душа - словно весенняя пашня: что посеешь, то и вырастет...

В общем, Черномырдина не зря к Виктору Ивановичу привозили. Премьер был доволен: руку жал, обнимал, спрашивал о заботах.

- Земли бы надо, - отвечал Штепо. - Бурьяном зарастает, а не дают.

- Там, где бурьяны растут, все бери, паши, - разрешил премьер.

Вольно было обещать. За расширение своих земельных угодий Штепо бьется давно и безуспешно: не дают. И, видимо, не дадут даже после высокого визита. Объясняют: "Не можем нарушить закон. Да, земля плохо используется. Но отобрать ее у законного владельца мы не имеем права". И получается - ни себе, ни людям.

Увы, фермерские успехи Штепо не правило - исключение. Двенадцать тысяч фермеров в нашей области. А крепких хозяев по-прежнему на пальцах можно перечесть. Остальные мыкают горе, кое-как сводят концы с концами, разоряются.

В нашем районе недалеко от Штепо земля А. Б. Колесниченко и Н. Н. Олейникова, работники - каких поискать: молодые, энергичные, образование высшее агрономическое. Опыт - все тот же прославленный "Волго-Дон", где отработали более десяти лет на нерядовых должностях. Фермерствуют самостоятельно уже пять лет, увеличивая свои земли за счет аренды. В этом году единственные в районе получили продовольственную пшеницу. Словом - смотри и завидуй. Главная проблема - старая-престарая техника, "латка на латке". Новую купить не в состоянии, даже при хороших урожаях. Эти люди - одни из немногих, которые входят в невеликую "золотую сотню" из двенадцати тысяч фермеров области. А что ж говорить про остальных?

Едешь по бывшим землям колхоза "Голубинский" - глядеть уже не горько, а страшно. Хозяйство развалилось, на смену ему пришло... как и назвать, не знаю. По бумажным отчетам - фермеры. По сути - голытьба. Говорить про них тошно.

Спроси в райцентре у любого сельхозначальника или в Голубинском округе у встречного-поперечного: "Кто у вас из фермеров? От кого прок есть?" Спроси, и назовут, как таблицу умножения: "Пушкин, Коньков". Что один, что другой работяги. У Пушкина - четверо сыновей: младшему - 11 лет, старший сельхозинститут заканчивает. "Трудятся как муравьи, от темна до темна", говорят соседи. Коньков занимается бахчевыми культурами. Но назвать их уже состоявшимися фермерами, а их хозяйства хотя бы приблизительно похожими на хозяйства Штепо - язык не поворачивается. Это - лишь начало. Самоотверженное, героическое начало очень долгого пути. У Пушкина - 200 гектаров, у Конькова столько же. Но ведь у "Голубинского" было 40 тысяч гектаров земли, на которых не 20 бычков Пушкина паслись, а тысячи голов крупного рогатого скота и десятки тысяч овец. И не только арбузы да дыни Конькова отсюда увозили, но и хлеб.

А теперь из края в край - дикое поле.

Районный отдел статистики сообщает: "...сохранилась тенденция к сокращению поголовья скота и снижению производства продукции. Поголовье коров уменьшилось на 7%, свиней - на 10%, овец - на 16%. На сельхозпредприятиях, в крестьянских и личных подсобных хозяйствах произведено скота и птицы в живом весе 2694 т (93,5% к уровню соответствующего периода 1996 года), молока - 13406 т (85% к уровню 1996 года)".

И это - лучший район области.

Итак, осень 1997 года - можно "считать цыплят". Щедрая осень: дождей летом хватало и урожай - очень хороший, не в пример двум прошлым годам.

Но... Во-первых, если "Бог дал", то не в амбар, а на поле. Два месяца длилась уборка хлебов в районе. Ну, ладно. Убрали, каждый - свое. Вопрос второй: насколько разбогатели от хорошего урожая наши хозяева? Прокормятся ли до нового?

Из истории да хорошей художественной литературы все мы знаем, что, если хватало у крестьянина своего хлеба до "новины", значит, крепкий хозяин. А те, кто после Рождества шли взаймы просить, - голытьба.

Наши нынешние коллективные хозяева - все до единого! - если и рассчитаются с долгами, которых набрали за год у областной "Агропромышленной корпорации", то лишь затем, чтобы немедленно, уже в сентябре, брать в кредит у той же корпорации горючее, запчасти и прочее для сева озимых, вспашки зяби, то есть лезть в долги в счет 1998 года.

Но вот если колхоз распустить, то для большинства настанет горькая жизнь. Пусть было у них 10 тысяч гектаров пашни. В наших краях, для того чтобы заниматься зерноводством, фермеру нужно не менее 500 гектаров земли. Значит, вместо колхоза - 20 хозяев, которые будут нанимать на сезонную работу около 50 работников. Итак, всего - 70 человек. А в колхозе их было 500. Куда податься остальным? На что жить? Ведь ни в Волгоград, ни в Сибирь, ни в Австралию не переселишься. Они останутся на том же хуторе, но без всяких средств к существованию. Это уже катастрофа, и люди ее нутром чуют. Поэтому даже в самом завалящем, погрязшем в долгах колхозе дружно проголосуют: "Работать вместе!" Во-первых, трезвый расчет: без колхоза - гибель. Во-вторых, хорошая память: они родились в колхозе, выросли в нем, всю жизнь проработали. Он давал им гарантированную (пусть невеликую) зарплату и еще позволял кое-что "уносить" для жизни. Колхоз строил жилье для работников и давал его бесплатно, содержал детишек в детсадах да школах, лечил хворых в своих больницах; со своими бинтами да простынями, как нынче, в больницу не ходили. А в общем, колхоз обеспечивал сегодняшний и завтрашний день, в который глядели без особой опаски. Лишь работай, слушай, что прикажут, и выполняй. Потому прошлые годы для большинства крестьян - это сладкий сон золотой. Так что колхоз, даже сегодняшний, - строение крепкое. Он долго будет "держаться", "терпеть", "выживать", "надеяться"; "должно наконец правительство понять", "должны наконец повернуться лицом к деревне"...