Александра Анненская - Франсуа Рабле. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: Франсуа Рабле. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: Александра Анненская
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы — профессия.

---

Путешествие Пантагрюэля и его сподвижников представляет ряд приключений, частью фантастических, даже нелепых, частью содержащих в себе более или менее ясные аллегории окружающей действительности. Иногда кажется, что автор преднамеренно впадает в шарж и гротеск, чтобы замаскировать свою мысль и безопаснее провести ее в свет.

Первый остров, к которому пристают путники, называется Медомати (по-гречески Нигде) и наполнен разными редкостями: необыкновенными зверями, меняющими свой цвет как хамелеон, картинами, изображающими идеи Платона и атомы Эпикура, и т. п.

На пути к следующему острову им встречается корабль. Панург ссорится с плывущим на нем хозяином овечьего стада и, чтобы отомстить за оскорбления, проделывает с ним известную злую шутку, которую цитируют до сих пор, когда говорят о табунном чувстве толпы, о «Панурговом стаде». Он покупает одну овцу и бросает ее в воду, за ней немедленно кидается другая овца, третья, четвертая… все стадо и наконец сам хозяин, который хочет удержать глупых животных.

Затем наши путники посещают целый ряд земель, отличающихся необыкновенными странностями. На острове Сочетаний (Des Alliances) y всех людей носы имеют вид трефового туза и все жители между собой в родстве, но родственные названия у них удивительно перемешаны: старик называет трехлетнюю девочку «отец», а она ему отвечает «дочь моя», молодой человек говорит девушке: «Здравствуй, топорище!», а она ему: «Здравствуй, ручка!». Влюбленные следующим образом называют друг друга: яйцо и яичница, мякиш и корка, устрица и раковина и т. п. Идет постоянная игра словами, иносказаниями, метафорами. На острове Хели (Cheli, по-гречески Губы) король осыпает Пантагрюэля и его спутников самыми нежными ласками, но брат Жан должен потихоньку пробраться в кухню, чтобы отыскать что-нибудь более существенное, чем пустые любезности. На острове Прокуратуры живут кляузники, которые стараются об одном: быть побитыми. Тогда они вчиняют иск и бывают сыты. Если же их долго никто не бьет, они голодают и даже умирают от истощения. На островах Тохю-Бахю нельзя было ничего ни сварить, ни изжарить, так как великан Брингенариль проглотил все горшки, чугуны, сковороды и кастрюли за неимением ветряных мельниц, которыми он обыкновенно питался.

Миновав еще несколько островов, путешественники встретили девять кораблей, нагруженных монахами все возможных орденов. Все они ехали на собор в Шезиль рассуждать о разных догматах веры и вести споры с вновь появившимися еретиками. «Шезиль»;- по-еврейски звезда, предвестница бури; под этим собором Рабле, вероятно, подразумевал Тридентский собор, определивший окончательный разрыв между католиками и протестантами. Узнав о цели путешествия монахов, Панург, этот представитель философии массы, преисполняется радостью, просит святых отцов молиться за него и посылает им в дар множество колбас и окороков; гуманист же Пантагрюэль с грустным предчувствием следит за их удаляющимися судами.

Едва успели они скрыться из вида, как на море разражается страшная буря. Корабельщики и брат Жан напрягают все усилия, чтобы спасти судно, Пантагрюэль молится Богу, а Панург малодушно трусит, ничего не делает, только охает и жалуется. Зато, когда корабль благополучно пристает к берегу, он первый выскакивает на землю, командует и самым искренним образом уверяет, что ровно ничего не боится, что ему страшна только опасность и больше ничего. Остров, к которому пристали наши путники, оказался обиталищем добродетельных старцев Макреонов. В огромном лесу, занимавшем большую часть его, кончали свой век благотворные демоны и герои. Пока они были живы, благосостояние и плодородие господствовали на земле, море было спокойным и благоприятным для путешественников. Но едва какой-нибудь из них умирал, на земле появлялись болезни, войны, разные бедствия, в воздухе — мрак и бури, на море — непогода и волнение.

Отдохнув у гостеприимных Макреонов, путешественники снова пустились в путь. Они проехали мимо острова Скрытного (Tapinois), не решаясь пристать к нему. На нем царствовал Quaresmeprenant, олицетворение поста, чудовище с двойной тонзурой, питающееся исключительно овощами и рыбой, щедро раздающее индульгенции и отпущения грехов, проводящее три четверти дня в слезах, ничего не производящее и считающее себя благочестивым католиком.

Чудовище находится в непрерывной войне со своими соседями «колбасами», жителями соседнего острова Сурового. «Колбасы» — это, очевидно, протестанты, разошедшиеся с католиками по вопросу о посте. Распря между обоими островами особенно обострилась после собора в Шезиле.

Спутники Пантагрюэля удивляются, откуда могли появиться на свет такие чудовища, и Пантагрюэль объясняет им это апологией, заимствованной у древних авторов. Физис (природа) породила Красоту и Гармонию; вечно враждебная ей Антифизис из зависти также захотела сделаться матерью и произвела на свет Безобразие и Раздор, уродов с шарообразной головой, ослиными ушами, глазами, сидевшими на каких-то костяных отростках, с руками и ногами, вывернутыми назад. Эти уроды ходили на головах и колесом. Антифизис всячески выхваляла красоту своих детей и утверждала, что их способ передвижения самый удобный и естественный, что человек непременно должен стоять на голове, а не на ногах, так как его волосы все равно, что корни дерева. Все глупые, бессмысленные, легкомысленные люди, лишенные здравого смысла, разделяли ее мнение. После этого она про извела на свет: ханжей, святош, папистов, безумных сектаторов, дьявольских кальвинистов, женевских обманщиков и других безобразных, противоестественных чудовищ.

«Колбасы», принимая Пантагрюэля за союзника своих врагов, идут на него войною, но скоро оказываются побежденными армией поваров, вооруженных всякою кухонною утварью и выступающих против них под предводительством брата Жана.

Осмотрев мимоходом странный остров Рюаш, где все жители питаются исключительно воздухом и ветром, наши путники пристают к острову Папефигов. Это была когда-то богатая, цветущая страна, теперь же она обнищала, разорена и находится в подчинении у соседей-папиманов. Бедствие несчастных папефигов произошло от того, что однажды, придя на праздник в Папиманию, один из них показал фигу выставленному на поклонение изображению папы. В отмщение за это оскорбление своей святыни папиманы без объявления войны напали на остров, опустошили его, перебили на нем всех взрослых мужчин, а остальных обратили в рабство. Пантагрюэль щедро одарил золотом несчастных папефигов и направился к острову Папиманов.

Прежде чем корабль его пристал к берегу, навстречу ему выехала лодка с самыми почетными гражданами острова.

— Видали ли вы его, путники? — спрашивали они в один голос, — видали ли вы его?

— Кого? — осведомился Пантагрюэль.

— Его! Неужели вы не знаете Единственного?!

— Объяснитесь точнее! Мы не понимаем! Кто это?

— Сущий! Скажите, видали вы его когда-нибудь?

— Сущим, по учению наших богословов, называется Бог. Так он сам себя назвал Моисею. Мы его не видали, и никакой глаз смертного человека не может его видеть!

— Да мы говорим не о Боге, царящем там, высоко, в небесах, а о земном Боге. Не видали ли вы его когда-нибудь?

Оказывается, что речь идет о папе.

Узнав, что Панург видал трех пап — «без всякой пользы для себя», вставляет он мимоходом, — папиманы приходят в восторг, бросаются на колени перед нашими путешественниками и целуют им руки. Когда они высадились на берег, их встретила толпа народа и, услышав, что «они его видели», опустилась перед ними на колени и приветствовала их криками: «Блаженные, трижды блаженные! Они его видели!» Пришел школьный учитель со своими учениками и принялся тут же сечь мальчиков, чтобы запечатлеть в их памяти этот торжественный день; явился епископ острова Гоминец в сопровождении торжественной процессии с крестами, хоругвями, балдахинами, факелами. Епископ повел путников прежде всего в храм и показал им список декреталий, толстую книгу, украшенную драгоценными камнями, и изображение папы, до которого он благоговейно касался жезлом, давая затем целовать этот жезл верующим.

— Мне кажется, — заметил Панург, — что этот портрет не похож ни на одного из наших последних пап: я видел их не в священническом облачении, а в шлеме и вооружении. Когда все христианские страны были в мире, они вели жестокие войны.

— Вероятно, — сказал Гоминец, — с отступниками, еретиками, отчаянными протестантами, не повинующимися святому земному богу. Наши священные декреталии не только разрешают, но даже повелевают ему предавать огню и мечу императоров, королей, герцогов, князей и республики, если они хоть на йоту отступят от его велений. Он может лишить их имущества и владений, предать изгнанию и проклятию, перебить детей и всех родственников их, низвергнуть души их в самый кипучий котел, какой только есть в адской бездне!