Дай Сы-Цзе - Комплекс Ди

• Название: Комплекс Ди
• Автор: Дай Сы-Цзе
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-342-6

Дай Сы-цзе родился в Китае, а в 1984-м, получив именную стипендию, уехал во Францию, где закончил школу кинематографии, стал режиссером и поселился навсегда. Впрочем, думает и пишет он все равно о Китае. Первый из двух романов Сы-цзе, «Бальзак и портниха-китаяночка», имел огромный успех, был переведен на множество языков и лег в основу снятого им самим фильма, получившего в 2002 году на Каннском кинофестивале приз в номинации «Особый взгляд». Особый взгляд, который выработался под действием традиций многовековой китайской культуры, европейского образования и реалий современного Китая. Особым взглядом отмечен и второй роман Сы-цзе «Комплекс Ди», удостоенный премии «Фемина».

«Комплекс Ди» – роман ироничный и пародийный. Имя Ди отсылает к известному персонажу, символизирующему скрещение Востока и Запада, легендарному судье Ди, считавшемуся эталоном мудрости, справедливости и неподкупности. А также к его художественному воплощению в произведениях знатока китайского секса ван Гулика, тень которого маячит за спиной главного героя

---

В первый раз, когда Мо увидел этот сон, он проснулся с горящими щеками, встал и подошел к окну. Это было в гостинице «Космополитен». Во дворе стояла клетка-пагода. Вдали взвыл автомобильный мотор. От фонаря падало на землю желтое пятно света. Кто-кто, а уж Мо понял, что в этом сне проявилось его подсознание и оно упрекало Гору Старой Луны. По Фрейду, это было «начало конца любви». Почему это случилось сейчас? Что послужило причиной? Присутствие девушки с забинтованной ногой, которая спала за перегородкой и которую он, неотлучный, как тень, выхаживал днем и ночью? Легкий холодок – предчувствие, мгновенная дрожь – пробежал по спине Мо.

Впрочем, никто не может до конца понять сон.

Даже Фрейд.

Непостоянство – свойство человеческой души. Кто это сказал? Пруст. «В поисках утраченного времени» (французская аналогия китайского «Сна в Красном тереме»). Художники, особая порода людей, тоже не понимают снов, но они создают их, живут в них и в конце концов заражают ими других.

Мо, агностик, лжемногоженец и настоящий полиглот, решил купить что-нибудь в подарок Тропинке. Он как раз проходил мимо открытого рынка у Южного моста, кипящего красками, звуками и запахами. На небе собирались тучи. Продавцы зазывали покупателей, сбрасывали цены. В клетках били крыльями голодные домашние птицы, с усыпанных льдом прилавков выпрыгивали и падали на землю с широко раскрытыми ртами рыбы. Корица. Анис. Абсент. Вермут. Горький перец. Экзотические фрукты. Фрукты американские, трансгенные. Местные овощи. Чем удивить и порадовать Тропинку?

Что-то черное, блестящее, похожее на крупного головастика плавало в прозрачной жидкости. Змеиный желчный пузырь в полиэтиленовом мешке со спиртом. Пузырь опустился на дно мешка, вывернулся, надулся, но сохранил форму.

Мо остановил свой выбор на этой штуковине не только из-за недавнего разговора о соответствующем органе павлина, только гораздо более дорогом и ядовитом, но еще и потому, что, как известно всем и каждому в Китае, желчный пузырь змеи отлично укрепляет сломанные кости. Ему приписывают и другое свойство, что также привлекло Мо, – он будто бы придает смелости камикадзе. В обоих случаях, как укрепляющее и вдохновляющее, это снадобье считается самым лучшим.

Но та, кому оно предназначалось, так и не попробовала его. Через час после того, как Мо вынес с рынка свою покупку, идущий по улице слепой нищий почуял дивный запах спирта. Он стал ощупывать тротуар своей палкой и наткнулся на брошенный пакет. Поднял его, обнюхал. Спирт весь вытек, но на дне осталась какая-то скользкая капля. С пакетом в руках нищий подошел к ближайшей лавочке, где продавались напитки, сигареты, что-то съестное, а рядом была установлена телефонная кабина для внутренних и междугородных звонков – переговорный пункт помогал хозяйке лавочки сводить концы с концами. Она-то, взглянув на пакет, и сказала нищему:

– Это того господина в очках. Он зашел позвонить. У него разрядился мобильник, а ему надо было позвонить в какую-то загородную гостиницу. Я сказала, что загород по той же цене, что межгород. Он заплатил. Как я поняла, он получил плохое известие. Побледнел, закричал: «Не может быть! Вы шутите! Скажите, что это шутка!» Но, наверно, оказалось, что не шутка… Он бросил трубку, выскочил на улицу и бросился наперерез такси. Чуть не попал под колеса. Такси было занято. Тогда он побежал, но, видно, уж очень спешил, потому что остановил велосипедиста и прямо на месте купил у него велосипед. Сколько он за него отвалил, не знаю. Видать, прилично, потому что тот парень совсем обалдел – так и остался стоять с деньгами в руках. А господин в очках сел на велосипед и как припустит! Он оставил около телефона конверт с рентгеновским снимком. И еще, помню, когда он входил, у него был пакет. Наверно, он его уронил и не заметил.

– А что там внутри? Я-то давно ослеп.

– Ну-ка дайте. Что это за черная штука? Постойте, надену очки. Я и сама стала сдавать, еле вижу…

– Что вы! Вы необыкновенная женщина, я же слышу!

– По-моему, это змеиный желчный пузырь.

– Да неужели?!

Слепой схватил пакет, сложил его рожком и вытряхнул пузырь себе в рот. Пощупал языком:

– Настоящий, горький!

Пузырь лопнул под желтыми зубами нищего и заполнил его рот черной желчью. Пошел дождь.

Дождь застилал стекла очков Мо, он ехал и почти ничего не видел, даже переднего колеса, которое рассекало лужи, окатывая брызгами прохожих. Обогнал смутно различимого велосипедиста, потом еще одного, совсем призрачного. С бешеной скоростью мчался он к вокзалу, чтобы перехватить Тропинку. Хозяин «Метрополитена» сказал, что она ушла, прихрамывая, вскоре после обеда.

– На ней были новые черные очки, в руках – ящик пива. Она сказала, что едет домой к родителям. А перед уходом купила у нас иволгу за сорок юаней. Открыла клетку, взяла ее и выпустила. И все смотрела, пока она не исчезла из виду.

Были ли в поведении Тропинки какие-нибудь признаки того, что она собирается уехать? Сейчас некогда вспоминать, дорога каждая секунда. Поезд в ее родные края, в котором он встретил ее две недели назад, отправлялся в девять часов.

Но чем ближе был вокзал, тем больше Мо проникался восхищением перед силой характера девушки. Такой выбор, разом определивший всю дальнейшую жизнь, внушал уважение.

«На ее месте я бы тоже уехал, – думал Мо. – Не потерпел бы, чтобы моя девственность досталась судье Ди».

Он крутил педали все медленнее. Дождь утихал. Пелена перед глазами прояснилась. Внезапно он резко развернулся и поехал в обратном направлении. Он хотел доказать себе, что не дошел до такой степени подлости.

«Ну и хорошо, – уговаривал он себя, ворочаясь без сна в постели. – Само небо спасло меня от полигамных наклонностей. Верность единственной любви не пострадала».

Ему вдруг послышался знакомый голос иволги-сироты из благородного семейства, принадлежавшего христианскому пастору. Все те же граненые слоги-четки.

«Откуда взяться этой птице? Или она решила вернуться? Может, это предвестие того, что вернется и моя великодушная спасительница?»

Иволга и ее таинственное слово заставили Мо вспомнить о его плане с участием невинной девушки. («Надо бы назвать его планом Гелии, – подумал он, – в честь греческой богини девственности».) До встречи с судьей Ди оставалось меньше суток.

Мо сбежал по лестнице. Клетка-пагода стояла посреди двора, громоздкая, немая, пустая и безжизненная. Мо ухмыльнулся. Угрожающая пауза и взрыв детской агрессии: он изо всех сил тряс клетку, бился об нее головой, мутузил кулаками, старался приподнять и опрокинуть. Напрасный труд. Не успокоившись на этом, он высоко подпрыгнул, как в кино с кун-фу, и лягнул клетку ногами.

Однако долго тешить злобу ему не пришлось, потому что, бросаясь на клетку, он расшиб и чуть не вывихнул правую ногу, и силы его на этом иссякли. Тогда по лицу Мо, взрослого человека, расползлась глуповатая улыбка, и, словно впав в детство, он открыл дверцу клетки и залез внутрь.

– Я птичка, – сказал он, расхохотался и… со всего размаха налетел головой на жердочку. Очки его упали на землю. Он опустился на четвереньки и замер, как пойманный зверек.

В этом мире были свои запахи: холодных железных прутьев, облупленной краски, помета, соломы, поилки, сухих листьев, кукурузных зерен…

– Это подготовительная ночь, тюрьма понарошку. Репетиция настоящей. Как кружится голова. И тошнит. Хоть бы умереть прямо сейчас! Если бы в тот раз, у Бальзамировщицы, я выбросился из окна, как ее муж, то избавился бы от новых унизительных неудач. Интересно, если бы сейчас пришла Тропинка и застала меня запертым в этой клетке, она бы меня выпустила? Где эта девчонка? В поезде? Билет-то купила на этот раз? Скорее всего, нет. Бедняки привыкли жульничать, для них это такой спорт. А может, она и не уехала? Гуляет в городе с каким-нибудь парнем, нашла место служанки или официантки в ресторане? Она вернется. Судя по некоторым признакам, она меня любит. Возможно, потому и сбежала, что слишком сильно любит. Я чувствую! Вернись, пожалуйста! Кто это, с переливчато-прозрачными крылышками, сел на клетку? Кузнечик?

Вдруг в памяти его всплыло то, что он безуспешно пытался вспомнить несколько дней. Последнее, что сказал Иисус на кресте и что все повторяла иволга: «Свершилось!»

Жаль, он не может произнести этого на латыни, как та птица. Учи латынь, Мо! Ладно, выучу. В тюрьме. Даже стихи буду писать на латыни. Или хоть завещание составлю.

Наутро Мо пошел домой, последний день на свободе он решил провести с родителями. Часа в четыре они вышли в магазин. Мо остался в квартире один и вдруг услышал стук в дверь. Сначала он не поверил. Решил, что ему почудилось. Но стук повторился. Он открыл дверь – на пороге стояла молодая девушка. По виду крестьянка. Наверное, пришла по объявлению – мать наконец решилась нанять прислугу.

– Поздно, место занято, – сказал он.