Наташа Мостерт - Сезон ведьмовства

• Название: Сезон ведьмовства
• Автор: Наташа Мостерт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32408-8

Габриель Блэкстоун, компьютерный взломщик, наделен тайным даром — способностью к дальновидению, то есть проникновению в мысленное пространство других людей. Когда-то он состоял в секретной группе «Глаз бури» и при помощи дистанционного видения участвовал в поисках пропавших людей, но после того, как по его вине погибла девушка, порвал все связи с группой. Габриель не хочет вспоминать прошлое, но к нему неожиданно обращается бывшая возлюбленная Фрэнки и просит разыскать ее пасынка Роберта, исчезнувшего несколько месяцев назад. Габриель совершает «скачок» в сознание Роберта и убеждается, что тот мертв. Фрэнки рассказывает, что в последние месяцы перед исчезновением Роберт много общался с сестрами Монк — Морриган и Минналуш, интеллектуалками и красавицами, увлекающимися магией и алхимией. Габриель решает завязать дружбу с сестрами, поскольку подозревает, что одна из них убила Роберта.

---

Вопреки предположениям Исидора сегодня романтическое свидание в планы Габриеля не входило. Воображение рисовало ему порцию старого доброго шотландского виски, ароматный бифштекс с кровью и приятное расслабление в ванне. Кстати, ванная комната, отделанная кедром, обошлась ему в кругленькую сумму.

Поднявшись к себе, Габриель заметил мигающий огонек автоответчика, но к аппарату не подошел. Он повесил велосипед на стену, пересек огромную комнату, пол в которой был выложен прекрасным паркетом из древесины австралийского эвкалипта, и открыл раздвижную дверь, ведущую на узкий балкон. В здании бывшего склада, переделанного под жилой дом, квартира Габриеля была самой просторной, и балкон тянулся вдоль всего верхнего этажа. Дом стоял рядом с Тауэрским мостом, и вид на Темзу неизменно восхищал Габриеля.

Он любил реку. Любил ее зимой, когда туман недвижно повисал над водной гладью и белой пеленой окутывал высокую пешеходную галерею и золоченые верхушки моста, превращая его в призрачный мираж. Любил Темзу летом, когда она текла лениво, словно толстая коричневая змея, и в воздухе стоял запах влажной земли.

Квартира на верхнем этаже с ее живописными видами была не просто комфортабельным жильем, а воплощала собой все, чего Габриелю недоставало в детстве. Мрачные окрестности Бристоля, где он вырос, наводили на него тоску. Отец работал водителем-дальнобойщиком, мать — горничной в отеле; за небольшие деньги она перестилала постели и мыла туалеты. Блэкстоуны не голодали, но их жизнь была крайне безотрадной. В память Габриеля навсегда врезались воспоминания о доме, где он провел первые семнадцать лет: стены чуть толще бумаги, тесные комнатки, низкие потолки. Бесконечные австралийские сериалы на экране телевизора, запах макарон с сыром и потных шерстяных носков брата; мокрые материны колготки и лифчики, свисающие с кронштейна для душа. Отвратительное чувство клаустрофобии, постоянная нехватка воздуха.

Отец и мать едва выносили друг друга, их отношения исчерпали себя в рутине серых будней. Одно из самых ранних воспоминаний Габриеля — вечная монотонная перебранка родителей, которую те вели с бессмысленным, упрямым остервенением; раздражающий белый шум. Они не были жестоки по отношению к детям, никогда их не били, проявляли должную заботу, однако особой любви к отпрыскам не испытывали и не желали тратить на сыновей лишнее время и силы.

К двенадцати годам Габриель связался с компанией подростков, чье дерзкое поведение порой опасно граничило с открытым хулиганством. Эта дорожка неминуемо привела бы его к серьезным неприятностям, если бы не один из преподавателей, который сумел выбить для Габриеля социальную стипендию и устроил его в школу с ориентацией на упорный труд и высокие стандарты. Школа сгладила акцент Габриеля Блэкстоуна и дала ему отличную подготовку, благодаря чему он поступил в Оксфорд. За шесть месяцев до получения диплома он бросил университет. Этот поступок ошеломил его друзей, но Габриель не стал вдаваться в объяснения, а просто собрал вещи и уехал в Лондон, где стал вором.

Каких-либо иллюзий относительно выбранного поля деятельности он никогда не питал. Способности к программированию Габриель обернул в выгодный преступный бизнес. Исидор, в свою очередь, придерживался романтизированного представления о хакерском ремесле, видя себя в роли благородного крестоносца на просторах киберпространства, где корпорации выступают алчными толстосумами, которые обирают простых людей и, следовательно, заслуживают возмездия.

Несмотря на искреннюю привязанность к Исидору, Габриеля раздражал этот игрушечный либерализм. Кража есть кража, хоть в виртуальном пространстве, хоть «в реале». Разница в способах действия не меняет самого принципа. Скачал из Интернета песню, защищенную авторским правом, и не заплатил? Считай, что ты зашел в музыкальный магазин «Тауэр рекордс», сгреб с полки компакт-диск и тайком сунул его в карман. Воруя у фирмы результаты исследований и продавая их конкурентам, ты крадешь средства, ассигнованные на развитие и научную работу; сводишь на нет многолетние усилия компании и подставляешь ее перед кредиторами. И если крупные корпорации еще способны пережить утечку информации, то для мелких фирм это зачастую грозит крахом.

Итак, Габриель смотрел правде в глаза. Вот уже десять лет он зарабатывал — и весьма неплохо, — нелегально выкачивая результаты чужого труда.

Он широко развел руки — от долгой езды на велосипеде затекла спина — и оперся ладонями о балконные перила. Здесь, между небом и землей, он испытывал чувство полного благополучия. Сумерки были его любимым временем суток. Город как бы сбрасывал пиджак и ослаблял тугой галстук напряженного дня. Габриель наслаждался этим ощущением. На другой стороне блестели огни, мягкое свечение уличных фонарей отражалось в темной воде, которая с тихим шелестом ударялась о топкий берег.

Он покинул балкон и вернулся в комнату. Его внимание опять привлек мигающий сигнал автоответчика. Несколько мгновений Габриель боролся с искушением не прокручивать пленку до утра — в конце концов, был вечер пятницы, — затем все же подошел к телефону и нажал кнопку воспроизведения.

Голос оказался незнакомым. Мужской, довольно высокий, с четкой, выверенной интонацией. Сообщение вполне безобидное: приглашение позавтракать в понедельник утром и обсудить «взаимовыгодное деловое предложение». Звонивший не назвал свою фамилию, представился просто Уильямом и уточнил, что будет ждать Габриеля в самой дальней от входа кабинке.

В том, что мужчина не пожелал назваться, не было ничего странного. Потенциальные клиенты, как правило, стеснялись, по крайней мере поначалу — и это понятно, учитывая вид услуг, которые они надеялись получить. Совершенно обычное сообщение; Габриель не услышал ничего такого, что заставило бы его внутренне насторожиться.

Месяцы спустя он снова и снова мысленно возвращался к моменту, когда, стоя посреди своей великолепной квартиры, держал палец над кнопкой автоответчика, а за окном сгущались сумерки и ветерок доносил голоса и смех, смешанные с запахом шашлыков из закусочной на углу. Этот миг останется в его памяти, застынет вне времени, и Габриель будет вспоминать его, отчаянно пытаясь нащупать в прошлом предвестие того, что отныне жизнь изменится навсегда. Может быть, в тот теплый летний вечер, когда Габриель чувствовал себя абсолютным хозяином судьбы, он упустил некий знак? Нет, он ведь должен был почувствовать. Должен был уловить посланное ему свыше предзнаменование.

…Габриель рассеянно отпустил кнопку, поставив себе на заметку в понедельник встать пораньше, чтобы вовремя попасть на Пикадилли и не опоздать на встречу с новым, пока неизвестным заказчиком.

Когда он двинулся на кухню, фальшиво насвистывая себе под нос, резкий порыв холодного ветра вздыбил одну из шелковых стенных драпировок. В багряном небе медленно всходила полная луна.

20 мая

Следуй единственно верным путем.

М. возводит новую дверь. Ключ выйдет длинным — с женскую руку — и будет сделан из серебра. Она так лихорадочно спешит, что я начинаю беспокоиться. Впрочем, надо признать, дверь выглядит изумительно.

На другой стороне будет окно. Небо за окном всегда будет оставаться темным, а стекла — схвачены морозцем.

Кого она поселит там, между окном и дверью? Печального лицедея с камнем на сердце и невидящими зрачками, которые постоянно вращаются, вращаются в глазницах…

Я должна размышлять о своем истинном имени.

ГЛАВА 2

От этого человека веяло богатством. Благодаря чему создавалось такое впечатление, Габриель определить не мог, но ауру финансового благосостояния почуял безошибочно. Строгий, консервативный вид: темно-синий костюм, белоснежная рубашка и бледно-голубой галстук в мелкий желтый цветочек; на ногах — черные спортивные туфли. Ощущение, что перед тобой успешный бизнесмен, возникало даже не из-за одежды — хотя покрой костюма, само собой, был безупречен, — здесь играло роль нечто иное. Голубая кровь и деньги. Мощное сочетание, признак столь же различительный, как запах.

Богатые аристократы привыкли к тому, что все делается в соответствии с их желаниями. С ними не спорят, их слову внимают, им, как правило, прощают даже дурные манеры или ошибки в суждениях. Их шуткам всегда смеются. Это счастливое состояние — разумеется, счастливое для самих любимцев фортуны, а не для тех, кто перед ними заискивает, — наделяет их необъяснимым качеством, которое точнее всего можно описать как неомраченную уверенность в себе. Мужчина в дальней от входа кабинке явно обладал этим качеством.

Еще у него были выцветшие голубые глаза и пронзительный взгляд.