Николай Харин - Снова три мушкетера

• Название: Снова три мушкетера
• Автор: Николай Харин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0307-3

---

— Полно, господин д'Артаньян. Я вызвал вас вовсе не для того, чтобы напоминать вам об оказанном покровительстве. Хотя… вы и впрямь довольно… молоды для вашего чина… И дерзки не по годам…

— В чем заключается моя дерзость, ваша светлость?

— Вам хорошо известно — в чем, — раздельно произнес Ришелье, делая одновременно жест, означающий, что он не собирается продолжать эту тему. Идет война, господин д'Артаньян. И мне кажется, не подобает такому храбрецу, как вы, проводить время, сражаясь с женщинами, тем более имея на своей стороне численное превосходство, — продолжал кардинал, намекая на казнь миледи, совершенную мушкетерами.

Д'Артаньян молчал, понимая, что Ришелье не ждет ответа.

— Я хочу дать вам шанс отличиться, господин д'Артаньян, — продолжал между тем кардинал. — И не просто отличиться, а, быть может, решить в течение нескольких часов судьбу Ла-Рошели и закончить эту затянувшуюся осаду.

Молодой человек вскинул голову, и глаза его загорелись. Это не укрылось от Ришелье. «Он и впрямь еще очень молод», — подумал кардинал.

Однако это мимолетное наблюдение никоим образом не сказалось на его замыслах. Его высокопреосвященство был холодным и расчетливым игроком. В его шахматной комбинации д'Артаньяну отводилась роль проходной пешки.

— Я весь к услугам вашей светлости, — порывисто произнес д'Артаньян.

Справедливости ради не умолчим о том, что наш гасконец почел за лучшее выказать в этих обстоятельствах свое рвение перед Ришелье, что, впрочем, ему удалось без труда.

— Дело заключается в следующем, — сказал кардинал, приветливым жестом приглашая нашего героя подойти к столу и склоняясь над картой. — Как вам, несомненно, известно, любезный господин д'Артаньян, в осажденном городе начинается голод и рано или поздно Ла-Рошель капитулирует. Однако есть целый ряд соображений стратегического и политического характера, продолжал Ришелье, легко усмехнувшись, — в силу которых было бы лучше, если бы сдача произошла как можно раньше. Гугеноты до сих пор ждут помощи от Бэкингема — в этом заключается их единственная надежда. Нашим парламентерам, сообщившим о смерти герцога, они не верят, принимая это за военную хитрость с нашей стороны.

Презрительная усмешка снова искривила тонкие губы Ришелье. Побарабанив пальцами по карте, кардинал продолжал:

— Господа ларошельцы упрямы, как все еретики; они поверят только своему единоверцу.

Ришелье остро взглянул на д'Артаньяна.

— Вы, случайно, не протестант, господин д'Артаньян?

— Мой отец и моя матушка добрые католики, ваше высокопреосвященство, и воспитали меня в католической вере.

— Это прекрасно, сударь. Но для блага Франции вам придется совершить отступничество, впрочем, я надеюсь, непродолжительное. Не беспокойтесь, господин д'Артаньян, — добавил Ришелье, заметив, что гасконец собирается что-то сказать, — я отпущу вам это невольное прегрешение.

Кардинал снова улыбнулся.

— Ваше высокопреосвященство, могу ли я спросить?

— Спрашивайте, господин д'Артаньян.

— Судя по всему, мне уготована роль лазутчика?

Ришелье слегка нахмурил брови, и это не скрылось от нашего гасконца.

— Я бы назвал это иначе, сударь. Вам просто надо открыть глаза осажденным на истинное положение вещей.

— Я понимаю это, ваше высокопреосвященство. Но для того, чтобы мне поверили, я должен буду сыграть чужую роль.

— Я всегда не сомневался в том, что вы чрезвычайно сообразительны, господин д'Артаньян.

Желая показать, что принимает похвалу как должное, наш гасконец поклонился, но и в этот раз в его поклоне не было и тени подобострастия, которое так часто приходилось наблюдать кардиналу в склонявших перед ним голову людях.

— Вы преобразитесь в моряка, судно которого пострадало от шторма у английских берегов и было ветром отнесено к Ла-Рошели. Знакомы ли вы с морским делом?

— По правде говоря, слабо, ваше высокопреосвященство.

— Тогда придется вам остаться тем, кто вы есть на самом деле, гасконским дворянином. Вы ведь родом из Тарба, не правда ли?

— Вы прекрасно осведомлены, ваше высокопреосвященство.

— Я принимаю участие в судьбе тех, к кому хорошо отношусь, любезный господин д'Артаньян, — ответил Ришелье с тонкой усмешкой. — А кроме того мне хорошо служат. Итак, я продолжаю. Вы будете гасконским дворянином-гугенотом, нашедшим в Англии или Фландрии приют среди своих единоверцев. Ваше судно, направлявшееся из Портсмута в один из испанских портов — это я оставляю на ваше усмотрение, — бурей отнесло к ларошельским берегам. Вы расскажете о том, что произошло в Лондоне, как и о том, что флот, стоявший в Портсмутской гавани под всеми парусами, не выйдет в море.

— Что я должен сделать потом, ваше высокопреосвященство?

— Потом комендант Ла-Рошели сдаст город, и вы беспрепятственно присоединитесь к своей роте.

— Я хотел спросить ваше высокопреосвященство о моих действиях на тот случай, если комендант не сдаст город немедленно, а будет колебаться или заподозрит что-либо. Должен ли я предпринять попытку вернуться в лагерь сразу же по исполнении приказа?

— Думаю, что это было бы чересчур опасно, господин д'Артаньян. Вы должны избегать неоправданного риска — вас могут заметить при попытке вернуться назад и убить. Храбрецы дороги королю.

Д'Артаньян снова поклонился.

— Если у вас больше нет ко мне вопросов, господин д'Артаньян, лейтенант Малэ проводит вас, и все детали операции вы обговорите с ним, сказал кардинал, намереваясь вызвать офицера. — Да, чуть не забыл — вам нет нужды рапортовать своему командиру де Тревилю, я сам предупредил его, добавил Ришелье с напускной небрежностью.

Последнее было в духе его высокопреосвященства, который любил подчеркнуть при случае, как мало заботит его капитан королевских мушкетеров и как низко он его ставит.

Д'Артаньян хорошо понял истинные чувства кардинала и нисколько не был обманут его небрежным тоном.

— Одно уточнение, ваше высокопреосвященство, — проговорил гасконец, гордо тряхнув головой. — Если меня опознают — мое имя войдет в историю Франции. Я буду первым лейтенантом королевских мушкетеров, которого как шпиона повесят без суда.

С этими словами д'Артаньян поклонился и вышел.

Кардинал еще долго стоял, неподвижно глядя на закрывшиеся за молодым человеком темные створки дверей. Затем он вернулся к неотложным делам.

Кардинала ожидали донесения агентов и политическая переписка коронованных особ, чьи помыслы, доверенные ненадежной бумаге, попадали в цепкие руки его высокопреосвященства, прежде чем их успевали прочесть адресаты. Могущественный министр ложился спать далеко за полночь.

Д'Артаньян же, получив необходимые инструкции от офицера, которому было приказано заниматься подготовкой операции, вернулся в лагерь. Рыбацкая фелука, пассажиром которой предстояло сделаться гасконскому дворянину Шарлю де Кастельмору, могла отплыть лишь в ночь на следующие сутки, поэтому у нашего героя было достаточно времени для размышлений.

Не колеблясь ни минуты, он отправился к Атосу. Несмотря на поздний час, он нашел мушкетера бодрствующим.

— А, вот и вы наконец! — проговорил Атос, делая знак Гримо, который, словно тень, нес свой безмолвный караул подле хозяина.

Знак Атоса был весьма красноречив: он означал, что Гримо следует принести еще две бутылки малаги.

— Что там стряслось с вами, д'Артаньян? — спросил Атос, когда его молчаливый слуга исчез, откупорив принесенные бутылки. — Ле Бреттон, вернувшись из дозора, поведал нам, что вы покинули их в обществе господина Ла Удиньера, торопившегося доставить вас к кардиналу.

— Он сказал вам чистую правду, дорогой Атос.

— Вот как? Черт возьми, по-видимому, его высокопреосвященство не может долго обходиться без вашего общества. Признаться, мы уже начали беспокоиться за вас.

— Атос, только что кардинал приказал мне отправиться в Ла-Рошель в качестве лазутчика.

Атос вздрогнул и допил вино.

— Сколько бед ожидает несчастное государство, возглавляемое слабым монархом, — тихо проговорил он. — Отцы церкви командуют армиями и посылают шпионить лейтенантов королевских мушкетеров.

— Ах, Атос, кардинал не приказывает мне шпионить за ларошельцами. Он хочет с моей помощью ускорить сдачу города. Мне нужно сыграть чужую роль, но лишь для того, чтобы убедить их в том, что Бэкингем действительно погиб.

Так как Атос молчал и, сощурившись рассматривал дрожащий огонек свечи сквозь стекло стакана, д'Артаньян заговорил снова:

— Итак, Атос, вы считаете, что исполнение приказа кардинала несовместимо с честью дворянина.

— Я этого не говорил, д'Артаньян, — ответил Атос, отвлекаясь от созерцания огня. — В конце концов, англичанин действительно умер, и, быть может, ваша миссия ускорит сдачу города. Но ведь в случае неудачи вас повесят — это не самый лучший конец для мушкетера и дворянина. Быть повешенным как шпион — фи, друг мой.