Сергей Буртяк - Кот

• Название: Кот
• Автор: Сергей Буртяк
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00766-7

Сергей Буртяк родился ночью в отвратительную погоду, поэтому характер унаследовал светлый и жизнерадостный. Учился безо всякого удовольствия, поэтому школу окончил почти отличником. Любил пианино, поэтому пошел учиться играть на аккордеоне и петь в хоре. Мечтал стать космонавтом, поэтому поступил в мореходку, но через год ушел из нее и, заглянув ненадолго в армию, поступил в театральный институт. Актерскую профессию люто возненавидел, поэтому закончил институт с красным дипломом. Много лет подумывал о писательстве, поэтому долгое время работал в кино, а затем на телевидении, но с удовольствием слушал радио. С раннего детства полюбил читать, поэтому после тридцати поступил в Литинститут. Всегда любил писать, поэтому написал немного. Всю сознательную жизнь относился с глубоким непониманием к тому, что чаще всего люди хотят одного, а получают совершенно другое. Поэтому никогда не хотел ничего изменить, но живо интересуется, что будет дальше.

---

Когда возникла опасность в лице Оловянникова, Мельников почувствовал, настолько он привык к тому, что всю грязную работу за него делал Кот. Идея шантажировать Карабана труднодоступными фотками, чтобы заинтересовать Соловья, виртуальная игра с Марком, охмурение Королева… — это все Кот, сам Мельников всего лишь играл роль талантливого ассистента и наблюдателя.

Егор растерялся и запаниковал, раздумывая, что предпринять; обращаться к Королеву в данном случае глупо — не поможет, более того, олигарх уже сам под колпаком, только пока этого не знает, видимо, в Управлении решили сперва пощупать рыбешку помельче. Мельников понял, что только сам может себе помочь.

Он стал думать, стал вспоминать свою жизнь, чтобы понять, где и когда вел себя правильно, самостоятельно, когда и где проявил волю и чего-то через это добился. А если точнее, он искал случай, когда вел себя как Кот цинично блефующее существо. Тогда он наверняка вспомнил бы то состояние и попытался бы вернуть тот драйв — не может же быть, чтобы так вяло он жил до Кота!

Егор долго перебирал крупные и мелкие события жизни, как перебирает рыбак свой улов. В основном рыбешка была меленькая, попадались и совсем жалкие экземпляры, которые надо было выпустить еще на пруду или сразу отдать коту, а он зачем-то прихватил их с собой; когда Егор натыкался на такие краснел оттого, что облажался, но поправить ничего было нельзя — что выловлено, то и шкерь.

Неожиданно он наткнулся на крупную рыбину — вспомнил безумную историю знакомства с Бородой. Эта встреча отплыла на задворки памяти, что странно и непонятно, поскольку более подходящий мнемо-материал трудно было найти. Егор несколько раз после самой истории общался с Бородой, но знакомство почему-то не вспоминал, как будто они вместе росли, с пеленок. А с пеленок они не росли. Вместе. И это существенный факт.

Вспомнив первую встречу с Бородой, Егор не то чтобы загордился, но подумал, что этот эпизод, пожалуй, оправдывает его рождение на свет в мужском обличье и может помочь ему взбодриться, вернуть себе животные проявления, которые понадобились теперь для решающей битвы за жизнь. А история эта такая…

Вспоминает Егор Мельников. Ну, то есть представим, как он мог бы об этом рассказать.

Мельников работал тогда художником в одной телекомпании, расписывал задник для плохой передачи…

Глава восемнадцатая. СИНЯЯ БОРОДА

Как бы рассказ Егора Мельникова

Был дикий холод. Мы с Юрцом, нашим оператором, вышли из офиса и поперлись к метро. Накачались прилично, праздновали день рождения Ирки Мравян, пили водку из глиняных кружек с такими смешными мордами — ей подарили, — а потом, когда все разошлись, еще пиво нашли, в холодильнике неделю стояло. Очаковское. Допили и вышли. Идем, за искусство болтаем.

— А скажи, Егорий, — говорит Юрец задушевно, — видел ли ты новую «Лолиту»?

Я говорю:

— Это полное дерьмо.

— Да, — вздыхает Юрик, — и я не смотрел… Хотя надо бы… Сотая версия. Юбилейная.

Дошли до метро, а там — на Сухаревке — решили еще пивка. Денег хватило на одну бутылку. Мы ушли за палатки, туда, ближе к «Чебуречной», знаменитой андерграундной точке прошлого века. О жизни трепались, курили. Юрка в брак собирался, а девушка его — нет. Ну, в общем…

Потом сигареты кончились, а курить хотелось очень. Денег нет, курить охота. Я смотрю — кучка народу неподалеку. Пошел к ним. Подхожу, смотрю: шумят, толкаются — отдыхают. Не успел спросить, один у меня уже сигарету стреляет. Я говорю, мол, нету, сам хотел стрельнуть.

Ну и так, слово за слово, стали общаться. Тут мне один предлагает с ним на руках побороться, арм-рестлинг. А… нет, он не предлагал. Что-то мы с ним зацепились и стали бороться руками; я чувствую — валю его. Познакомились. Он был Тагир. Ну и сейчас — Тагир. Если жив.

В общем, поборолись просто, чуть-чуть, в шутку, потом он стал предлагать бороться на шампанское. А я пьяный, и все мне по барабану. Мелькнула, правда, мысль, что кидалы. Если бы по трезвому, я бы не стал, а так…

Стали мы с ним бороться, а у него вдруг силы появились. Ну точно, думаю, кидалы. Тут их как-то больше стало, окружили. Смотрю — Юрец подтянулся, но в круг его не пускают. Чувствую, Тагир меня теснит. Тогда я локоть упер в живот и держу руку под прямым углом. Это намертво. Тагир уже почти висит на мне. Так и не разогнул руку. И уже я потихоньку начинаю его перебарывать.

Тут он вырывается и кричит, что победил. Все кодло, естественно, вписывается за него, все чернозадые. Болельщики. Юрца совсем оттеснили. Тагир мне говорит — давай шампанское или бабки, вот он щас сходит и будем вместе выпивать. Я отвечаю: с какого бы?.. А он, мол: я победил. Я говорю: ничего себе победил! Это ничья, ты мне руку не до конца разогнул! Он заводится, эти его подзуживают, я тоже чего-то там… — пьяный. Он говорит, ты не мужик, слово не держишь, проспорил, а бутылку зажал. Таких, дескать, наказывать надо. Достает ножик-бабочку, раскрывает веером в воздухе и говорит: я тебя щас порежу.

Тут меня зацепило. Ах ты, думаю, козел, ты ж ни одного слова русского нормально произнести не можешь, а выделываешься, как султан в гареме, ну давай, попробуй-ка, тварь. В башку стукнуло, тормозов никаких. Я тогда в длинном плаще был. И почему-то, хоть и холодно, он у меня был расстегнут. Ну, я этому прямо в глаза смотрю, и такая злость во мне, что разорвать могу просто руками. Но сдерживаюсь. Распахиваю плащ и делаю шаг. Вплотную. И говорю, негромко, без интонаций:

— Ты если нож достал — бей. Но если промажешь, падла, и я жив останусь, я тебя прямо тут, голыми руками порешу. Понял? Ну давай.

И стою молча, с распахнутым плащом, и в глаза ему смотрю со всей ненавистью, какая во мне есть. Он сначала пытался тоже мне в глаза смотреть, ответно, а потом вижу: стухает, начинает менжеваться, все, думаю, сдох, хлипкий попался. Тагир… блин. Кошак ты дрипаный, а не Тагир. Смотрю, он уже хихикает — вроде это шутки были. Засуетился, мне нож свой протягивает, рукояткой вперед, и говорит:

— Ну ты мужик!.. Уважаю. Держи, братан, забирай себе. Типа, не обделался.

Я на нож не смотрю — смотрю ему в глаза. Не нужен мне, говорю, нож твой.

Он особо не настаивал. А вокруг все расслабились, закаркали, еще минута, и можно было бы сваливать. Смотрю, Юрец рядом появился. Его все время до этого от меня отгораживали. И вроде все уже кончилось. Но тут…

Этот момент — точно как в американском кино. Штамп для боевиков. Появление героя. Повисает напряженная тишина, толпа медленно расступается, от палаток светит прожектор, раньше он мужиками был закрыт… А на ступеньках, которые между палатками, появляется силуэт и раздается голос, как у медведя:

— Ну и чего тут происходит?

Честно говоря, я слегка обделался. А Тагир вдруг опять засуетился, но уже по-другому — понял, что подмога пришла. Моментально забыл свой позор с ножом, стал юлить, бегать от меня к этому, который пришел, и скулить: мол, Арсен, я у него выиграл, а он не хочет шампанское отдавать, ну и все такое.

Этот Арсен грузно сходит со ступенек, вальяжно подходит и смотрит мне в переносицу. И сопит. Как бык. Рожа у него — мама моя дорогая! Ну, убийца. Маньяк. Как в каком-то кино девушка одна сказала писклявая: этот убийца просто маньяк! Глаза тяжелые, кепка серая, толстая такая, по самые брови, лицо тоже серое, мясистое, небритый, а щетина аж синяя. Но наш, русский. Тогда почему Арсен?

И вот он на меня смотрит, и я понимаю, что это кранты. А он говорит:

— Ты ему шампанское должен. Отдай.

Я начинаю что-то путано объяснять, дескать, это все брехня, ничего я никому не должен. Вокруг галдят, шум стоит. Арсен всех раздвигает, пальцем берет меня за карман и отводит чуть в сторону, к чугунной ажурной оградке, которая вокруг сквера этого, ну на Сухаревке. Ладно, говорит, рассказывай.

Я совсем смутился, стал на жалкой фене… Про понятия вякнул. Он зацепился. А ты, говорит, хочешь по понятиям побазарить? За тобой кто стоит? У меня в мозгу компьютер чик-чик-чик — считает. Я ему выдаю через тройку секунд, что, дескать, не могу называть имен, но намекаю, что имена эти — не фуфло, а сам лихорадочно пытаюсь вспомнить хотя бы одного преступного авторитета, слышал же тысячу раз от старшего-среднего. Ну не держатся такие вещи в памяти! А громила вдруг расстегивает штаны и, продолжая говорить, чуток отворачиватся и пускает шумную струю на эту оградку ажурную. Я отворачиваюсь и отхожу в сторону. Он тут же реагирует, цедит сквозь зубы:

— Я с тобой разговариваю. Стой здесь.

Тут я опять разозлился, снова у меня крышу снесло, и я ему нагло так, в его же тоне отвечаю:

— Ты, — говорю, — поссы сначала, а потом мы с тобой поговорим. Может быть.

И ухожу в сторону. Не торопясь. Он закончил, подходит, чувствую, сейчас убьет. И вдруг, сам не понимая, что делаю, беру я его за рукав, как он меня недавно за карман, аккуратно, и отвожу в сторону. Что конкретно я там говорил, не помню. Кажется, давил на национальную гордость великороссов. Но не лебезил, это точно. Вдруг Арсен меня обрывает, уже не грубо, нормально обрывает, скорее, прерывает и кричит пацанам (мы уже далековато с ним отошли):