Уильям Бартон - Палитра Титана

• Название: Палитра Титана
• Автор: Уильям Бартон
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999

---

— Кристи Мейтнер.

Я пожал руку, ощутив на мгновение тепло ее пальцев.

— Ходжа Максвелл.

Забавно: на Титане жило менее сотни людей, и за четыре года можно было бы со всеми перезнакомиться, однако…

— Хо-джа? — переспросила она без улыбки. Чувствовалось, что она нервничает. Почему?

Я повторил свое имя по буквам.

— Родители, социалисты по убеждениям, назвали меня так в честь диктатора, правившего некогда Албанией. Надеялись, что марксизм рано или поздно воскреснет… — Две тысячи четвертый год — какая незапамятная старина! Я добавил с улыбкой: — Кому теперь нужен весь этот доисторический хлам?

Она отвела глаза, потом указала на кухоньку, проход в которую был завален выпотрошенными приборами.

— Я как раз собиралась заняться ужином. Потом, если только дождь не усилится, мы сможем вернуться к приборам. Вы подзарядите свое чудовище и поедете дальше.

— Я был в пути добрых тридцать часов. Если немного не поспать, я сломаю все, к чему ни притронусь. Она неуверенно взглянула на меня.

— Почему бы вам не поспать в вездеходе?

— Если не выключить все системы минимум на шесть часов, аккумулятор не зарядить.

Она ведь прекрасно это знает сама. Почему же упрямится? Я не понимал, что ее тревожит.

В глазах женщины я увидел отчаяние.

* * *

Она спала с открытым ртом, но издаваемый ею звук нельзя было назвать храпом. Она негромко вдыхала воздух, потом после продолжительной паузы следовал громкий выдох. Мне казалось, что, выдыхая, она произносит какое-то короткое слово.

Она уступила мне свою койку — единственное спальное место в тесном пузыре, а сама свернулась калачиком на полу, забравшись в спальный мешок, который оставил здесь неведомо кто в незапамятные времена. Койка была застлана бельем, пропитавшимся ее запахом. Это был не запах духов, не особенный женский, а просто человеческий запах.

Казалось, от изнеможения закатываются глаза, но усталость не давала уснуть. Я лежал и смотрел на женщину, благо тьму рассеивал свет приборов. Укладываясь, она потушила свет, погрузив помещение в темноту, но я быстро разглядел в углах синие, красные, зеленые огоньки. Для меня они были равносильны дневному свету.

Невольно вспомнилось, как я наблюдал в прежней жизни за Лайзой, спавшей рядом со мной. Рассыпавшиеся по подушке длинные золотистые волосы, запрокинутая голова, красивая шея, длинные ресницы и тонкие веки…

Что ей снилось тогда, в далекой молодости? Я хотел спросить, но забыл это сделать, а теперь уже никогда не узнаю.

Казалось бы, что я забыл в космосе? Очень просто: лишь в космических экспедициях техник вроде меня мог разбогатеть, обеспечить достойную жизнь своей семье.

«Миллион долларов в год! — уговаривал я Лайзу, удрученный ее слезами. — Целый миллион!»

«Это надолго?»

«Контракт на двенадцать лет. Только подумай, Лайза, что такое двенадцать миллионов! К тому же разлука не будет постоянной: год на Луне, пара лет на Марсе, отпуска… В отпуске я буду помогать 1 тебе налаживать новую жизнь. А когда все кончится…»

Но когда все кончилось, я завербовался еще на четыре года в окрестности Сатурна. Четыре года тройной оплаты! Когда я попал! сюда, кое-кто уже знал, что нас ждет. Вот чертовщина!

А ведь мы могли бы погибнуть вместе, держась за руки на крыльце нашего дома и наблюдая, как со звездного неба на нас обрушивается конец света.

Следующий день назывался «днем» условно, ибо снаружи царила прежняя темень. Кристи неуверенно подала завтрак — жидкий чай и лепешки из водорослей. Ни джема, ни масла. Я не поверил своим глазам, когда она повесила сушиться использованные чайные пакетики.

А ведь она права! Когда полностью исчерпается этот чай, нового не будет. Вряд ли где-либо ближе, чем на Марсе, найдется масло и джем. Мне вообще-то нравилось на Марсе: красное небо, бледно-голубые облака. Часть базы «Удеманс-4», где я работал, располагалась под огромным куполом, но и оттуда открывался роскошный вид. Там был даже небольшой садик, где колонисты пытались выращивать мяту и мак. Помнится, я завтракал там, попивая растворимый кофе и лакомясь булочками с маком.

Интересно, сколько чашек слабого напитка можно сделать из одного пакетика чая?

После завтрака мы залезли в скафандры и сели в мой вездеход, пройдя по очереди через воздушный шлюз. Отсоединившись от зарядного блока, я съехал с помоста и устремился по петляющей, ухабистой ложбине к морскому берегу.

Кристи оставляла без ответа немногочисленные технические вопросы, приходившие мне в голову, и сидела, отвернувшись. Она была, видимо, не в себе — почти все, кого я знал, были не в себе. С трудом ориентируясь в тяжелом азотном тумане, я все-таки спросил ее:

— Вы здесь давно?

Некоторые ученые вроде Кристи Мейтнер, прибывшие сюда вместе с первой партией уже девять лет назад, безвылазно торчали на своих научных станциях. Кое-кто, естественно, повредился рассудком.

Не глядя на меня, она ответила:

— Три месяца. До того я была на платформе Дельта.

Платформа Дельта располагалась на противоположной стороне Титана, где Восковое море представляло собой бесконечное, безликое пространство с преобладанием красных и серебристых тонов.

— А вообще на Титане?

В этот раз она обернулась, но только чтобы окинуть меня неодобрительным взглядом. Некоторые стараются не думать о Катастрофе.

— Год. Я прилетела с последней экспедицией «Оберта».

Это означало, что она летела с Сатурна домой и находилась уже на полпути между Марсом и Землей, когда произошло ЭТО. Благодаря тому, что они так и не долетели до Земли, в распоряжении неполных двух тысяч землян остался хотя бы один межпланетный корабль. В свое последнее посещение базы «Аланхолд» я слышал, что «Оберт», получивший повреждения при аварийном торможении в насыщенной пеплом атмосфере, возвращен в рабочее состояние и уже вылетел за персоналом венерианской орбитальной станции.

Две тысячи из нескольких миллиардов! Боже, Боже…

Мне, впрочем, не дает жить одна-единственная смерть.

Существовало три корабля с ядерными двигателями, поддерживавшие существование нашей «космической» цивилизации. Они доставляли припасы нескольким сотням землян на Марсе, нескольким десяткам на Венере, Каллисто, Меркурии, астероидном поясе Троянцы. Ждали их и здесь, на Титане.

Теперь из трех остался всего один.

«Циолковского» поймали на низкой околоземной орбите и пристыковали к станции для ремонта и переоснащения. Но команда «Циолковского», узнав, что происходит, отвела его от стыковочного модуля и устремилась к Земле.

По пути экипаж непрерывно поддерживал связь с базой на Луне, передавая картинки одна другой страшнее. Места падения осколков астероида на Землю находились не с той стороны, где располагались станция, и по мере движения корабля по орбите оцепеневшие зрители видели, как к ним все быстрее несутся огромные куски земной породы.

Командир продолжал снимать, комментируя происходящее спокойным, низким, неторопливым голосом, словно не наблюдал ничего особенного, и водил камерой перед иллюминатором. Куски становились все больше и, наконец, заняли весь объектив. Капитан внезапно вскрикнул, камера дернулась — и вместо изображения пошли одни помехи…

«Годдард» в это время находился в нескольких днях пути от несчастной Земли и производил впечатляющую съемку ее агонии, но при торможении взорвался.

* * *

Мы достигли побережья, спустились по склону и подъехали к исследовательскому помосту, чем-то смахивающему на те старомодные автоматические спускаемые аппараты, которыми начали засорять поверхность Марса еще с 70-х годов прошлого века.

Дальше раскинулась во все стороны плоская поверхность Воскового моря, теряющаяся в темно-красной дымке. Позади нас громоздилось, подобно кукурузному початку со свисающими листьями, могучее обнажение породы на срезе геологической платформы Терра Нурсе, в котором поблескивал настоящий лед. Плоская прибрежная полоса, на которой мы стояли, тоже потрескивала ледком, затесавшимся среди ярких полос полимеров и черных кусков асфальта.

Что касается неба Титана, то оно действительно оранжевое, даже по ночам. Единственным источником света остается бесконечно далекий Сатурн.

Кристи поглядывала на меня. За щитком ее скафандра я не видел лица, одни встревоженные глаза.

— Может, начнем? Мне бы хотелось вернуться к работе.

— Конечно.

Из песка прибрежной полосы торчали, как забытые одинокие часовые, старые аккумуляторы от снегохода. Она показала мне, почему они не работают, а потом отвернулась и опять стала разглядывать прибрежную полосу.

Я принялся за дело. Проблема оказалась ерундовой — всего лишь пробитые конденсаторы и подобная ерунда; заменив испорченную деталь, я аккуратно прятал ее в свой чемоданчик. Раньше мы все это выбрасывали, теперь же надежда была на то, что кто-нибудь додумается, как возвращать их к жизни. Об изготовлении новых не могло быть и речи.