Владимир Васильев (Ташкент) - Тень улитки

• Название: Тень улитки
• Автор: Владимир Васильев (Ташкент)
• Жанр: Научная Фантастика

---

А от Переца захотела. Даже до того, как он стал директором. Почему? Несмотря на то, что он смотрел сквозь нее и рвался на Материк. Может, именно потому, что у него была более высокая цель, чем накачаться кефиром и затащить ее в постель. Таких целей у него, вообще, не было. У нее была. Не в постель, конечно, — в жизнь. И не затащить, а завлечь… Хотя, почему «конечно»? И в постель тоже. Но это не главное. Это, как конфетка для большого дитяти. Можно обойтись, да уж больно сладко.

И все-таки, главное в нем то, что он мужчина, а не козел. С ним чувствуешь себя женщиной, а не секспринадлежностью, в которую справляют нужду. Типа писсуара…

И этот его первый приказ о самоискоренении группы искоренения! Очень по-мужски! Решительно и кардинально, смело, самостоятельно. Никому, никогда и в голову не приходило замахнуться на группу искоренения. Без нее Управление и помыслить было невозможно. Всем, но не Перецу. А он не только помыслил, но и приказ издал. А приказ в Управлении — это сила материальная.

Потом он продиктовал Домарощинеру как ответственному за исполнение порядок реализации приказа. То есть продиктовал ей, но в присутствии Домарощинера. И вручил, подписав. А тот, служака, в лепешку расшибется, а письменный циркуляр выполнит не только до последней буквы, а до самой распоследней точки и кляксы.

И искоренилась группа искоренения. Оружие и техника сданы на склад, сотрудники, по желанию и возможности, кто трудоустроен в других службах, кто отправлен на Материк.

Кстати, сам Перец про Материк уже не вспоминал. Мужчина — всегда ребенок. Он получил новую игрушку — Управление по делам Леса, к которому относился, как к святыне — преклонялся, боялся и жаждал приобщиться. Эта игрушка ему не скоро надоест.

Да и вторая игрушка — она, Алевтина, — вызывала в нем с каждым днем и ночью, разумеется, все больший интерес. Уж она расстаралась. Для себя.

Но ей было немного не по себе, когда Домарощинер садился в машину Тузика, отправлявшуюся на Материк.

С ним словно бы уезжала часть ее самой. Трудно сказать, лучшая или худшая — тут качественные категории неуместны, как при классификации рук — обе нужны. Часть — она и есть часть. Без нее остающееся неполно и неполноценно.

Нехорошее предчувствие пробежало ознобом по спине, когда Домарощинер, прощаясь, пробормотал:

— Ну, ничего-ничего, многоуважаемая Алевтина, приказ на то и существует, чтобы его исполнять… Ты тут присматривай. Порядок знаешь. Он и есть главное. А директора приходят и уходят, Домарощинеры уезжают и приезжают… А пока на тебя вся надежда…

И Тузик так посмотрел, ухмыльнувшись, что захотелось тут же принять ванну и изо всех сил натереться густо намыленной мочалкой.

Однако, все это — тревожный эпизод прошлого, о котором она вспомнила, ненадолго оказавшись в уединении. С воцарением Переца такое случалось крайне редко. Управление кипело и бурлило. Отделы ликвидировались, создавались, сливались, перепрофилировались. Каждое изменение требовало своего циркуляра, а все они, в общем принципиальном виде, разумеется, были продиктованы ей, Алевтине. Уж потом она сама переводила его вдохновенные литературные фантазии на удобочитаемый и, главное, верно понимаемый канцелярит. Язык — это основа. Его трогать нельзя. Когда меняется язык, меняется все.

Народ проснулся, сделал «потягусеньки» и забегал. Уменьшилось потребление кефира. Не так, чтобы очень, но все же. Резко увеличилась посещаемость библиотеки. Перец требовал свежих идей, предложений, проектов по перестройке работы Управления для углубления познания Леса. А где взять новые идеи, как не в старых книгах! Руководящая прослойка Управления понимала, что «новое — это хорошо забытое старое», которое хранится в библиотеке. Таков Порядок.

Поэтому Алевтина сейчас и вытирала пыль с архивных полок в хранилище библиотеки. Лучше испачкаться один раз, чем возиться в пыли постоянно. Лучше отчихаться в один день, чем чихать круглогодично. Впрочем, год — слишком большой срок. Многое произойти может. Хотя ей не хотелось бы. Очень ей нравится с Перчиком. Как у него глазки горят и голос звенит, когда он излагает ей свои великолепные проекты по реорганизации Управления и познанию Леса!

— Аленушка! — восклицает он, от избытка энергии бегая по директорскому кабинету (какое приятное, романтичное имя! Не то, что все эти Алечки, Алочки, Алюсеньки, которыми ее обзывали все, кто ни попадя. Или того хуже — Тина, Тиночка!…Так и вспоминается черно-зеленая вонючая жижа по краям Вечной Лужи, что в их поселке при Управлении… Тьфу! Гадость какая!..) А Перчик так ласково: «Аленушка…» — Ты, конечно же, понимаешь, как нам важно понять Лес! Он пугает, потому что мы не понимаем его. Но не может так быть, чтобы мы были вовсе неспособны понять. Ведь и он, и мы — дети одной природы. Да, судьба раскидала нас по разным берегам, и мы долго не виделись. Но корни-то у нас общие! И язык должен быть общий…

Наивный Перчик…

— Ты считаешь, что крокодил и антилопа в его пасти способны найти общий язык? — спрашивала она его. Кто же, кроме нее, правильно сориентирует этого милого романтика?

— Конечно! — ничуть не смущаясь, отвечал он. — Они говорят на общем языке гомеостазиса природы.

— А если гомеостазису природы угодно, чтобы Лес проглотил нас, как крокодил антилопу?! — пыталась она остудить его восторги по поводу этого страшного Леса.

* Тогда тем более, — не сдавался он, — мы должны понять его, чтобы сказать свое слово в этом историческом диалоге. Вовремя сказанное слово — великая сила и способно многое изменить, если будет понято.

Может быть, он и прав, по-своему. Но она не ощущала в себе ни желания, ни способностей понимать Лес. Для нее было абсолютно ясно, что Лес ей чужд и опасен. Другое дело — Управление. Его она понимала и принимала. Перец не понимал. Это, с одной стороны, плохо, когда управляющий не понимает того, чем управляет. Ему кажется, что он должен научиться управлять Лесом, коли Управление по делам Леса, но это нереально — управлять можно только Управлением. Но, с другой стороны, если бы он понимал, то не нужна бы была она, Алевтина. Здесь даже неверно употребление категории «понимание». Суть в том, что она настолько сжилась и с Управлением, и с Порядком, его породившим, что временами ей казалось, будто она и есть и Управление, и Порядок.

Вот только эта безотчетная тревога… Домарощинеры уезжают и приезжают… Домарощинера-то она никогда не боялась. Он Порядком предусмотрен — «всяк сверчок»… Домарощинер, скорее, таракан, чем сверчок, но все же…

«Санитарный день»!.. Да кто ей позволит целый день угрохать на уборку библиотеки! Она сама себе не позволит. Разве можно Переца надолго без присмотра оставлять. Уж он науправляет! Глаз да глаз за мужиками нужен! Все бы из ряда вон чего-нибудь сотворить… А из ряда вон нельзя — нарушение Порядка. В одном месте нарушишь, в другом — и в разнос пойдет, вся Система рухнет. Глядь — а Порядка-то уже и нет… Поэтому из ряда вон никак нельзя. Домарощинер, даром что мужик, хорошо это усвоил. Для наблюдения за соблюдением рядов и был поставлен. Перец сместил его, но пока она рядом, это не страшно.

Вообще-то, надо было объявить трудовой десант по уборке библиотеки. Что это она за всех корячится, если библиотека всем вдруг так понадобилась?! С другой стороны, народ в Управлении преимущественно жуликоватый — вмиг весь фонд растащат. Для них это — духовные ценности, которые грех не присвоить, а для нее — материальные. Если что, ей расплачиваться.

Вот если бы сюда Службу Искоренения с ружьями, да каждого при выходе проверить — тогда и «десант» можно было бы допустить. Только разогнал Перец Службу Искоренения! Жаль. Но нет худа, без добра — теперь она одна при нем состоит, без всяких там нашептывающих Домарощинеров. Чтоб он провалился на своем Материке!

Послышался стук в дверь.

«Перчик!» — сразу узнала Алевтина и бросилась открывать.

— Вы позволите, Алевтина? — осведомился он, заглядывая в дверь, отчего его голова практически легла ей на грудь.

— Ну, конечно же, господин директор! — заворковала она. — Только вам и позволю, а больше никому.

В Управлении они общались исключительно на «вы» и с соблюдением всех правил субординации. Порядок.

Перец перешагнул порог, и Алевтина снова закрыла дверь на ключ.

— Я вам нужна, господин директор? — потупив взор, осведомилась она.

— Да-да, — не сразу осознав вопрос, кивнул Перец. — Во-первых, я хотел узнать, не нужна ли моя помощь?

— Нет-нет, господин директор, я сама!.. Разве только немного лестницу подержать, — и встала на первую ступеньку.

— О, конечно же! — схватился Перец за лестницу, отчего Алевтина практически оказалась в его объятиях.

Она улыбнулась, обернувшись на миг, сделала грациозное круговое движение телом, чуть освобождаясь от внеурочных объятий, хотя ничего против них не имела, и стала, не спеша, подниматься по лестнице, ощущая поддерживающий ее восхищенный взгляд Переца. Она отлично знала, что «вид снизу» у нее всегда был на высоте.