Владимир Васильев (Ташкент) - Тень улитки

• Название: Тень улитки
• Автор: Владимир Васильев (Ташкент)
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Для этого и на Материке должна существовать любовь человека к гиноиду! — все же вставил слово Перец. — Откуда же она возьмется, если там ничего не известно о гиноидах?..

— У тебя же в кабинете есть средства связи с Материком и у твоих машин — через спутники, — сказала Рита. — Ты напишешь книгу о любви гиноида и человека: о Кандиде, Наве и Лаве, о нас с тобой и о нашей дочери и передашь ее на Материк по факсу или еще как… Она станет бестселлером… я уверена…

— И вновь пробудит интерес человечества к Лесу, от которого мы с таким трудом избавились! — воскликнул Перец. — Сначала сюда придут новые перецы и кандиды, а на их плечах прорвутся и тузики…

— Да, — согласилась Рита, — это проблема. Ее надо решать, когда она возникнет или немного раньше… Пока же я не родила нашего ребенка… ты даже не выразил согласия быть его отцом… не написал книгу и не отправил ее на Материк…

— Да я!.. Да я! — задохнулся от избытка чувств Перец. — Я тебя полюбил еще тогда в кабинете… Раньше немного побаивался. А тогда полюбил… Но разве мог я себе позволить!..

— Мог, — улыбнулась Рита.

— Тогда роди мне дочку! — воскликнул он. — Я ее уже сейчас люблю! Когда ты мне родишь дочку?!

— Как и положено женщине — в назначенный срок после зачатия…

— А когда… когда?..

— Сейчас, Перчик!.. Здесь и сейчас!..

— А как?.. Ведь…

— Встань!..

Они поднялись.

— Обними меня, как ты обнимал бы любимую женщину…

Перец, дрожа всем телом от волнения, обнял Риту. Она ответила ему нежным объятием.

— Теперь мы оба пожелаем зачатия нашей дочери… Представим, как она зарождается от нашей любви во мне… Представляй!..

— Да-да! Я вижу!..

— И пойдем в Город… Это не обязательно, но я так хочу…

И они не, разжимая объятий и представляя свою маленькую дочку, зарождающуюся в этот момент, пошли в озеро, медленно погружаясь в теплую, чистую воду… И вдруг Перец почувствовал себя мужчиной в биологическом смысле этого слова, чего с ним уже давно не случалось, и у него помутилось в голове. И, чем глубже они погружались, тем сильнее становилось его наслаждение. А когда они погрузились в воду с головой, оно достигло апогея… Через несколько секунд они всплыли на поверхность и лежали на воде, растворяясь в блаженстве свершенного таинства Матери-Природы. И Перец, держа Риту за руку, чувствовал в ней новую жизнь, к которой и он имел отношение, и это наполняло его восторгом.

— Я люблю ее, — прошептал он. — Я люблю тебя…

Рита молча ласково пожала ему руку и тихонько повлекла к берегу, пока для него не началось Одержание. Она твердо решила, что это произойдет только тогда, когда он сам захочет. А если не захочет… Нет, сейчас она боялась об этом думать…

* * *

Нава и Лава резвились, как малые дети, бегая по песчаному берегу моря. Кандид с улыбкой смотрел на них, гордый, как папаша. Скольких сил ему стоило уговорить их на это путешествие!.. Сначала он несколько месяцев приучал их к дирижаблю, которого они панически боялись. О вертолете и думать было нечего — он и сам его боялся после своей катастрофы в Лесу. У него, скорей всего, ничего бы и не вышло, если бы не Алевтина, которая с удовольствием летала на дирижабле, правда, без Стояна, который стал прекрасной подругой, но носил, по-прежнему, мужскую одежду. Он помнил свою «смерть» после падения дирижабля, и его к нему отношение было столь же отрицательное, как у Кандида к вертолету.

Алевтина и уговорила своих новых подруг на первый полет, с восторгом расписывая его захватывающие прелести. Правда, в этом первом полете ни Нава, ни Лава никаких рекламируемых прелестей не ощутили, весь полет просидев на дне гондолы, обняв друг друга и дрожа. Но зато преодолели ужас. Дальше дело пошло. Восторга они, по-прежнему, не испытывали, каждый раз преодолевая инстинктивный страх, но вели себя спокойно и разумно.

Морем бредила Лава — она запомнила обещания Кандида. Изучив карту, он обнаружил (собственно, и раньше видел, но не осознавал факта), что Лес на одной из своих границ приближается к морю маленьким зеленым язычком, зажатым меж острых зубов неприступных гор. Наверное, из-за неприступности этого побережья никаких материковых поселений там не было. Тогда Кандид и задумал это, вообще-то, рискованное путешествие. Но если уж он на всю жизнь остался в Лесу, его не устраивала перспектива просидеть ее в одной деревне. Его непоседливая душа жаждала деятельности. Деревня давно уже располагалась на территории бывшего Управления и охранялась от Леса и Материка не только Кандидом. Очень прижился в деревне Перец, в котором детишки души не чаяли, да и он их обожал.

Материк, кстати, оставил Лес в покое, о чем они узнали из информационной программы телевидения. Лес был объявлен зоной биологической опасности, выставлены военные кордоны. В связи с этим акционерное общество «Лесотур» было ликвидировано, а родственникам погибших вместе с правительственным соболезнованием была выплачена компенсация из активов АО. Показали для устрашения зрителей несколько кадров записей, запечатлевших приближение к кордону на перевале больных из Леса. Картина была, действительно, ужасающая. Здесь, в Лесу, болезнь до такой стадии не доходила — больные были отправлены на Одержание. Сообщили, что никто из больных не выжил…

Большинство новорожденных подруг ушло в Лес, откликнувшись зову Матери-Природы, но некоторые так и остались доводить до совершенства ту часть Леса, где они стали подругами.

Ушли и Алевтина со Стояном. Одновременно с отлетом дирижабля к морю. Попрощались и ушли, пообещав появляться. Но и Алевтина, и Стоян знали, что здесь, где еще живо их прошлое, они нескоро появятся. Новая жизнь должна быть действительно новой.

— Куда ж вы в незнакомый Лес от друзей? — спросил, прощаясь, Перец. — Нам вас будет не хватать…

— Мы навстречу будущему, пусик, — улыбнулась Алевтина. — И подальше от прошлого. У него слишком длинные щупальца… А Леса мы не боимся. Везде жить можно, где есть люди… Верно, Стоян?

— Верно, Аленушка, — кивнул Стоян, пожал провожающим руки, и они ушли в сопровождении пары мертвяков.

Деревню, по общему молчаливому согласию, никто не трогал. Жителям деревни с большим трудом растолковали сущность Одержания и возможности, которые для них при этом открываются, но пока никто не позарился на вечную совершенную жизнь, а жили, как прежде. Даже Старик, которому вроде бы пора было позаботиться о продлении лет своих, все так же бегал по домам и просил его покормить. Но тут уж — вольному воля…

Кандида из деревни отпускали неохотно, но знали, что отговаривать его бесполезно и потому, взяв с него клятву, что он непременно и скоро вернется, примирились.

— Эх, Молчун, шиш на плеши! — сказал ему на прощание Кулак. — И что у тебя за колючка в заднице застряла, что тебе на одном месте не сидится?.. Наверное, когда с неба падал, тогда и застряла глубоко — не видно, а колется… Ладно уж, мы со Скороходом тут службу нести будем, а вы уж там поищите мою жену, которая его дочь. Пущай домой вертается, нечего по чужим деревням болтаться, да и по городам тоже… Вон Нава и Лава — прошли это страшное Одержание, а все равно домой вернулись… И правильно — порядок должен быть… И она пусть приходит… Скажи, ждем ее, все жданки прождали, шерсть на носу…

Кандид пообещал, но они летели, не спускаясь вниз, и, конечно, никого не встретили, хотя и видели сверху и другие деревни, и подруг, внимательно присматриваясь к маршруту, чтобы не налететь на Чертов Столб и не упасть в Чертову Пасть, а по сути, — в лесной Утилизатор-Генератор биомассы. И Нава с Лавой заранее предупреждали Кандида о приближении к опасным зонам, которые они чувствовали.

Летели они несколько дней. Перезаправки не требовалось, потому что по заказу Кандида спецтехника Переца спроектировала, изготовила и установила на дирижабль небольшой двигатель, подобный тем, что были установлены на самих секретных машинах. Что-то атомное или ядерное… В этом Кандид не разбирался. Какой-то сверхумный принцип, которого в школе и в университете не проходили.

Подруги, в конце концов, признали достоинства дирижабля, когда впервые в жизни увидели свой Лес сверху. Не с обрыва, где он был сильно прикрыт лиловым туманом, а с высоты, позволявшей увидеть всю его красоту и бескрайность и еще больше полюбить. Правда, думал Кандид, глядя на их восторги, если бы их поднять на большую высоту, они бы смогли осознать также, насколько мал их любимый Лес, по сравнению с планетой и даже с Материком…

Во время полета Нава с Лавой каким-то способом общались с подругами внизу, передавая им свои впечатления. Кандид ничего против не имел — это, по крайней мере, предотвращало возможную агрессивность подруг, с которой в первом полете над Лесом столкнулись Алевтина и Стоян.

И вот теперь его любимые дочери-жены резвились у моря, услаждая его взор и успокаивая душу.