Алекс Гарридо - Любимая игрушка судьбы

• Название: Любимая игрушка судьбы
• Автор: Алекс Гарридо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: ISBN: 5-94371-661-0

Для души всякого, прочитавшего эту книгу, она — ВОЛШЕБНОЕ СНАДОБЬЕ. И не понадобится ни медитация, ни иные специальные методы проникновения в собственное подсознание. Просто прочтите «Акамие», не отрываясь и не думая ни о каком подтексте — и волшебные свойства книги проявятся сами собой. Отнеситесь к ней как к музыке. Во многом это музыка и есть. Она работает сама по себе, независимо от того, читаете вы взахлеб или рассеянно; смакуете слова, выстроенные автором в идеальном ритме, или замечаете лишь собственные ощущения — все это не важно. Ибо говорящий от имени древнего и глубинного на языке символов — обращается к душе напрямую.

Подобно сказкам «Тысячи и одной ночи», эта волшебная история рассказана в традициях древней восточной литературы. Как драгоценный шелковый свиток разворачивается дорога, по которой идет прекрасный юноша — сын пленной северной королевны и могучего повелителя Хайра. Пряная роскошь и неутолимая страсть сопровождают каждый шаг Акамие — раба, наложника, танцовщика, воина, наследующего царство, — но божественная музыка Судьбы хранит его, оставляя душу Акамие свободной…

---

Теперь дворец аттанских владык был пуст и нем, только во внутреннем дворе, у подножия высокой башни, слышался затихающий шум схватки. Защитники дворца погибли, а рабы разбежались. Хайарды, кроме отряда, осаждавшего башню, покинули дворец по приказу царя: им принадлежало право брать любую добычу в городе, но не во дворце.

Перед гладкими до маслянистого блеска широкими ступенями царевичи оставили коней, передав поводья сопровождавшим их воинам, и вошли во дворец, дивясь странной, чуждой его красоте. Ни резьба, ни роспись не украшали огромные пространства стен и высоких потолков, лишь окна, узкими щелями отверзавшиеся по обе стороны, перегораживали залы пластами холодного зимнего света. В других залах окна были сделаны в потолке, и свет стоял узкими колоннами.

Обмениваясь удивленными возгласами, царевичи прошли череду гладких пустынных залов, невольно стараясь держаться вместе: своенравное эхо жило в этом дворце. Оно подхватывало каждый звук, играло и тешилось им долго и прихотливо.

Эртхиа попробовал было поиграть с ним, но Лакхаараа так дернул его за плащ, что ткань затрещала, надорвавшись у золотой пряжки на плече.

Акамие умоляюще посмотрел на брата, прижимая озябшей рукой черный шелк ко рту.

То насмешливые, то грозные отражения голосов пугали его. Таинственная сила, могущественная и недобрая, чудилась ему в огромных и безжизненно пустых помещениях дворца.

Столб яркого света впереди первым увидел Шаутара и молча указал на него рукой. Путь к свету преграждали черные решетки, заметные только на его фоне. Там, где свет не проглядывал за ними, они сливались с темнотой, и только большие золотые ромбы отчетливо светились на них. Это были ворота, и створки их были приоткрыты.

В узкую щель между ними, не колеблясь, скользнул Акамие, угадывая за воротам разрешение тревоги и напряжения, копившихся по дороге сюда.

Вошел, вздохнул глубоко и замер. Сзади слышал только дыхание вошедших следом царевичей и благоговейную тишину.

Ветер крадучись колыхал вдоль стен завесы, и бросался через весь зал, и заводил широкие круги, задевая лица и шевеля полы плащей незваных пришельцев. Ветер теперь хозяйничал здесь, пока новый владыка не займет опустевшего трона.

Трон был необыкновенный, как бы двойной: широкая золотая скамья опиралась на ось трех колес, два поддерживали трон по бокам, и третье — посередине. Скамья предназначалась для владыки и бога Аттана, сына Солнца, и его сестры-жены.

Трон стоял на овальном возвышении у высокой и узкой дальней стены этого зала, имевшего странную форму: как будто стена за троном отрезала вершину треугольника, в основании которого находились широкие ворота с черно-золотыми решетками.

Потолок зала тоже под острым углом сходился где-то в темной вышине.

Окна, так же как и стены, завешенные тяжелой черной тканью, пропускали воздух, но не свет. Золотые орнаменты на завесах состояли из крестов, ромбов и вписанных в них колес.

Но единственным источником света, дававшего блеск золотым украшениям, было овальное окно в потолке прямо над троном. Широкий поток лучей низвергался оттуда, заливая трон золотым сиянием. Колеса горели, будто охваченные огнем.

От их жаркого блеска острее чувствовались неласковые прикосновения зимнего ветра. Акамие прерывисто вздохнул, кутаясь в длинный плащ, повернул лицо к братьям. Все стояли у черных ворот, и ни в ком не было видно желания подойти к трону. Темнота зала давила и пригибала, и никто из братьев не захотел склониться, а пройти через весь зал с прямой спиной, видно, не доставало ни в ком из них отваги.

Чуждая властная сила, незнакомая и враждебная хайардам, все еще царила в этом зале, похожем на святилище чужих богов.

Эхо загремело и захохотало за спиной царевичей. Все обернулись, едва не подпрыгнув, только Лакхаараа не отрывал взгляда от золотой колесницы.

Совершенно невозможно было определить, как далеко находится источник звуков, вызвавших эхо, и шум рос, разбиваясь о стены и падая вниз, чтобы снова взлететь во тьму под потолком.

Наконец фигуры идущих замелькали в ближнем зале, вспыхивая в полосах света.

Это был Ахми ан-Эриди из приближенных царя и сопровождавшие его воины, пригнавшие дюжину черных рабов, с золотыми кольцами, продетыми в широкие плоские носы, в золотых ошейниках и закутанных в пестрейшие плащи на меху.

Поклонившись царевичам, Ахми ан-Эриди сообщил, что царь пожелал пировать нынче вечером в тронном зале поверженных владык со своими сыновьями и военачальниками. Для устройства этого празднества и присланы пойманные воинами ан-Эриди рабы, пытавшиеся покинуть дворец.

Ему же, ан-Эриди, царь поручил проводить царевичей в сокровищницу, чтобы они смогли выбрать по своему вкусу наряды и украшения.

Акамие рад был покинуть тронный зал. Как сможет вернуться сюда для празднества, он не представлял.

Ханис, один, все еще удерживал нападавших перед узкой дверью в башню Небесной Ладьи. Чтобы попасть в нее, надо было пройти коридор длиной всего в три шага, но этих трех шагов хватало, чтобы Ханис мог встречать врагов по одному.

Там, за его спиной, узкая винтовая лестница начинала головокружительный взлет в высоту. А наверху, на открытой площадке, Ахана, сестра-невеста, возносила последнюю молитву Солнцу. За себя и за брата своего, сына царя и бога, наследника владык Аттана, который готов был защищать каждую ступень, лишь бы Ахана закончила свое последнее земное обращение к Солнцу без спешки, в подобающем случаю божественном спокойствии духа.

Выдернув меч из тела очередного противника, Ханис тяжело втянул воздух в измученные легкие. Пот заливал лицо, пересохшее горло горело. Скоро ли Ахана закончит молитву? Ведь Ханису еще должно хватить сил, чтобы вонзить меч себе в живот.

Новый противник был выше Ханиса и по меньшей мере в два раза шире в плечах. Ханис твердо встретил его атаку, но помимо воли прислушивался к звукам снаружи. Сквозь лязг металла о металл и азартные крики чужих гортанных голосов до него долетел наконец звонкий девичий голос, посылавший приветствие Солнцу.

Радостно и гордо воззвала Ахана к божеству, предупреждая, что уже идет к нему.

Крики во дворе разом стихли.

Ханис знал, что сестра его и невеста, став на самом краю площадки, протянула руки к Солнцу и с улыбкой сделала один шаг вперед.

Он замер на миг, ожидая звука удара нежного тела сестры о каменные плиты.

Меч противника плашмя обрушился на его голову.

Знаками объяснив рабам, что хочет вымыться, Акамие добился, чтобы его проводили в круглую комнату с бассейном, всю выложенную плитами белого мрамора, не тронутого резьбой.

Рабы зажгли свечи в кованых фонарях, похожих на редко сплетенные корзины, принесли большие мягкие полотнища, ароматы и масла в прозрачных сосудах, разложили и расставили все на каменных лавках, окружавших бассейн.

Отослав их выразительным движением руки, Акамие сбросил одежду. Воздух был несколько теплее, чем в продуваемом насквозь тронном зале, но не давал надежды согреться. Акамие поспешил к бассейну.

Бассейн был намного глубже, чем казался, и Акамие сразу же по горло погрузился в чистейшую ключевую воду. Ледяную.

На его пронзительный вопль вбежали рабы, и не замедлили явиться воины, но Акамие громко предупредил, что им лучше оставаться снаружи. И что никакая опасность ему не угрожает.

Стиснув пляшущие зубы, кутаясь в полотенце, он пытался объясниться с рабами. Немыслимыми знаками ему объясняли, что купальня эта — царская, лучшая во дворце. А он знаками столь же неописуемыми просил много, очень много горячей воды.

Все же крупная дрожь, сотрясавшая тело Акамие, оказалась лучшим толмачом. Его немедленно растерли, с ног до головы закутали в тонкую шерстяную ткань, а сверху накинули меховой плащ.

И некоторое время спустя Акамие плескался в большом чане с нагретой водой, и наслаждения его отнюдь не умаляло то обстоятельство, что купальней ему служила дворцовая кухня.

А после купания, приказав чем угодно завесить, заставить, забить и заколотить окна в чьей-то опочивальне, он свернулся комочком на твердом, как доска, ложе, укрытый всеми одеялами, какие смогли найти на диво расторопные и старательные рабы.

Тяжелым и сонным было тело, ясной и легкой голова. Гордая улыбка победителя не покидала лица Акамие, когда он, то погружаясь в дремоту, то пробуждаясь лишь для того, чтобы зевнуть и перевернуться на другой бок, вспоминал каждый из дней трудного военного похода, первого в его жизни.

Судьба переменчива.

Теперь уже с умилением возрождал он в душе радость от первого пробуждения в походном шатре. Острый запах кожи сразу обозначил начало новой жизни. Рядом с постелью были разложены дорогие — не получал Акамие дороже — царские подарки: уздечка с налобником из золотых и серебряных пластин в виде распахнутых крыльев диковинной птицы, узорное седло и чепрак из красного бархата, украшенный золотым шитьем и жемчужным низанием.