Гельмут Хёфлинг - Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима

• Название: Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима
• Автор: Гельмут Хёфлинг
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-244-00596-0

Книга немецкого писателя и публициста Г. Хёфлинга посвящена одному из важнейших событий античной истории — восстанию Спартака (73–71 гг. до н. э.), рассказ о котором подкреплен материалами, слабо разработанными в советской историографии. Речь идет об увлекательном описании быта, обычаев Древнего Рима, положения гладиаторов, истории появления гладиаторских игр, возникших из религиозных по существу погребальных обрядов и постепенно превратившихся в род жестокого, «кровавого» спорта; о методах обучения гладиаторов, о гладиаторских школах, о видах вооружения и правилах борьбы на арене, об архитектуре амфитеатров и казарм, о месте гладиаторов в обществе.

---

«Вот гладиаторы, они — преступники или варвары, но как переносят они удары! Насколько охотнее вышколенный гладиатор примет удар, чем постыдно от него ускользнет! Как часто кажется, будто они только о том и думают, чтобы угодить хозяину и зрителям! Даже израненные, они посылают спросить хозяев, чего те хотят, — если угодно, они готовы умереть. Был ли случай, чтобы даже посредственный гладиатор застонал или изменился в лице? Они не только стоят, они и падают с достоинством; а упав, никогда не прячут горла, если приказано принять смертельный удар! Вот что значит упражнение, учение, привычка, и все это сделал «грязный и грубый самнит, достойный низменной доли».

Если это так, то допустит ли муж, рожденный для славы, чтобы в душе его хоть что-то оставалось вялое, не укрепленное учением и разумом? Жестоки гладиаторские зрелища, многим они кажутся бесчеловечными, и, пожалуй, так оно и есть — по крайней мере, теперь; но когда сражающимися были приговоренные преступники, то это был лучший урок мужества против боли и смерти — если не для ушей, то для глаз».

Все больше крови!

«В должности эдила»[35] — начальника городской и рыночной полиции и организатора представлений в цирке — «Цезарь украсил не только комиций и форум с базиликами, но даже на Капитолии выстроил временные портики, чтобы показывать часть убранства от своей щедрости. Игры и травли он устраивал как совместно с товарищем по должности, так и самостоятельно, поэтому даже общие их траты приносили славу ему одному. Его товарищ Марк Бибул открыто признавался, что его постигла участь Поллукса: как храм божественных близнецов на форуме называли просто храмом Кастора, так и его совместную с Цезарем щедрость приписывали одному Цезарю. Вдобавок Цезарь устроил и гладиаторский бой, но вывел меньше сражающихся пар, чем собирался; собранная им отовсюду толпа бойцов привела его противников в такой страх, что особым указом было запрещено кому бы то ни было держать в Риме больше определенного количества гладиаторов».

Что же именно побудило сенат принять такое ограничительное решение?

Начиная с первых гладиаторских игр, организованных должностными лицами — консулами 105 г. до н. э. П. Рутилием Руфом и Гаем Манилием, в эпоху заката Республики все чаще стали находиться государственные мужи, стремившиеся использовать в своих интересах огромное пропагандистское влияние расточительных мероприятий подобного рода. Теперь не только осененные славой полководцы выставляли на арену колонны гладиаторов, чтобы отпраздновать свой триумф, но и магистраты всех рангов додумались таким образом добиваться благосклонности народа.

Среди них были и эдилы, устраивавшие в дополнение к театральным и цирковым представлениям также гладиаторские бои, как Цезарь. Его намерение послать на арену несколько сот пар бойцов так напугало сенат, что он законодательным путем ограничил число гладиаторов, которые могут находиться в собственности частного лица. Одной из целей было предотвращение возможного манипулирования общественным мнением. Тем не менее в тот раз все же выступило 320 пар, а бои продолжались несколько дней. Щедрость, которую Цезарь выказывал при организации всякого рода представлений и торжеств, а также общественных трапез, совершенно затмила усилия всех его предшественников. «Но и народ, со своей стороны, стал настолько расположен к нему, — подтверждает Плутарх, — что каждый выискивал новые должности и почести, которыми можно было вознаградить Цезаря».

Уже через два года, т. е. в 63 г. до н. э., сенат законодательно запретил всем будущим магистратам в течение двух лет перед соисканием должности организовывать гладиаторские бои, если только их не обязывало к тому чье-либо завещание.

Такие ограничительные постановления сената имели под собой и иные основания. В 73–71 гг. до н. э. гладиаторы впервые выступили как солдаты, когда бежавший из школы Спартак буквально из ничего слепил сильное войско рабов и гладиаторов, поставив тем самым Рим в крайне тяжелое положение. Пережитый страх не покидал многих. В последние же годы Республики опасения еще более укрепились, когда честолюбивые и решительно настроенные политики стали обзаводиться своего рода гвардией телохранителей из числа гладиаторов, чтобы в крайнем случае добиваться достижения политических целей силовыми методами.

Угрозу давления на государство с помощью войска, составленного из гладиаторов, сенат ощутил во время заговора Каталины.[36] На заседании 21 октября 63 г. до н. э., созванном в связи с необходимостью его подавления, сенат решил вывести расположенные в столице войска гладиаторов в Капую и другие города, с тем чтобы лишить мятежников опасного оружия.

Не будь принята эта мудрая мера предосторожности, приверженцам Каталины, возможно, удалось бы превратить имевшиеся в их распоряжении отряды гладиаторов в инструмент политического террора, столь же (если не более) отвратительный, как и тот, к которому прибегали позднее Клодий и Милон[37] с их вооруженными приспешниками. Яркий свет на эти обстоятельства проливает одно из писем Цицерона (56 г. до н. э.): «Так противодействуют изданию самых пагубных законов, особенно законов Катона, которого отменно провел наш Милон. Ибо тот покровитель гладиаторов и бестиариев купил у Коскония и Помпония бестиариев, и они всегда сопровождали его в толпе с оружием в руках. Прокормить их он не мог и потому с трудом удерживал их. Милон это проведал; он поручил кому-то не из близких ему людей купить этих рабов у Катона, не вызывая подозрений. Как только их увели, Рацилий, единственный в то время настоящий народный трибун, разгласил это и сказал, что эти люди куплены были для него (ибо таков был уговор), и вывесил объявление о продаже рабов Катона».

В том же 56 г. некий М. Скавр обвинил своих соперников в борьбе за консулат в том, что они имели около 300 вооруженных бойцов. Вскоре этот дурной обычай распространился столь широко, что невозможным стало проведение избирательных комиций.[38] Личная гвардия Марка Антония (82–30 гг. до н. э.), первым открыто выступившего с вооруженными людьми, составляла 6000 человек.

Огромное число гладиаторов, обучавшихся Цезарем в его школе в Капуе, перед началом гражданской войны (49 г. до н. э.), естественно, рождало опасения в рядах приверженцев Помпея, подозревавших его в том, что он захочет включить их в состав своей армии. И действительно, консул Лентул обещаниями свободы призвал их к оружию и посадил на коней, однако всеми за то порицался. Напротив, «Помпей вполне удачно распределил их», — как сообщает об этом Цицерон, — «по двое между отдельными отцами семейств. В школе было 5 тысяч щитов. Как говорили, они намеревались сделать вылазку. Это было очень предусмотрительно с государственной точки зрения». Передав гладиаторов Цезаря гражданам в качестве телохранителей, Помпей исключил возможность их военного применения.

Для Цезаря гладиаторы были любимейшим увлечением, которому он уделял внимание даже в моменты величайшего политического напряжения — пусть даже для отвода глаз, как в следующем случае. Непосредственно перед переправой через Рубикон в ночь с 10 на И января 49 г. до н. э., ставшей началом гражданской войны, он, по словам Светония, в Равенне «присутствовал для виду на народных зрелищах и обсуждал план гладиаторской школы, которую собирался строить, и устроил, как обычно, многолюдный ужин».

В 46 г. до н. э. всесильный диктатор Цезарь праздновал четырехкратный триумф после своих ошеломляющих успехов. Это был торжественный въезд в Рим провозглашенного императором полководца по завершении победоносной войны. Проводился же триумф при наличии определенного рода предпосылок, о которых судил сенат. В «Словаре античности» по этому поводу сказано следующее:

«Впереди шествовали сенат и магистраты; за ними длинной чередой следовала военная добыча… и наконец — золотые венки и почетные дары полководцу. Перед колесницей триумфатора вели празднично украшенных жертвенных животных и самых видных пленников, часто царей и вождей; затем следовала запряженная четверкой белых коней роскошная колесница, а на ней — сам триумфатор в шитой золотом пурпурной одежде, со скипетром из слоновой кости, увенчанным орлом, в руке и с лавровым венком на голове — будто воплощение победоносного Юпитера, которому, собственно, посвящался триумф. Сыновья триумфатора участвовали в чествовании своего отца. Заключали шествие увенчанные лаврами воины, певшие славу своему полководцу вперемежку с сатирическими куплетами по поводу его же персоны. На Капитолии лавровый венок триумфатора возлагался в храме Юпитера и приносилась благодарственная жертва; завершали празднество торжественное угощение и одаривание армии и народа».

Умение Цезаря завоевывать благосклонность народа на свою сторону само собой подразумевает, что он не мог упустить уникальную возможность устроить в связи со своим четырехкратным триумфом спектакль невиданной дотоле пышности, сопровождавшийся массовой резней в его честь. При этом он не удовлетворился чудовищной травлей диких зверей, но приготовил истинную гладиаторскую битву, в которой с каждой стороны принимало участие по 500 пеших солдат, 30 всадников и 20 слонов.