Хуан Мирамар - Несколько дней после конца света

• Название: Несколько дней после конца света
• Автор: Хуан Мирамар
• Издательство: Ника-Центр, Эльга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 966-521-290-7

Что ждет этих, таких знакомых, людей (а может быть, это мы с вами?) после вселенской катастрофы, грянувшей ниоткуда и влекущей в никуда? Свет четырех солнц пугающе омывает Город (вернее, то, что от него осталось), раздробленный на многочисленные майораты, раввинаты, патриархаты и так далее, и тому подобное… Что спасет этих людей: бегство на далекую планету, могущественный покровитель?… А может – их неиссякаемое чувство юмора, умение дружить и поддерживать друг друга? Сумеют ли они, мечась между сном и явью, разобраться в себе, сделать свой единственно верный выбор?

В философско-фантастическом романе Мирамара «Несколько дней после конца света», немного грустном и очень ироничном, больше вопросов, чем ответов. Но он заставляет думать, а это – уже немало.

---

– Нормальные люди эти братья, верят там во что-то, в мессию какого-то, никому не мешают…

– Из автоматов постреливают, – вставил Иванов.

– Отстреливаются, – парировал Штельвельд, – их из танков, а они из автоматов – можно понять.

– Боюсь, не понравится это Гувернер-Майору, не возьмет он вас к себе за сочувствие к его врагам… – Рудаки явно повеселел.

– Имею право на собственное суждение! – торжественно заявил Штельвельд. – И вообще, не пора ли нам выпить?

– Пожалуй, пора, – согласился Иванов и потянулся к стоявшей возле дерева бутылке, как вдруг Урия, который все это время молча сидел, прислонившись к дереву, и казалось, дремал, вскочил и крикнул:

– Эй, ты чего там делаешь?!

Возле кустов стоял человек в рваной рубашке и целился в них из большого лука. Все вскочили на ноги, а Урия продолжал кричать:

– Я тебе стрельну! А ну брось эту хреновину!

Человек не обращал на них никакого внимания, он медленно подходил, держа на весу свое оружие. Рудаки достал пугач и неуверенно направил на пришельца, а Штельвельд подскочил и схватился за лук. Только после этого человек поднял голову, посмотрел на Штельвельда и тихо сказал:

– Отпустите, вы экранируете излучение.

Штельвельд от неожиданности отпустил лук, и человек сделал еще один шаг к костру, потом так же тихо сказал, направив лук на Рудаки:

– Здесь, здесь эпицентр пси-излучения, отойдите.

Рудаки испуганно отступил, а Штельвельд ехидно поинтересовался:

– Пси или кси?

– Пси, – еле слышно ответил незнакомец, и все увидели, что в руках он держит не лук, как казалось издали, а какое-то странное орудие, сплетенное из гибких веток. Незнакомец был худ и оборван – на нем были лишь тонкая летняя рубашка, неопределенного цвета рваные штаны и сандалии на босу ногу.

– Советую всем немедленно покинуть это место. Лучше вообще уйти из леса. Здесь страшное пси-излучение. Необходимо организованно эвакуироваться, желательно захватить с собой животных. Я видел здесь лошадей и собак. Их необходимо тоже эвакуировать. Назначаю ответственным вас, – он показал на опешившего Урию, – сообщите также соседней группе, – кивнув в сторону Аборигенов, оборванец стал неспешно удаляться, едва не наступив при этом на костер.

Первым опомнился Урия.

– Не гони лошадей, мужик, – крикнул он вслед оборванцу, – сядь, выпьем, поговорим, расскажешь, какое там у тебя излучение.

– Оставь его – он, скорее всего, сумасшедший, – сказал Рудаки, – сейчас их много развелось, бродят по ночам…

– Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой… – продекламировал Урия и спросил:

– А что это у него в руках?

– Ты что, не знаешь? – удивился Рудаки. – Это рамка из лозы. Он так называемый лозоходец – они считают, что такие рамки реагируют на разные поля. Они и раньше были, даже по телевизору, помню, один выступал. У меня Ива очень такими вещами интересовалась в мирное время.

– В мирное время… – задумчиво сказал Иванов и сел на свое прежнее место на поваленном дереве.

ХРОНИКА КАТАСТРОФЫБЕЗУМЦЫ

В период конца света в немыслимом прежде количестве в городе появились разного рода сумасшедшие: тихие, которые бродили по улицам, бормоча себе под нос, и буйные, наводившие страх своими криками, гримасами и прыжками. Часть из них сбежала из брошенных персоналом больниц, часть сошла с ума от происходящего в городе и в мире в этот период. Власти майоратов и патриархатов, появившихся в городе, сумасшедших не трогали, только Печерский майорат не пускал их на свою территорию. Особенно много сумасшедших было возле церквей и синагог, где их иногда подкармливали, а кое– где для них даже устраивали ночлежки.

Все вернулись на свои прежние места. Помолчав, Штельвельд сказал Иванову:

– Нет, старик, я подсчитал, энергия нужна не такая уж и большая. Если предположить, что возврат по временной координате идет не издалека, скажем, человек умер несколько минут или даже секунд назад, то можно…

– Что можно? – спросил Иванов. – Воскресить можно? А закон о необратимости энтропии? А остальные базовые законы?

– Ну, я же не говорю, что все ясно, тут надо думать, считать… – начал было Штельвельд, но Ира вдруг дернула его за рукав:

– Отстань от человека! Что ты пристал?!

– Надо ж чем-нибудь заняться, все равно ждем, – обиженно проворчал Штельвельд.

– Есть предложение, – сказал Иванов.

– Нет возражений, – подхватил Рудаки.

– Интеллигенты, – не успокаивался Штельвельд. – Нет, чтобы обсудить проблему.

– Что толку обсуждать, все равно не хватает эксперимента, – Иванов был категоричен. – Лучше выпить.

– Вам бы только выпить. Одно на уме, – заметила Ира.

– Есть и другое – закусить, – ответил ей Штельвельд и спросил Иванова: – Как там, картошка еще осталась?

– Есть еще, – сказал Иванов, – я и грибы сейчас поджарю.

Иванов слыл в компании известным умельцем, но даже для него поджарить на костре грибы, насадив их на обструганные палочки, оказалось делом далеко не простым. Все с интересом наблюдали за процессом, давали советы, только Урия, мрачно заметив, что некоторые дурью маются, уселся в сторонке и закурил в ожидании вожделенного разлива. Наконец Иванов объявил, что грибы готовы. Штельвельд открыл принесенную банку тушенки, разлил из своей фляги водку по кружкам и спросил:

– За что в этот раз пьем?

– Предлагаю за безумца, который навеет… – Рудаки держал наготове над своей кружкой веточку с грибами.

– За Нему, что ли? – уточнил Штельвельд.

– В данном случае выходит за него, – признал Рудаки, а Иванов предложил:

– Давайте лучше за то, чтобы этот Нема все-таки не оказался безумцем, и без него хватает.

– Лучше за этого… какого-нибудь, который мыслью весь мир и так далее, – сказал Рудаки и, не дожидаясь согласия, выпил.

Все последовали его примеру и стали сосредоточенно жевать экзотические бутерброды из печеной картошки, тушенки и грибов, которые приготовила для всех Ира. Только Урия отказался от бутерброда, улегся прямо на земле, завернувшись в свое пальто, и вскоре уже храпел.

– Не придет теперь уже Нема, наверно, – помолчав, сказал Рудаки. – Поздно… или рано. Скоро светать начнет. Давайте соснем немного, пока солнце не разбудит. Вон, Урия уже дрыхнет.

– Первое солнце мягкое, – возразил Штельвельд.

– Зато третье… – напомнил Иванов.

– До третьего успеем уйти, – Штельвельд оставался оптимистом при любых обстоятельствах.

– Спать, спать. – Рудаки поднялся и встряхнул спальный мешок, на котором сидел. – Мне, видите, какой Ива спальник положила, французский – ничего не весит и места чуть занимает. Мы с ней видели в Париже в таком бродяга спал, с тех пор она везде искала такой, пока вот не нашла.

– У нас тоже спальники есть, – сказала Ира.

– А я на одеяле – не люблю мешки, тесно. – Иванов достал из рюкзака одеяло и лег навзничь, закрыв лицо шляпой.

Скоро все уже спали или делали вид, что спали.

«Живучая скотинка человек», – подумал Рудаки и заснул.

7. Рудаки – мужской род, множественное число

Аврам Рудаки опять шел по тому же мосту, что и вчера вечером, но шел он теперь в обратную сторону: было утро, все вокруг выглядело веселее и даже обгоревшее здание Института информации, на верхних этажах которого еще курился белый дымок, не казалось, как вчера, зловещим символом смутного времени. А на небе так и вообще был настоящий праздник – все четыре солнца, окруженные разноцветными ореолами, висели в безмятежной голубизне, как огненные шары фейерверка, которые, казалось, вот-вот взорвутся фонтанами цветных искр.

На улице было довольно много людей, и на тротуарах шел оживленный обменный торг. Меняли все на все, и Рудаки выменял оставшуюся в рюкзаке банку шпрот на большой граненый стакан кофе и два пирожка с сомнительной, но явно мясной начинкой. Кофе оказался неожиданно вкусный – ароматный и крепкий, как в хорошей кофейне мирного времени, да и пирожки были вполне съедобные, так что Рудаки совсем повеселел, закурил и, прислонившись к перилам моста, стал смотреть на прохожих и лениво размышлять о предстоящих сегодня делах.

Кроме запланированного на сегодня общего сбора в подвале у Ивановых, пропустить который было нельзя и не хотелось, говоря откровенно, особых дел у него сегодня не было. Можно было заглянуть в университет – там собиралась их кафедра сегодня делить садовые участки и могли давать какие-нибудь продукты, но садовый участок его не интересовал и раньше, а сейчас уж совсем был ни к чему, хотя давно поговаривали о грядущем голоде и о том, что придется жить плодами своего труда. Но голода пока не было, о продуктах, как всегда, позаботится Ива, видеть «дорогих коллег» лишний раз не хотелось, и вообще не известно, придет ли кто-нибудь на кафедру – ожидание конца света, частые землетрясения и прочие сюрпризы природы, вроде африканской жары прошлой зимой, сделали людей необязательными и легкомысленными – жили даже не одним днем, а одним часом.