Алексей Свирский - Рыжик

• Название: Рыжик
• Автор: Алексей Свирский
• Жанр: Детская проза
• Год: 1984

В повести русского писателя А. И. Свирского (1865—1942) отражена нищая, бесправная жизнь низов царской России — босяков, ремесленников, беспризорных детей. Повесть написана в 1901 году.

---

— Кто там? — откликнулся на стук молодой женский голос.

— Пустите, ради христа, переночевать прохожих! — взмолился Полфунта.

— Сейчас.

Полфунта и Рыжик подошли к дверям. Прошло добрых десять минут, пока дверь в сени открылась. Путешественники вошли в маленькую, но чистенькую хату. Большая русская печь у дверей, длинная широкая лавка вдоль стены, большой стол, на котором горела свеча в глиняном подсвечнике, темные иконы без риз и киотов в красном углу — вот все, что успел заметить Рыжик, войдя вслед за Полфунтом в хату. Молодая, красивая женщина приветливо встретила ночлежников и спросила, не хотят ли они поужинать. Рыжик утвердительно кивнул головой.

Молодая хозяйка захлопотала. Она достала с полки завернутый в серое полотенце каравай хлеба, положила на стол две деревянные ложки и отправилась к печке.

Полфунта следил за каждым ее движением и в то же время глазами выбирал место для спанья.

«Должно быть, на лавке спать придется», — мысленно решил он про себя.

Незваным гостям была поставлена миска горячих щей. Приятели поужинали на славу и вполне искренне поблагодарили молодую хозяйку. Как раз в это время в окна и в крышу застучал дождь. Хозяйка, одетая в пеструю ситцевую юбку и с красным очипком на затылке, проворно убрала со стола и стала посередине хаты.

Она с любопытством разглядывала гостей, желая, по-видимому, вступить с ними в разговор. Если бы не очипок на голове, ее легко можно было принять за девочку: до того было молодо и наивно ее миниатюрное смуглое лицо.

— Это вы и есть жена Ивана-коваля? — обратился к ней с вопросом Полфунта.

— Я самая, — отвечала хозяйка.

— А хороший коваль ваш муж? — продолжал допрашивать Полфунта таким тоном, каким обыкновенно говорят с детьми, когда у них спрашивают, любят ли они папу, маму, тетю…

— Такого коваля во всей волости нет, — заметно оживившись, ответила ковалиха.

— Вот как! А давно вы замужем?

— Давно. Скоро полгода будет.

— Это верно, что давно, — иронизировал Полфунта. — А где он теперь, ваш муж?

— В нашем местечке гуляет. Работу вчера повез и не вернулся. Загулял, значит.

— Он часто гуляет у вас?

— Нет. В месяц раза два-три…

— Действительно, что редко… Ну, а во хмелю он буен?

— Нет. Веселый он дюже тогда и драться любит…

— Ох-хо! — сокрушенно вздохнул Полфунта и умолк, догадавшись, что имеет дело с красивой дурочкой.

Легкая тревога закралась в его душу. «А что, если загулявший коваль явится ночью пьяный и вздует нас ради потехи так, что мы век помнить будем?» — думал про себя Полфунта. Тревога эта с каждой минутой усиливалась в нем, и если бы не дождь, Полфунта вряд ли бы остался ночевать в хате коваля.

— А вы нас, хозяюшка, где уложите? — спросил он у ковалихи после долгого раздумья.

— Ложитесь на лавку! — сказала хозяйка.

Она достала с печи две подушки, или, вернее говоря, два мешка, набитые сеном, бросила их на лавку, а сама села у стола.

Полфунта и Рыжик, пожелав хозяйке покойной ночи, улеглись спать не раздеваясь.

Санька долго не мог уснуть. Он прислушивался к шуму дождя, изредка поглядывал на неподвижно сидевшую за столом хозяйку и щурил глаза на свечку. Когда он прищуривал глаза, ему казалось, что лучи от горевшей на столе свечки протягиваются и достигают его ресниц. Но усталость взяла наконец свое, и Рыжик заснул крепким, богатырским сном.

В самую полночь приятелей разбудил сильный стук в дверь и чей-то грубый, ревущий голос:

— Эй, ж инка, отпирай! Хату расшибу! — ревел мужской голос в сенях.

Свеча давно догорела, и в хате было темно. Ночлежники слышали, как забегала хозяйка, чиркнула спичку и как трясущимися руками она зажигала лучину. А тот, кто был в сенях, не унимался.

— Скоро ли там? — кричал грубый мужской голос, и вслед за тем раздался такой удар в дверь, что стекла задребезжали в оконцах.

Полфунта и Рыжик, лежа на разных концах длинной и широкой лавки, одновременно, точно сговорившись, съежились в комочек и решили не подавать признаков жизни.

В хату ввалился огромного роста человек. При неровном свете лучины, зажженной хозяйкой, человек этот показался Рыжику чудовищем. В одной руке он держал длинный кнут, а в другой — темную бутылку с широким дном. Высокие сапоги его были облеплены грязью.

— Гей, здорово, жинка! — гаркнул он во все горло и, слегка пошатываясь, направился к столу.

— Здрастите, — тихим голосом откликнулась на приветствие хозяйка. — Что это вы, Иван Семенович, запозднились?

— Хто, я запозднился? Брехня, Маруся, брехня. А свечка где?

— Вся сгорела, вас дожидаючись…

— Сгорела?.. Ну, и нехай! А я во какую привез, люстринную! — Коваль нагнулся, запустил пальцы в голенище правого сапога и вытащил изрядно помятую стеариновую свечу. — На, засвети!

Та немедленно исполнила приказание пьяного мужа: свечу зажгла, а лучину потушила.

Настроение духа коваля было самое веселое. Рыжик, полуоткрыв глаза, с затаенным страхом следил за каждым его движением. Иван Семенович, как называла его жена, поставил бутылку на стол, кнут бросил на лавку, около скорчившегося Полфунта, и потребовал ужинать.

Тут только Санька хорошо разглядел хозяина хаты. Это был широкоплечий детина, громадного роста, с черной бородкой и сильными, тяжелыми руками.

Весь мокрый и грязный от дождя, хозяин хаты сел за стол, а хозяйка пошла доставать ужин из печки.

— Гей, жинка, открой двери: жарко мне! — крикнул коваль. Молодая женщина сейчас же исполнила приказание. В хате действительно было и душно и жарко.

За ужином Иван выпил стаканчик водки и стал рассказывать жене о своих удачах в городе. Какой-то пан Бриндзевич очень хвалил его работу, три гривенника дал ему на водку и еще новый заказ сделал.

— Живем, Маруся! — весело и громко закончил свой рассказ Иван и так ударил кулаком по столу, что бутылка закачалась и миска со щами запрыгала.

Рыжик до того заинтересовался, что забыл всякий страх, и уже не одним, а обоими глазами смотрел на коваля. А хозяин между тем не столько ел, сколько пил. После каждого выпитого им стаканчика он становился оживленнее.

— Чего, жинка, пригорюнилась? — крикнул коваль и подбоченился. — А мне во как весело!.. Эх, жаль, побить некого!..

Коваль поднялся из-за стола и тут только увидал на лавке Рыжика, а потом и Полфунта.

— Хто такие? — спросил он у хозяйки.

— Прохожие ночевать просились. Наш черед сегодня, — отвечала жена.

— Га, вот это хорошо! Гости дорогие, вставайте ужинать.

— Они уже ужинали, — робко проговорила ковалиха, но муж не обратил внимания на ее слова.

Он подошел к лавке и, словно котят, смахнул на пол сначала Полфунта, а потом и Рыжика.

— Хто вы такие? — повторил свой вопрос коваль, глядя сверху вниз на медленно поднимавшихся с пола ночлежников. — Ну?.. Где ваши языки?.. — не дождавшись ответа, нетерпеливо крикнул на гостей хозяин и схватил с лавки брошенный им недавно кнут.

Рыжик струсил не на шутку. Пьяный коваль, по-видимому, готов был разойтись вовсю. Все, что еще оставалось у Саньки сонного, вмиг проснулось, и он оживился под влиянием страха. Прежде всего ему на ум пришла мысль захватить с лавки свои сапоги и удрать, благо двери настежь были открыты. Но шум дождя и покойный вид Полфунта удержали Рыжика. Но Санька ошибся: Полфунта только казался покойным, а на самом деле он трусил не менее своего приятеля. Как человек опытный в подобных делах, Полфунта понял, что бежать не имеет смысла, и решил поступить иначе. В ту минуту, когда коваль стоял над ним с кнутом в руках, Полфунта скорчил такую рожу, что пьяный хозяин в изумлении отступил шаг назад.

— Хто ты? — упавшим, испуганным голосом спросил коваль, незаметно отступая к столу.

— Я кто такой? — пискливым голосом прокричал Полфунта и запрыгал и завертелся по хате с такой быстротой, что сам Рыжик, не понимая, в чем дело, на всякий случай старался держаться подальше от приятеля.

— Я двоюродный шурин сатаны и племянник дьявола… Пойдем к нам в ад, гостем будешь!.. — тонким голоском провизжал Полфунта и, корча невероятные рожи, подскочил к ковалю.

У бедного Ивана весь хмель из головы выскочил.

— Цур меня… — шептал коваль, пятясь к столу.

С хозяйкой совсем сделалось дурно. А Полфунта не переставал дурачиться, нагоняя страх не только на хозяев хаты, но и на Саньку. Фокуснику, однако, все это показалось недостаточным. На минутку он повернулся лицом к дверям, быстро достал из кармана серные спички, вымазал фосфором лоб и подбородок, пальцами вывернул наизнанку веки, отчего глаза его сделались действительно страшными, упал на пол и на четвереньках пополз к хозяину, не переставая визжать и корчить рожи.