Сергей Конарев - Балаустион

• Название: Балаустион
• Автор: Сергей Конарев
• Издательство: Константа
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2008
• ISBN: 99965-27-296-4

Первый век до рождения Христа. Греция переживает период мира — выстраданного, постыдного мира, купленного поражениями, кровью и унижением. Македония и Рим, на словах объявив Элладу свободной, бесстыдно грабят древнюю и некогда славную страну, попирают ее законы, наказывают неугодных. Пирр, сын царя Спарты, города суровых воинов, и его друзья — из тех немногих, кто не склонил головы перед могучими врагами и роком. Беспощадная ненависть, страдания и горе ждут тех, кто дерзнул подвигнуть эллинов к новой войне — гибельной? Или священной?

---

— Почти. Тебя трудно не узнать… Манера поведения, словечки, голос… — ответил Леонтиск.

— Демоны, этого я и боялся, — с досадой выдохнул Эвполид. — Раз узнал ты, мог узнать и кто-нибудь из архонтовых «псов».

Леонтиск шевельнулся, попытался освободиться от поддерживающей его руки.

— У вас из-за меня могут возникнуть проблемы….

— Прекрати! — с досадой бросил Эвполид. — Будешь ты еще жеманиться, как аристократка перед матросом! У нас уже давно проблемы, которым причина — архонт Демолай и все прочие любители вылизать задницу римлянам. Эта братия никогда не жаловала отца, он ведь не скрывает презрения к их рабским душонкам. Но в последнее время Демолай, Симмах и прочие из высших магистратов, поднабравшись власти и влияния с помощью иноземцев, стали преследовать нашу семью уже всерьез. Отец у них как бельмо в глазу, и все они спят и видят, как бы припаять ему какое-нибудь злодейство, осудить и, как спартанского царя Павсания, отправить в ссылку.

— Не может быть! Неужели они осмелятся? Самого Терамена….

— Хе, не только осмелятся, но и деятельно этого добиваются. Живем от провокации до провокации. Эти негодяи ищут малейшей зацепки….

— И тем не менее ты пришел спасать меня. Зная, чем это грозит и отцу, и всей вашей семье?

Эвполид еще раз поморщился, Леонтиск не видел этого, но догадался по паузе перед ответом.

— Вы — наши друзья. Враги многочисленны, и, чтобы одолеть их, мы должны сражаться друг за друга. Мы знаем, как обрадовались бы иноземцы гибели Эврипонтидов, и не желаем этого. Поэтому не было вопроса — идти или не идти, дружище Леонтиск. Помочь тебе — наш долг, и мы выполняем его с радостью. Можешь в этом не сомневаться. И давай не будем больше об этом!

Какое-то время они шли молча. Потом Леонтиск, оглядев сухие стены тоннеля, спросил:

— Это вроде уже не клоака, нет?

— Точно, — кивнул Эвполид. — Мы уже вышли из «вонючки» — там, где была железная решетка, помнишь? И теперь находимся где-то под холмом Нимф. Это старые жреческие туннели, вырытые еще, наверное, при Тесее.

— И куда мы сейчас?

— Из подземелья есть один тайный выход в храм Артемиды Аристобулы. Думаю, людям архонта он неизвестен, хотя кто может знать? В любом случае, нам нужно поторопиться — спрятать тебя и Гилота, — Эвполид повел подбородком в сторону раненого.

— Но ведь эти… они сказали, что оброют весь город….

— Кишка у них тонка, — зло усмехнулся сын Терамена. — В Афинах живет двести тысяч человек. Пока они всех переберут, Гилот, клянусь морским Владыкой, уже выздоровеет и будет выступать на Олимпиаде.

— А как же….

— Ш-ш, тихо! — Эвполид увидел знак коренастого и приложил палец к губам Леонтиска. — Мы у входа в храм. Нужно выйти тихо, как мышки, чтобы никто из жрецов или прислужников нас не заметил. Тогда через полчаса будем в безопасности. Идем!

Маленький отряд начал восхождение по узкой лестнице, оканчивающейся темной деревянной дверью.

Все прошло благополучно. Проскользнув боковыми коридорами храма Артемиды, некогда широко почитаемого, а ныне подрастерявшего как популярности, так свежести краски на стенах, отряд, ведомый Эвполидом, углубился в окружавшую святилище вековую рощу. Леонтиск, от усталости и физических страданий двигавшийся как в тумане, мало что запомнил из этого пути. В конце концов они зашли в некий доходный дом, стоявший в лабиринте ему подобных. Спутники Эвполида, попрощавшись короткими кивками, скрылись в глубине здания, уводя с собой раненого Гилота. Леонтиск вспомнил, что даже не сказал «спасибо» за помощь, когда их уже и след простыл. Эвполид, коротко переговорив с вышедшей к ним пожилой добросердечного облика женщиной, повернулся к Леонтиску:

— Все, дружище Леонтиск, пришли. Сейчас добрая Ларида проводит тебя в комнату, где ты можешь отдохнуть. Если хочешь есть или выкупаться, обращайся к ней. Кроме того, она пригласит лекаря, чтобы он тебя осмотрел. Я ухожу к отцу. Отдыхай, он встретится с тобой так скоро, как сможет.

Леонтиск сделал шаг вперед, положил руку на плечо Эвполида, взглянул ему в глаза.

— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Сожалею, что раньше плохо знал тебя. Мне… не хватает слов, чтобы высказать свою благодарность….

— Полно, Леонтиск! — попытался с кислым лицом отмахнуться Эвполид, но сын стратега продолжал:

— Ты — один из самых достойных людей, с кем мне посчастливилось встретиться в жизни, Эвполид. Впрочем, не удивительно, что такой отец, как Терамен, вырастил столь замечательного сына. Удачи тебе!

— Тебе она потребуется больше, дружок, клянусь морским Владыкой, — усмехнулся Эвполид, поворачиваясь к выходу, и добавил на прощанье:

— Постарайся хорошо выспаться, приключения еще не закончились.

С этим доблестный сын Терамена вышел.

— Идем со мной, юноша, — тихо произнесла Ларида и двинулась по коридору. Леонтиск заковылял следом. Свинцовая усталость притупила даже радость по поводу освобождения из темницы, и молодой воин мечтал лишь об одном — поскорее добраться до любого ложа, рухнуть на него и на несколько часов отдаться сладким объятиям Морфея.

Вскоре его желаниям было суждено осуществиться. Милая женщина привела его в небольшую угловую комнатку, выходящую окном в совершенно одичавший сад. Промычав отказ на вопросы о трапезе и горячей воде, Леонтиск, жадно глядя на застланное покрывалами ложе, начал судорожно стягивать с себя одежду, почти черную от грязи, пота и крови. Когда Ларида, сочувствующе покачав головой и что-то бормоча, затворила за собой двери, наш герой расстался с последней деталью гардероба и грудью бросился на постель. Он заснул едва ли не прежде, чем упал на покрывала, и вспышка боли в возмущенном такой бесцеремонностью больном ребре не смогла даже на миг разлепить его спаянных усталостью век.

— Ну что, мерзавец, попался? — губы Клеомеда извивались, как две гусеницы. Хилиарх медленно приближался, сжимая в руке серебристый астрон. Леонтиск не мог пошевелить даже пальцем, словно был спеленут как египетская мумия.

— А ведь тебя предупреждали, головастик, — Клеомед подошел еще ближе. Леонтиск мог разглядеть мельчавшие капельки пота на землистом лбу хилиарха. — Ты не внял голосу вождей живых, так будь рабом владыки мертвых!

Угловатым, резким движением Клеомед вонзил меч в живот Леонтиску. Ужасная боль рассекла внутренности, ледяной сосулькой вгрызаясь все глубже в тело, наполняя мозг обессиливающим ужасом.

Леонтиск закричал, дернулся и проснулся. Над ним склонилось освещенное глубокими сочувствующими глазами лицо женщины средних лет.

— Тихо, тихо! — мягко сказала она, продолжая чуткими жесткими пальцами исследовать его покрытые синяками бока. — Успокойся, ты в безопасности. И не дергайся, мне нужно разобраться, что творится с твоими ребрами.

Несколько мгновений Леонтиск, все еще находясь во власти кошмара, непонимающе смотрел на нее. Затем ощущение реальности вытеснило из сознания навеянный сном ужас, а сердце, бешено колотившееся в груди, начало успокаиваться.

— Ребро сломано только одно, — разлепил спекшиеся губы молодой воин.

— Какое же? — голос женщины был глубоким и полным сострадания.

— Вот это, — юный воин осторожно, не дотрагиваясь, потянулся к сизо-бордовой опухоли, и тут замер, наконец заметив некую весьма выдающуюся деталь. Он лежал абсолютно обнаженный, и его мужской орган, налившись кровью и обретя деревянную твердость, выпрямился во весь гордый рост в неприличной близости от ладони женщины. Молниеносным движением Леонтиск схватил край покрывала и прикрыл восставшую мужскую «гордость». От стыда он закрыл глаза и почувствовал, что заливается краской.

— Я… извиняюсь… — зачем-то выдавил он.

— Ах, полноте, голубок, — в голосе женщины не было ни тени насмешки. — Не нужно меня стесняться, я целительница, и перевидела в жизни больше голых мужчин, чем иная портовая девка.

— Целительница? — все еще смущенно повторил он за ней, приоткрывая один глаз.

— Именно. Младшая жрица из храма Асклепия. Я здесь для того, чтобы осмотреть твои ссадины, юноша, и помочь, насколько это возможно. Но ты, как видно, и сам знаешь толк в медицине — не каждый сможет определить, какое из травмированных ребер у него сломано.

— Боюсь, мои познания в медицине неглубоки, и касаются лишь ран и переломов, — спасибо армейским лекарям-костоправам, что соблаговолили научить. — Леонтиск с ненавистью поглядел на свой изуродованный бок. — Что касается остального… Заурядная желудочная хворь, например, может изолировать меня от людей дня на три.

— О, клянусь Панакеей, с желудком нужно обращаться бережно, тщательно выбирать то, что употребляешь в пищу. Неразборчиво брошенное в котел мясо одного-единственного больного животного может вызвать эпидемию в целом городе или армейском лагере.