Чингиз Абдуллаев - Идеальная мишень

• Название: Идеальная мишень
• Автор: Чингиз Абдуллаев
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014007-Х, 5-271-05256-7

Казалось, дело об огромных хищениях высокопоставленного чиновника было простым до смешного. Налицо — и улики, и свидетели. Но… Одна за другой рассыпаются в прах улики… Один за другим погибают при загадочных обстоятельствах свидетели — все, кроме одного. Кроме вора в законе, весьма вовремя арестованного германскими властями, которые решительно не желают выдавать его России… Дело, абсолютно очевидное и ясное, распадается на глазах. И тогда за расследование берется агент Дронго — единственный, кто может узнать — кто стоит за происходящим. Единственный, кто способен в нелепой череде ошибок и совпадений угадать истину…

---

— Этого мы не понимаем, — признался Романенко, принимая чашку с горячим чаем. — Спасибо.

— И чем же я могу вам помочь? — спросил Дронго.

— Нам нужно найти Труфилова. Он должен дать показания, чтобы мы могли получить Чиряева из Берлина. Вы знаете, как сейчас в Европе относятся к запросам нашей прокуратуры. После того как в Польше не выдали Станкевича, во Франции — Собчака, мы не можем рисковать. Если двенадцатого мая немецкий суд подтвердит решение о невыдаче Чиряева, все дело может рассыпаться. Мы не сможем доказать, что группа Ахметова действовала в корыстных целях. У нас в запасе всего полтора месяца. Нам нужно найти Труфилова, — снова повторил Романенко.

— А почему вы считаете, что именно я могу вам помочь?

— Только вы, — убежденно сказал Романенко. — По нашим последним данным, Труфилову удалось выехать за пределы страны. Он сейчас где-то в Европе. Мы обязаны найти его до двенадцатого мая. Найти и вернуть в страну. Иначе мы рискуем не получить Чиряева и окончательно провалить дело.

Дронго молчал. Он уже понимал всю сложность предстоящей работы, о которой просил Романенко.

— Я говорил с Генеральным прокурором, — добавил Романенко. — Он полностью со мной солидарен. Если мы снова получим отказ, это будет пощечина не только прокуратуре, но и всей нашей правоохранительной системе. Купленные журналисты и так изгаляются над нами, доказывая, что все подстроено бригадой прокуратуры и на суде уголовное дело против Ахметова и его группы все равно лопнет. Мы обязаны доказать свою правоту. Именно поэтому я решил прибегнуть к столь нетрадиционному для прокуратуры шагу. Я получил согласие Генерального прокурора на розыск Труфилова. Мы готовы оплатить все ваши расходы. Но нужно найти и доставить его в Москву до двенадцатого мая. Иначе мы действительно проиграем.

Дронго все еще молчал.

— Речь идет не о престиже прокуратуры, — продолжал Романенко, — не о моей карьере и не об амбициях нашего Генерального прокурора. Мы должны показать всем, что наконец перешли от слов к делу. Мы обязаны продемонстрировать нашу решимость бороться с воровством и коррупцией, которые захлестнули нашу страну.

Сейчас вопрос поставлен именно так. Или мы, или они. Вы хотите нам помочь?

Дронго все еще молчал, понимая всю сложность предстоящей работы. Но с другой стороны — это и была его настоящая жизнь, то единственное, что он умеет делать.

— Каким образом вор в законе мог запугать сотрудника ГРУ, пусть даже бывшего? — вдруг спросил Дронго. — Здесь что-то не сходится.

— Нам тоже так кажется. Но никаких видимых причин мы не нашли.

Возможно, был просто сговор между ними. Возможно, были и другие серьезные мотивы. Ничего конкретного у нас пока нет. Так вы согласны?

— Да, — ответил Дронго. — Да, кажется, вы меня убедили. Для начала я должен получить полное досье на всех людей, которых вы мне назвали. И выпейте наконец свой чай, или мне придется его снова выливать.

— Я был уверен, что вы согласитесь, — с облегчением произнес Романенко.

— Меня уверяли, что вы лучший аналитик в мире, и уж наверняка в странах СНГ лучше вас никого не найти.

— Спасибо, — пробормотал Дронго, — мне остается только поверить вам и найти исчезнувшего Труфилова. Надеюсь, его не закопали где-нибудь за городом, и он действительно сумел выбраться в Европу. Нам предстоят долгие разговоры. Вы должны рассказать мне обо всем более подробно. И разумеется, ознакомить с документами вашей следственной группы.

— Конечно, — согласился Романенко, — это в наших интересах. И еще одна просьба. Я понимаю, что эти слова лишние, но обязан сказать, это было одним из условий нашего Генерального прокурора. Никто, кроме нас с вами, не должен знать о поисках Труфилова. Это единственное и обязательное условие.

— Думаю, что оно справедливо. Но учтите, мне понадобятся помощники.

Надеюсь, у вас есть на примете толковые молодые люди, один-два человека?

— Найдем, — пообещал, улыбаясь, Романенко.

НАЧАЛО

Самолет над Европой. 12 апреля

Мы летим в небе над Европой. Говорят, это самая лучшая трасса в мире.

Лететь над Европой из Москвы куда-нибудь в Париж или Амстердам — это значит быть постоянно под контролем сразу нескольких авиадиспетчеров, которые внимательно наблюдают за движением лайнера, передавая его буквально «из рук в руки». Собственно, диспетчеры есть везде, но европейские трассы особенные.

Во-первых, они перегружены так, что из иллюминатора всегда можно увидеть пролетающие навстречу или параллельно с вами самолеты, а во-вторых, здесь сидят лучшие специалисты в мире. Такого класса авиадиспетчеры, возможно, есть только в США. Но столь проверенных трасс точно нет нигде в мире. Стоит лишь представить себе, сколько под крылом вашего самолета надежных и благоустроенных аэропортов, и можно спокойно спать в своем кресле. Полет над Европой всегда удовольствие, почти гарантированная безопасность, если, конечно, самолет можно считать гарантированно безопасным средством передвижения.

Где-то я читал, что риск погибнуть в авиационной катастрофе примерно равен одной двадцатипятитысячной. Шанс почти нереальный. Но если вспомнить, сколько людей ежегодно гибнет в авиакатастрофах, то как-то сразу забываешь об этих шансах. Впрочем, мне все равно не умереть в самолете. У меня мало шансов вернуться обратно в Москву живым и невредимым. Вернее, шансов почти нет. Один на сто или на тысячу. Я не знаю, как считать. Я ведь идеальная мишень. То есть такая круглая бумажка с указанием разрядов, которую повесили перед глазами стрелков, чтобы они попали точно в десятку. Стрелки имеют неограниченное количество патронов и возможность стрелять столько, сколько им нужно. А я обязан терпеливо дожидаться, когда в меня попадут. Точно в десятку. Может быть, в сердце. Или в голову. Это уже не так важно. Единственное, на что я не имею права, так это уклоняться от их преследования. Я не имею права никуда исчезать.

Более того, я обязан сделать все, чтобы быть у них постоянно под прицелом.

Только не считайте меня сумасшедшим. Я сознательно сделал свой выбор. И вполне понимаю, на что именно я иду. Впрочем, на сегодняшний день у меня все равно нет иного выбора.

Я нахожусь в салоне бизнес-класса. Мой широкомордый преследователь сидит в другом салоне. Но я не сомневаюсь, что среди моих спутников есть его напарник. Все спят, но один наверняка делает вид, что спит. Впрочем, я, возможно, излишне подозрителен. Куда я могу сбежать из самолета, который только через несколько часов приземлится в Амстердаме? Выпрыгнуть с парашютом? Или заставить пилотов посадить самолет где-нибудь в Германии? Все это хорошо для фантастического боевика. В жизни все скучнее и проще. И гораздо опаснее.

Впрочем, какая мне разница, чем моя история не похожа на надуманные романы. Любой профессионал скажет вам, чем и как отличается настоящая жизнь от захватывающих приключений супергероев. Да прежде всего своей монотонностью, своей обыденностью. Самые великие разведчики — это те, о которых мы так ничего и не узнали. Самые выдающиеся контрразведчики — это люди, незаметно и хорошо делавшие свою работу. Когда преступника арестовывают со стрельбой и погоней, это означает только одно — следователь не умеет работать, а сотрудники уголовного розыска откровенные профаны. К сожалению, это не относится ко мне.

Моя жизнь в течение нескольких ближайших дней или недель, смотря по тому, сколько я смогу продержаться, не обещает быть ни монотонной, ни обыденной.

Мне кажется, я примерно знаю, кто именно напарник Широкомордого. Это неприятный типчик, сидящий в углу салона. У него короткие, будто нарисованные усики и несколько азиатский тип лица. Возможно, он калмык или татарин. Скорее всего его родовые корни на Северном Кавказе. Он удивительно быстро открывает глаза, когда рядом с ним появляется стюардесса. Не спит, имитирует сон.

Все правильно. У Широкомордого обязательно должен быть напарник. Они будут «пасти» меня вдвоем, подстраховывая друг друга. Я подзываю стюардессу и прошу принести мне кампари. Уже давно я не выезжал за рубеж и давно не испытывал этого непонятного чувства полусвободы, когда ты оказываешься за рубежом. И хотя я прекрасно понимал, что никуда не могу сбежать и в любом случае вернусь в страну по завершении командировки, тем не менее в тот момент, когда я оказывался за границей, мне казалось, что я попадал даже не в другую страну, а в другое время. Все было фантастически интересно и как-то тревожно.

Сейчас уже многим не понять, как завидовали человеку, который имел возможность в семидесятые-восьмидесятые годы регулярно выезжать за рубеж. На человека, побывавшего в Париже или в Лондоне, смотрели как на инопланетянина. Я пришел в КГБ в семьдесят пятом. Честно говоря, я даже не думал, что когда-нибудь стану сотрудником органов. К нам, прибалтам, традиционно относились с большим недоверием, чем к представителям других народов. Я родился в сорок девятом, в сибирском поселке Старая Галка.