Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

• Название: Судьба драконов в послевоенной галактике
• Автор: Никита Елисеев
• Жанр: Научная Фантастика

---

...Я погасил свет в центральном холле, так что стало еще заметнее мерцание разложенной на полу сети.

Я отскоблил раковины и унитаз, протер пыль и подмел все помещения. Потом уселся в кресло и стал смотреть на мерцающую, то взблескивающую, то притухающую сеть.

Было хорошо сидеть так просто: так просто смотреть. Казалось, что вокруг тебя теплая темная ночь и тлеющий костер - рядом. У самых твоих ног.

Я смотрел, смотрел на сеть, да и заснул.

Мне приснился Коля и его массаж.

Во сне я не стеснялся кричать, но крик не шел из моей, точно набитой ватой глотки. Крик умирал в легких, вырывался наружу отчаянным хрипом.

Меня разбудил Валентин Аскерханович.

Я был так замаян и так перепуган своим сном, что сперва не обратил внимания на Валю.

Вытер вспотевший, взмокший от ужаса затылок, сходил умылся и, утираясь полотенцем, спросил:

- Валентин Аскерханович, что-нибудь стряслось?

- Стряслось, - кивнул он, - Диего прикололи.

- Как прикололи, когда? - я чуть полотенце не выронил.

- Да вот, понимаешь ли, - принялся рассказывать Валентин Аскерханович, - ночью, блин, покуда мы дрыхли, - ну, не посты же нам выставлять, честное слово? - теперь-то, конечно, придется выставлять, раз так... Да, пока спали, какой-то хрен подволокся и приколол Диего... Пригвоздил к песочку кремневым ножиком. И аккуратно так все сделал, мерзавец, не нарушая сна, мягко, нежно... Я, ты понимаешь, Одноглазый, как увидел Диего приколотого, ну, да? - так я первым делом что подумал, вот ведь подлец человек, а? Я ведь подумал, елки-палки, он ведь нас всех мог так же нежно, мягко поприкалывать, а?.. Мишель тоже перепугался. Не орет. Тихо, тихо так сказал: а я его так кантовал...Тихон орет: такого никогда не было, чтобы Посланцев Неба прикалывали...

Я повесил полотенце и спросил:

- Мешок брать?

- Бери, бери, - Валя махнул рукой, - главное дело, нам сейчас вчетвером с сеткой нипочем не справиться... Она же, блин, как живая... Ну, подволочем на подъемничке, а дальше? Мы вчетвером сетку не удержим. Вырвется - и тогда такой сейшен...

Валентин Аскерханович махнул рукой.

Я выкатил рулон, поинтересовался:

- А что Мишель говорит?

Валя поднял мешок для Диего, вздохнул:

- Что говорит. На Тихона кричит: ты, говорит, работу разъяснительную среди населения не провел, раз второго Посланца Неба, как барана... Валентин Аскерханович ладонью полоснул по горлу, - если, говорит, ты этого неуловимого мстителя не поймаешь, мы тебе завтра утром такой устроим... праздник... Притарань, говорит, кого-нибудь из местных, чтобы сетку держал, разъясни ему - бым, бым, буль, буль, - мол, Посланцы Неба на тебя положили глаз... Тихон жреца хочет приноровить. Пройдет, говорит, он у нас обряд инци... инси... тьфу, гадости какой-то - и станет...

- Понятно, - усмехнулся я, - кто нам мешает, тот нам и поможет...

Мы выходили из ракеты, и Валерий Аскерханович удивленно спросил:

- Это еще что?

- Поговорка такая, - охотно объяснил я, - еще есть такая поговорка: только тот, кто в силах погубить, в силах и спасти.

- А жрец-то? - ошарашенно спросил Валя.

Я поглядел на Валентина Аскерхановича. Все же он был глуповат, не сравнить с Мишелем или с Федькой.

- Валентин Аскерханович, - вежливо сказал я, - а вы что, не догадываетесь, кому выгодно нам палки в колеса вставлять? Кто первый человек был здесь до нас, а как мы уволочем Нахтигаля, едва ли не последним окажется?

Валентин Аскерханович открыл рот, а потом хлопнул себя по лбу.

- Ах, паскуда, - выдохнул он, - да точно он! Точно! Как же я не догадался.

- Это, - заметил я, - говорит только в вашу пользу: вы не настолько испорчены, чтобы предположить в другом такую бездну морального падения.

- Б... - восхищенно выговорил Валя, - эк ты, Одноглазый, залуживаешь! Ну, точно тебя назвали: пародист! Как, как? "...Предположить в другом такое моральное..."?

Я не успел ответить: громыхая, как заблудившийся артиллерийский снаряд, ломая ветви и стволы деревьев, навстречу нам вышагнул Нахтигаль.

- Здрасьте... - пробормотал Валентин Аскерханович и снял с плеча огнемет.

Пасть ящера была раззявлена. И нам очень хорошо было видно, как изранено, окровавлено небо у Нахтигаля.

- Мне кажется, - сказал я, - мальчик сегодня покушал... И плотно покушал. Глазики мутные, хвостиком машет и тошнит. Лучше не связываться.

- Так я-то что, - Валентин Аскерханович поднял огнемет на уровень чуть выше плеча - по инструкции. - Ты же, Одноглазый, видишь: он рвется в бой.

Но Нахтигаль в бой не рвался - он хрипел и давился. Он глядел на нас и не видел. Его глаза были мутны. он вытянул шею, замотал головой, подчиняясь неведомому, неслышному нами ритму боли его тела.

- Не буди лиха, - шепнул я Вале, - не дразни болящего. Он сам уйдет.

Валентин Аскерханович опустил огнемет.

Нахтигаль откинулся прочь, точно обжегся. Взвыл - не пастью, не горлом, а всем своим существом, всем переполненным, отравленным кровавой пищей слоновьим нутром.

Нахтигаль затоптался на месте, после поворотил от нас вглубь леса.

Валентин Аскерханович проводил его взглядом.

- Мда, - задумчиво произнес он, - кого-то он сегодня скушал?

- Сейчас узнаем, - заметил я.

У пещерки нас ожидали Мишель и Тихон.

Тихон насвистывал и ковырял пальцем в камне нависшей горы.

Мишель мрачно сидел на песочке.

- С мешком? - спросил он.

- Да, - ответил я.

Мишель махнул рукой:

- Без надобности. Нахтигаль - подъел, подкушал.

- Подкрепился, - фыркнул Тихон.

- Ах, вот оно что, - догадался Валентин Аскерханович, - а мы его на тропинке встретили, такой...

Он не договорил, и Тихон продолжил иронически:

- Сытый?

- Очень сытый, - подтвердил я.

________________ ______________________________________________

Весь день мы набрасывали сетку.

Валентин Аскерханович выгнал подъемник, разровнял огромную площадку - и мы тренировались.

Сетка выгибалась, рвалась из рук и упорно не брякалась в отведенный ей для падения квадрат.

- Это "он" не движется, - Мишель кивнул на нарисованного на земле Нахтигаля, - а дернется, тогда что?

- Тогда, - сказал Тихон, - туши свет! Открывай кингстоны! - он присел на корточки и поинтересовался, указывая на рисунок: - Валь, это ты так здорово рисуешь?

- Я, - кивнул Валя.

Тихон восхищенно поцокал языком:

- Ну ты гляди - как живой! Вот-вот побежит. Ты - реалист, Валя, вот ты кто!

- Ты на себя посмотри, - обиделся Валентин Аскерханович, - девять месяцев здесь торчит, неизвестно чем занимается, а его подопечные Посланцев Неба режут.

- Ты, Тиша, зря лыбишься, зря, - заорал Мишель, заведшись с полоборота, - лыбишься!

Тихон попятился:

- Миш, ты чего?

- Ты что, думаешь, меня одного за потери тягать будут? - орал Мишель. Вот... Это ты здесь ошивался! Понял, что я в рапорте напишу? Мне в пещерах сидеть безвылазно - и ты со мной туда же потопаешь! Понял? Не видать тебе Южного, как своих ушей!

- Неправда ваша, дяденька, - нежно улыбнулся Тихон, - и в Южный я вернусь, и уши свои увижу: поднесу зеркальце и увижу - вот они, ухи-ушики мои, левое - справа, правое - слева. Не мне надо было местное население готовить, а вам действовать по инструкции, посты на ночь выставлять, с местными девушками не заигрывать.

Мишель засопел:

- Ух, ух, ух...

- Охолони маленько, - иронически посоветовал Тихон, - и подумай над своим поведением.

Ночь мы решили провести в пещере.

Мишель поучающе сказал:

- Будем ловить на живца?

- Чудесное занятие, - добавил Валентин Аскерханович, - захватывающее.

- Значит, мы, - объяснил Мишель, - с Валей, как старые и опытные, берем на себя самую опасную роль: мы живцы, а ты, Одноглазый, будешь рыболовом. Мы спим, как приманка, а ты сторожишь... Ясно?

- Так точно, - ответил я и сразу же спросил: - А может, не надо таких опасных игр, может, переночуем в ракете?

- Хренушки, - помрачнел Мишель, - Тиша прав: ты совсем оборзел, Одноглазый, будем мы от них прятаться, как же...

- Тогда, - предложил я, - может, разделим опасность и тяготы? Не все же вам быть живцами? Может, и я немного побуду живцом, а кто-то из вас рыболовом, а потом...

Мишель поглядел на Валентина Аскерхановича.

Валентин Аскерханович понял его взгляд.

- Оборзел, - подтвердил он, - соврешенно оборзел.

...От долгого стояния затекли ноги. Я прошелся, присел. Мишель приказал, чтобы я притворялся спящим. Я так и делал. Лежал на одном боку, чтобы не заснуть, таращил глаза во тьму, в шевелящуюся, шуршащую, лупящую невидимыми крыльями влажную теплую ночь, - и, несмотря на ноющую, затекающую руку, несколько раз проваливался в дрему, в сон, то в мгновенное небытие, то в переполненный красками, криками, выстрелами дневной мир. Разбрызгивая кровь, к самым моим ногам подкатилась голова Вали, снесенная ударом Нахтигаля; я проснулся от ужаса и сел.

"Ну уж фиг, - подумал я, - не заметишь, как в другой мир перейдешь. Пошел он с его приказами."

Я встал и прислонился к стене пещеры. Скулы сворачивала неудержимая зевота.