Ларри Мэддок - Три Ганнибала

• Название: Три Ганнибала
• Автор: Ларри Мэддок
• Издательство: Армада
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0373-9

Книга американского фантаста Л. Мэддока продолжает цикл приключений Ганнибала Форчуна — суперагента организации ТЕРРА, борющейся с Империей Малика за сохранение истории 47 планет Галактической Федерации.

В романе «Три Ганнибала» происки Империи грозят полным крахом всему ходу истории. Злодеи создали биоробота, копию Ганнибала Форчуна, и пытаются подменить этим автоматом знаменитого карфагенского полководца. По замыслу имперцев Ганнибал должен, вопреки историческим фактам, победить римлян, а потом уничтожить изнутри саму ТЕРРУ.

---

— Ты знаешь, в какой армии будешь?

— Это решение я приму, когда у меня появится возможность осмотреться на месте. Лучше подготовь меня для обеих.

— Обеих? — переспросил инструктор. — В Северной Африке в конце Второй Пунической войны действовало пять разных армий. Армия Сципиона — римская; армия Гасдрубала Гиско — карфагенская; армия Ганнибала, которая после похода в Италию превратилась в очень разношерстную интернациональную команду; армия или, лучше сказать, варварская орда царя Сифакса, собранная из всех племен Северной Африки, но, в основном, нумидийцев; и, наконец, чуть лучше организованная нумидийская конница Масиниссы. Ты, насколько я помню, опытный всадник.

— Вроде бы да, — скромно ответил Форчун.

— Позволь мне предупредить тебя: нумидийцы ездили часто вообще без сбруи — ни седла, ни узды, ни стремян, ничего.

— Если мне придется скакать таким образом, д'Каамп, мой партнер будет контролировать коня. У него прекрасно получалось управлять целым ста дом слонов, не то, что лошадей. Не думаю, что у меня будут трудности в этом отношении.

— Хорошо. Ну что ж, начнем с подготовки тебя в качестве римского легионера? Вон там, на ска мейке, лежат два меча. Слева — стандартный ко роткий римский боевой меч. Справа — тренировоч ный меч, с клинком ровно в два раза тяжелее, чем у первого. Легионеры проводили как минимум два часа в день, работая с тренировочным оружием для развития руки, чтобы потом боевой меч казался лег че пушинки. Надевай доспехи, и я покажу тебе, как сражались римляне.

В другом отсеке искусственной планеты Луиза Литтл сняла с головы сверкающий церебральный шлем и осталась сидеть неподвижно в расслабляющем кресле еще несколько минут, думая на китайском. Аппарат высокоскоростного обучения только что передал в ее мозг содержание огромного урока, который включал словарь в грамматику диалекта, на котором говорили в центральных областях Китая в начале правления династии Хань. Это было четыре тысячи пятьдесят четыре года назад. Это число на древнекитайском языке выражалось очень сложной и длинной фразой, что раздражало Луизу, так как она любила математическую точность, поскольку имела техническое образование. Любая работа на ТЕРРЕ требовала знания математики — от теории самих путешествий во времени до обращения с кухонным компьютером.

Произвольная природа времени, размышляла она, никогда не является такой очевидной, как когда ты пытаешься перестроить свои биоритмы для соответствия чужеродной схеме времени. В течение командировок на Землю ее организм неоднократно приспосабливался к геофизическим циклам этой планеты и к разнообразным календарям. Сейчас ей уже трудно было вспомнить свое детство на родной планете, где дни состояли из ста сорока четырех орков. Земные сутки вмещали всего восемьдесят орков от восхода до восхода. А на «Вне Времени», где она целый год отдыхала вместе с Ганнибалом Форчуном, дни были еще короче — жалкие шестьдесят три с половиной орка. Даже стандартный год Галактической Федерации, который они провели вместе с Форчуном, отходя от последствий губительных инъекций солупсина, которые получили во время акции в Древней Индии, где они и сблизились, был на шестнадцать часов короче, чем земной год. Но раз дни были короче, их было больше. И все эти дни рядом с любимым мужчиной.

День 152: Снова наступил вечер, снова закат… Кажется, уже вечность ты лежишь здесь, на песке, рядом с Ганнибалом.

Ты говоришь ему об этом, и он улыбается.

— Если измерять по-нашему, — говорит он, — вечность длится четырнадцать русов и сорок восемь арусов.

— Сколько арусов в одном русе? — спрашиваешь ты.

— Шестьдесят четыре. Там, где я вырос, у нас день состоял из тридцати двух русов.

— А где это было?

Форчун спокойно улыбается: — Спецагенты никогда не говорят никому, на какой планете родились.

— Я знаю, — говоришь ты, добавляя, — и не говорят свои настоящие имена.

В наступившей тишине ты смотришь на закат. Чуть погодя ты берешь небольшую заостренную палочку и начинаешь выводить цифры на песке.

— Что это? — спрашивает он.

— Я называю это формулой вычисления следов Ганнибала Форчуна. Смотри. Мы знаем, что день на этой планете составляет семь целых и семь де сятых стандартного отрезка времени Галактической Федерации, правильно? В измерении моей родины это составляет шестьдесят три целых и шесть деся тых орка, или шестьдесят три с половиной орка. Но Ганнибал Форчун называет это четырнадцатью русами и сорока восемью арусами, что составляет четырнадцать целых и семьдесят два десятых руса, верно?

— Верно, — соглашается он.

— Мы также знаем, — продолжаешь ты, хитро поглядывая на него, — что день на твоей планете равен ровно тридцати двум русам. Я была рождена там, где день составляли сто сорок четыре орка. Перемножаем, делим и получаем, что тридцать два руса на шесть орков меньше, чем мои родные сутки длиной в сто сорок четыре орка. И делаем вывод — Ганнибал Форчун происходит с семнадцатой плане ты Галактической Федерации.

Форчун удивленно смотрит на тебя: — Луиза, любовь моя, это невероятно!

— Элементарное знание математики, мой милый. Ты смеешься. — Я начинала как инженер—связист, помнишь? Перевод из двенадцатиричной системы в восьмиричную — не такая уж трудная штука.

— Что ж, с логикой у тебя все в порядке. Если дать тебе достаточно зацепок, ты, возможно, выведешь факт, что в роду Вокайени меня когда-то звали Дрейном.

— Дрейн, — мягко повторяешь ты. — Можно я тоже так буду тебя звать? Он улыбается: — Когда мы свободны от имперских ушей.

— И глаз, — добавляешь ты, придвигаясь ближе к нему под темнеющим небом. — Мой дорогой Дрейн…

Она улыбнулась. Да, это был отличный год. Она многому научилась с того дня в Мохенджо-Даро, когда позвала на помощь, и ТЕРРА послала Ганнибала Форчуна и Уэбли спасать ее. Она тогда называла большинство специальных агентов, и Ганнибала Форчуна в особенности, «профессиональными героями» и не очень доверяла им. Но после того, как они вместе с Ганнибалом смотрели в лицо смерти и пробились через озверевшую от крови толпу варваров, она постепенно начала понимать, из чего состоят мужчины вроде Ганнибала.

Нужно быть совершенно особенным человеком, узнала она, чтобы успешно работать секретным агентом. Большинство их было мужчинами. Это не самые легкие люди, с кем можно жить, потому что есть слишком много человеческих черт, которые они просто не могут себе позволить.

Каждый агент, обнаружила она, ищет свой собственный способ компенсации того, чего он вынужден лишаться из-за своей профессии. А обычные люди иногда даже не подозревают, каким богатством владеют, считают это чем-то само собой разумеющимся. Иногда спецагент выбирает не самые лучшие заменители; иногда он должен выработать в себе презрение к ценностям, которые превозносят другие люди, и он часто бывает вынужден изо всех сил держаться своего презрения, иначе рискует потерять все.

Когда обычный человек рискует и проигрывает, это его личный проигрыш. Но люди, вроде Ганнибала Форчуна, — это не обычные люди. Когда они проигрывают, цена в жизнях может легко превзойти понимание обычного человека.

Луиза узнала, что на всех планетах, во всех культурах в каждом столетии, где им приходилось действовать, секретные агенты считали себя отдельной породой, относясь к законам обычных людей с презрением, снисхождением и насмешливым пренебрежением. Даже самый талантливый не мог там сделать карьеру или создать семью, хотя бы ненадолго. Лучшее, на что он мог надеяться в любом возрасте, это отстраненное восхищение и робкие аплодисменты обычных людей, но почти никогда не случалось, чтобы кто-нибудь сошелся с ним поближе или какая-нибудь женщина влюбилась бы в него, потому что все обычные люди одинаково чувствуют тревогу в присутствии экстраординарного человека. Более того, большинство обычных могли почувствовать стену высокомерия, которую должен воздвигать секретный агент, чтобы защитить себя от той дружбы, которую он никогда не может себе позволить. Это была тяжелая жизнь.

Ганнибал Форчун отдал шестьдесят лет работе специальным агентом, избегая недопустимых соблазнов и человеческих слабостей, преодолевая трудности и исправляя свои и чужие ошибки, оттачивая свой инстинкт самосохранения и все равно продолжая любить свою профессию.

Получив когда-то лицензию на вмешательство, он почувствовал себя сверхчеловеком. И защитная стена высокомерия спасала его от сомнений и колебаний в отношениях со всем миром, ответственность за который он теперь нес. Но год, проведенный им вместе с Луизой на вилле «Вне Времени», излечил его от излишнего высокомерия. Он наслаждался, иногда чувствуя себя обычным слабым человеком, пока не настала пора возвращаться к работе.