Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

• Название: Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт
• Автор: Фаня Шифман
• Жанр: Фэнтези

Страница на Самиздате: http://zhurnal.lib.ru/s/shifman_f_d/

---

После антракта с оглушительной рекламой пришло время «гвоздя программы» (ради чего, собственно, она транслировалась в прямом эфире).

Офелия мгновенно натянула на лицо маску торжественной серьёзности и заговорила чрезвычайно проникновенным и драматическим голосом: «Дорогие зрители! У нас, у всех ещё свеж в памяти Большой музыкальный Турнир, не так давно состоявшийся в обновлённой «Цедефошрии». Все мы помним его потрясающие результаты, закономерность убедительной победы прогрессивного течения, покорившего эранийскую общественность! Это струя подобающей цветовой гаммы, она же силонокулл, и несколько столь же современных и прогрессивных ансамблей, творчески использующих традицию! Мы должны выразить нашу самую горячую благодарность эранийским далетариям, самому передовому их отряду — учащимся и выпускникам гимназии Галили, проживающим преимущественно в Эрании-Алеф-Цафон и Эрании-Далет. Это в их среде выросло несколько творческих коллективов, которые в конечно итоге объединились в одну рэп-группу «Шавшевет». Но вернёмся в день нынешний! Успех музыкальных коллективов новейшей струи подобающей цветовой гаммы на Турнире был безусловным и ошеломляющим, и это наш с вами успех! Он мог быть куда более радостным и жизнеутверждающим, если бы… — и тут она сделала многозначительную паузу, лихо поигрывая кнопками своего та-фона, после чего продолжила, и голос её драматически надломился, прервался, после чего загремел фанфарическими интонациями: — если бы не трагическая смерть нашего дорогого рош-ирия Эрании Ашлая Рошкатанкера… Если бы не попытка тёмных сил сорвать голосование! — снова сделав драматическую паузу, Офелия продолжила и зачастила нарочито небрежным тоном: — Впрочем, о драке, спровоцированной фиолетовыми в их же секторе, где серьёзно пострадали бойцы гвардии дубонов, поддерживающие порядок на Турнире, мы поговорим чуть позже…» — и Офелия снова замолкла, театрально прижав руки к груди. Снова заколыхались занавеси на заднем плане в такт с завыванием силонофона.

Наступила тишина, и Офелия твёрдым голосом заявила: «О смерти нашего дорогого адона Рошкатанкера мы уже много говорили. Но сейчас я предлагаю снова почтить светлую память этого человека. С тем, что явилось причиной его смерти, кто по сути его убил, всё ясно!» — в голосе звезды эранийского ПИАРа зазвучал такой пронзительный металл, что могло показаться — на каменный пол уронили груду ножей и вилок. Офелия снова выдержала эффектную паузу, тут же заполненную коротеньким и раздражающе-пронзительным пассажем силонофона.

Как только затих последний звук пассажа, загремел исполненный благородного гнева глас Офелии: «А теперь поговорим о том, что удалось выяснить нашим специалистам о злонамеренной попытке разрушить систему автоматического голосования! Вы ведь помните, как во время голосования мигал свет в «Цедефошрии»!" Офелия знала: публике запомнились мигания света и его бешеные пляски. Где уж тут отличить мигание от пляски!

«Это означало, что злоумышленники пытались внести сбой в автоматизированную систему голосования. Они не учли, что угишотрия, совершенная и надёжная система, с этой попыткой без труда справилась, её функционирование было восстановлено в считанные секунды. Мало того: нам удалось зафиксировать, откуда исходила злонамеренная попытка и каким образом она реализовывалась. Банда злоумышленников, направляемая ядром, окопавшимся в фиолетовом секторе, одновременно нажала фиолетовые кнопки на заранее выведенных ими из строя, возможно, даже тайно перемонтированных войтероматах. Ведь там тон задавали самые фанатичные фиолетовые. Не будем углубляться в технические подробности раскрытия злодейского замысла, который мог иметь очень серьёзные последствия — вплоть до превращения войтероматов в источник вредоносных звучаний. Наши специалисты склоняются к тому, что использовали так называемые «угавы», по меткому определению известного силоноведа Клима Мазикина, мультишофары! Те самые, которые убили нашего Ашлая!!!» — при этих словах Офелия драматически взвизгнула и приложила платочек к глазам.

Справа прозвучал голос Бенци: «Наукообразный баблат…» Офелия, не сводя глаз с объектива камеры, как бы машинально поигрывала кнопочками «цакцакона». Голос Бенци резко оборвался на полуслове. С экрана уже звучал бодрячески унылый похоронный марш, по экрану мельтешили одинаковые бараньи лики «Петеков», плавно перелившихся в прыгающих меж колышущимися драпировками «шавшеветов», громыхающих «стиральными досками ихних бабушек» и во весь голос орущих «Мы не дадим Офелию в обиду!». Впрочем, никто не вникал, от кого экзальтированные юнцы защищают свою покровительницу. Среди драпировок смутно маячила расплывшаяся громадная фигура отнюдь не виртуального Тумбеля, его крупная ухмылка как бы колыхалась вместе с драпировками.

* * *

Закончился очередной «музыкальный антракт», отзвучали и исчезли с экрана и «Петек Лаван», и «Шавшевет».

Снова тот же интерьер с нервно колышущимися драпировками, и Офелия, гордо восседающая в унитазо-кресле. Слева робко притулился Зяма Ликуктус, но камера, последний раз мельком показав его, окончательно переключилась на Офелию, чей указующий перст был грозно направлен на Бенци. Камера плавно спанорамировала от перста Офелии к Бенци, который спокойно сидел на всё том же низеньком стульчике.

Можно было только догадываться, каких душевных сил это стоило Бенци Дорону.

Глаза близнецов подозрительно заблестели, Ноам исподлобья уставился в экран, крепко закусив губу.

«Итак, адон Дорон, телезрители желали бы как можно больше узнать о вас, о вашем прошлом, о вашем настоящем, о семье, о вашем окружении!» — «Что ж! Извольте…» — спокойно произнёс Бенци, на его лице мелькнула улыбка (как видно, он её посылал своим близким и друзьям, которые, может быть, сейчас смотрели эту передачу). Глядя прямо в объектив камеры, он с задумчивым и мечтательным выражением лица рассказывал о своём детстве, о жене и детях, о любви к народной и хасидской музыке. На лице Офелии блуждало скучающе-полупрезрительное выражение.

Под конец Бенци сказал: «Любовь к этой музыке естественно восприняли и мои дети…» — «К вопросу о ваших детях, к тому, как и на чём вы их воспитываете, мы ещё вернёмся… — безмятежно, но со скрытой угрозой в голосе, произнесла Офелия. — А кто вы по профессии, где вы работаете?» — «Моя профессия — бухгалтерия, финансы и программирование, первая степень. Основная специализация — разработка финансовых блоков программ. До недавнего времени работал на фирме «Лулиания».

Теперь её преобразовали в СТАФИ, но я там уже не работаю…» — «И что же вам там не подошло?» — «Я разве сказал, что мне там что-то не подошло?» — удивлённо поднял брови Бенци. — «Но вы же постоянно критиковали прогрессивные нововведения последних месяцев на известной далеко за пределами Арцены престижной фирме…» — «Да, мы с друзьями не раз выражали удивление, что на фирме, занимающейся разработкой компьютерных развивающих игр, вдруг стали чрезмерное значение придавать культурным интересам сотрудников, их личным музыкальным пристрастиям.

По непонятным причинам нашу группу религиозных сотрудников лишили привычного места, где мы проводили обеденный перерыв…» — «Группой?» — многозначительно переспросила Офелия. — «Да, а что? Кто и когда сказал, что нельзя проводить свободное, в том числе и обеденное, время с людьми, близкими по духу, по интересам?» — «Ну, почему! Всё можно! Если это… э-э-э… нейтральное общение.

А вы, как известно, вели подстрекательские разговоры, вносящие разлад в работу передовой фирмы!» — «Простите, что это такое — «подстрекательские разговоры»? О каком разладе идёт речь?» — спросил Бенци. — «Это знает каждый ребёнок в Эрании!

Вы подстрекали ваших сотрапезников, или, точнее выражаясь, — «со-миньянников», — к бунту против новых порядков на «Лулиании»!" — «Не понял?» — осторожно удивился Бенци. — «Ну, как же! Не вы ли сорвали общий мангал на Дне кайфа? Помните? — вам официально представили нового заместителя босса фирмы Кобу Арпадофеля. На моих глазах!» — «А! Ну да! Это был день коллективного отдыха! Я помню: мы с одним коллегой… (Бенци не назвал имени этого коллеги) немного подискутировали на темы различных традиций питания и музыкальных пристрастий. Собственно, это было до того, как нам официально представили нового заместителя». — «То есть, руководство фирмы предложило вам коллективный отдых! — подчеркнула ведущая последние слова, — а вы начали бунт в совершенно недопустимой форме? Так или не так?» — «Дело было на отдыхе, а не во время работы, и форма, как вы выразились,

«бунта», а по-нашему — выражения мнения, была самой обычной. Отдых — это не марш по команде, и предложение — не предписание. Поэтому я не понимаю, о какой «недопустимой форме бунта» вы говорите? У нас в «Лулиании» в те дни никто ещё строем по струнке не ходил, во фрунт не вытягивался, как-то не принято было! Если наших боссов интересовали наши музыкальные и прочие культурные пристрастия, то почему не подискутировать, не поспорить? Это же к работе не имеет отношения! Боссов, как правило, интересует, как мы работаем и в какие сроки выдаём результат, за это нам платят зарплату. А в остальном…» — слегка повысил голос Бенци. — «М-да-а…