Маурицио Виано - Двое на озере Кумран

• Название: Двое на озере Кумран
• Автор: Маурицио Виано
• Издательство: Издательство "Мир"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1972

В новом, третьем по счету, сборнике научно-фантастических рассказов прогрессивных итальянских писателей представлены произведения известных фантастов Анны Рипонаполи, Лило Альдани, Марко Дилиберто и др. Включенные в сборник рассказы, трактующие космическую тему, проблему контактов и путешествий во времени, а также юмористические рассказы позволят читателю судить о направлении современной итальянской фантастики.

---

Лафорг на мгновение умолк, как бы колеблясь, следует ли ему продолжать, но потом решился:

— Не знаю, как бы это поточнее выразить, доктор. Рене утверждает, что пассажирка сидела, откинувшись головой на спинку сиденья и закрыв лицо платком. Ему кажется, что она плакала и не хотела, чтобы он это заметил. Но у меня сложилось другое впечатление.

— Какое же? — дрожащим голосом спросил Андре.

— Веена отпустила шофера на перекрестке у СентЖюстена и вошла в придорожный бар. Я побывал там, разыскал бармена и выяснил кое-какие любопытные подробности. Вы же понимаете, доктор, в одиннадцать утра шоферы обычно еще не успевают сильно напиться. Да и бармен показался мне человеком спокойным, рассудительным. Он вспомнил, что интересующая нас девушка не вошла, а прямо-таки влетела в бар и залпом осушила несколько стаканов воды. Казалось, внутри у нее все горит. А потом… потом ей стало плохо… Она сделалась мертвенно-бледной, обмякла, кожа у нее внезапно стала морщинистой, как у старухи. Конечно, за достоверность сказанного трудно ручаться, может, и в самом деле шофер был пьян… Но, по словам бармена, лицо девушки непрерывно менялось: оно то было прекрасным, то становилось уродливым, с огромными круглыми молочно-белыми глазами.

— Довольно! — вскричал Андре. — Хватит описывать ее лицо! Я хочу знать, что случилось потом, куда она девалась.

Лафорг сокрушенно развел руками.

— Исчезла. Испарилась. Из бара она направилась в лес. Последним ее видел один лесоруб. Он-то и рассказал, что какая-то рыжеволосая девушка промчалась мимо его домика и скрылась в лесной чаще. Heмною погодя раздался глухой взрыв, словно кто-то ударил по гигантскому барабану. Я прочесал лес, но не нашел никаких следов Веены. Когда же я возвращался, то на поляне, неподалеку от опушки леса, увидел обгоревшие кусты и траву. Возможно, там стояли табором цыгане, а возможно…

Однако Андре, охваченный безотчетным волнением, уже не слушал его. Он не сразу мог понять, что именно его гнетет, мысли путались… Но он вновь и вновь возвращался к пережитому. Нет, он не должен придавать значение абсурдным предположениям. Просто разыгравшееся воображение сыграло с ним злую шутку. Одно бесспорно — Веена ушла от него навсегда. Но кто она, эта Веена? Андре вновь вспомнил ее белое, как полотно, лицо, дряблую кожу, неправдоподобно большие круглые глаза…

До него не сразу дошел смысл слов Лафорга. Извиняющимся тоном детектив сказал, что его миссия окончена, но если господин Клеман считает, что поиски следует продолжать…

Андре покачал головой. Он встал, проводил Лафорга до двери, а потом в каком-то оцепенении стоял у окна и следил за тем, как малолитражка с грохотом выехала за ворота.

— Господин доктор, — напомнил Габриэль, — письмо у вас в кабинете, на письменном столе.

Андре, словно лунатик, вошел в кабинет. Письмо. Еще не вскрывая его, он понял, что оно от Веены. Но не спешил его прочесть. Где-то в глубине его души зрела уверенность, что письмо это не доставит ему радости.

Он ощупал плотный, слегка пожелтевший конверт. Его имя и фамилия были выведены старательно, крупными буквами — так обычно пишут первоклассники. Медленно, неуверенно он разорвал конверт: в его руках оказались четыре листа, исписанных неразборчивым почерком, а в конце огромными буквами подпись: «Веена».

И снова он оказался во власти неудержимо налетевших воспоминаний. А когда они схлынули, неожиданно ощутил полнейшее безразличие, словно эта лавина воспоминаний обрушилась не на него, а на кого-то другого.

Он взял письмо.

«Дорогой Андре (кажется, так обычно начинаются пись ма?)!

Прости меня: я невольно вызвала у тебя иллюзии, ко торые не могли длиться вечно. Андре, мой ненаглядный, моя единственная любовь! Когда ты получишь это письмо, я буду далеко-далеко от тебя, за пределами доступного человеческому воображению барьера. Не спрашивай, где, не пытайся понять, тебе это не удастся. Но одно я обя зана объяснить, хотя сомневаюсь, чтобы ты мне поверил: ты должен знать истинную причину моего бегства. Мне нелегко будет тебя убедить. Но я попытаюсь.

Если б ты хоть на миг смог превратиться в доверчиво го ребенка, быть может, тогда… Слушай же.

Попробуй представить себе далекий мир, похожий на твой. Обитатели его тоже радуются и страдают, но своим внешним видом они очень отличаются от людей и, естест венно, могут показаться им уродливыми. Представь себе также, что там живет женщина, которая при' желании мо жет изменять свою внешность. И все-таки она несчастли ва, так как природа лишила ее дара, которым наделены все другие женщины ее планеты. Она не способна стать матерью. Существует, однако, целебное средство, чудес ная трава, которая позволит волшебнице познать мате ринскую любовь. Знаю, я покажусь тебе безумной, фанта зеркой. Но, поверь мне, сколь нелегкой и страшной ни показалась бы тебе эта история, в ней нет ни грана вы мысла. В мире, откуда я появилась и куда теперь возв ращаюсь, я представляю собой редчайшее исключение — ни один мужчина не может сделать меня матерью. Ни один.

Кроме тебя. Тебя или любого другого землянина. Вот по чему я прилетела к вам. Помнишь, Андре, нашу первую встречу на пляже? Ты стоял на берегу и в лучах солнца казался прекрасным бронзовым изваянием. И все-таки… все-таки я испытывала к тебе отвращение! Потому что мы другие, любовь моя! Не спрашивай, как я потом смогла, сумела привязаться к тебе. Может ли пчелиная матка влюбиться в трутня? Нет. И однако же со мной это слу чилось.

Андре, я чувствовала, как мое тело, мое подлинное тело, а не то, которое знал ты, сливалось с твоим. Чувствовала, что ты становишься неотъемлемой частью моего существа. И я любила тебя, Андре. Преданно, горячо, как только могла. А потом… Меня не оставляет мысль о последней ночи, которую мы провели вместе. Помнишь, ярко сверкнула молния, и ты на миг увидел меня в моем истинном обличье. Нет, Андре, то не была галлюцинация. Я читала в твоей душе, видела, как тобою внезапно овладел ужас. Ты ведь не забыл, как я попросила, чтобы ты зажег свет, и невероятным усилием воли постаралась вновь предстать перед тобой во всей своей обманчивой красоте. Трудно передать, как я страдала! Ты крепко прижимал меня к себе, яростно обнимал за плечи… Казалось, ты хотел проверить на ощупь каждую частичку моего существа, плотность кожи, крепость тела. Все это было обманом, Андре. Мне удавалось казаться красивой лишь ценою невероятного усилия воли. Это еще было в моей власти. Но знаешь ли ты, какие запасы жизненной энергии я тратила на то, чтобы быть рядом с тобой и казаться тебе красивой все время, днем и ночью! Тебе не понять, как меня страшило приближение того момента, когда я не смогу более полностью управлять своим организмом.

Мы пробыли вместе пятнадцать дней и ночей, долгих и в то же время таких коротких. Две недели любви, в которой сгорела моя молодость. Я все это знала заранее, Андре. И все же оставалась с тобой. Отныне я — пожилая, немощная женщина, и достаточно одной твоей ласки, чтобы я превратилась в дряхлую старуху либо вообще рассталась с жизнью.

Теперь ты понимаешь, почему я бежала, исчезла? Прости меня. Я вернусь на свою далекую планету с бесценными воспоминаниями. И рожу ребенка, плод нашей прекрасной любви. Да, Андре, я это безошибочно чувствую, я в этом уверена. В противном случае моя жизнь лишается всякого смысла. Прекрасно таинство любви, но материнство, поверь мне, еще прекраснее. В нем теперь единственная цель моей жизни.

Твоя навсегда Весна»

— Габриэль! — слабым голосом позвал Андре. — Кто принес это письмо?

Оно лежало у вас на письменном столе, господин доктор.

Господин доктор. Никакой он не доктор, а сумасшедший, слепой глупец! Повинуясь инстинкту, вопреки логике, он верил, точнее, старался поверить в несбыточное.

Он распахнул окно и тихо повторил:

— Веена!

Бедная женщина. Она пришла в надежде напиться, а источник-то иссяк. Многое может сделать волшебница, но и ее могуществу есть предел. Достаточно слепой случайности — и все ее волшебство будет сведено на нет.

Андре провел дрожащей рукой по лбу. Целая жизнь загублена ради краткого мига любви. Великая, но бесполезная жертва…

Шатаясь, словно пьяный, он вышел из дому и сквозь кустарник по пустынному пляжу побежал к морю. В голове молоточком стучало: «Биологический центр. Пять лет работы в лаборатории с радиоактивными веществами. Пять лет».

— Веена! — крикнул он.

Море поглотило отчаянный зов, вернув взамен неумолчный шум прибоя.

— Веена! Веена!

Жертва, принесенная впустую: ни одной в мире женщине не мог он дать радости материнства.

АННА РИНОНАПОЛИ Бамбуковая палочка

Он привык хотя бы в воскресенье, хотя бы на час мысленно отгородиться от близких и знакомых, побыть наедине с самим собой. Вот и теперь он уютно расположился в кресле с трубкой в руке. Должен же он когда-нибудь избавиться от своего стереотипа — образцовый семьянин, прилежный кассир в банке, запрограммированный на все дни недели.