Дональд Уэстлейк - Победитель

• Название: Победитель
• Автор: Дональд Уэстлейк
• Издательство: Мысль
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1982

---

Рэвел откинулся на подушку. Теперь, в одиночестве, воспоминание о всепоглощающей боли нахлынуло опять. Он боялся черного кубика, причем теперь, когда он узнал его страшную силу, боялся его гораздо больше, — боялся до такой степени, что и сейчас страх сводил желудок. Но еще он боялся перестать быть самим собой, и этот умозрительный страх был тоже силен; нет, он был куда сильнее и поэтому гнал его прочь из зоны.

— Но я не знал, что это будет так больно, — прошептал он. Рэвел еще раз написал эти слова на потолке, теперь красной краской.

Уордмену доложили, что Рэвел пришел в норму, и Уордмен посчитал нужным встретить его у дверей лазарета. Рэвел выглядел чуть похудевшим, даже постаревшим. Поднеся ладонь ко лбу для защиты от солнца, он взглянул на Уордмена и сказал:

— Прощайте, Уордмен! — И пошел на восток.

Уордмен не поверил:

— Вы бравируете, Рэвел!

Рэвел шел вперед.

Уордмен не помнил себя от гнева, порывался догнать Рэвела и задушить его голыми руками. Но он только сжал кулаки, называя себя благоразумным, рассудительным и милосердным человеком. Также и «Страж» был благоразумным, рассудительным и милосердным. «Страж» требовал повиновения, как и Уордмен. «Страж» наказывал бессмысленное неповиновение, Уордмен — тоже. Раз Рэвел действует антисоциально, безрассудно, то его нужно проучить. Рэвела нужно проучить для его же собственной пользы и для пользы общества.

— Чего вы хотите добиться этим? — закричал вслед ему Уордмен. Ненавидящими глазами смотрел он на удаляющегося Рэвела, но ответом ему было молчание. Тогда он крикнул:

— Я никого не пошлю за тобой! Сам приползешь!

Уордмен следил за Рэвелом, пока тот значительно не удалился от зоны, виляя во все стороны и шатаясь. Он уже приближался к роще — жалкая, скрюченная фигурка с опущенной головой на дрожащих ногах. Последний раз взглянув на нее, Уордмен заскрежетал зубами и вернулся в канцелярию заканчивать месячный отчет. За прошлый месяц — лишь две попытки побега.

Два или три раза за все это время он выглядывал в окно. В первый раз увидел Рэвела далеко в поле, он полз к деревьям. Во второй раз его уже не было видно, издали доносились только крики боли. Они очень мешали Уордмену сосредоточиться на отчете.

Ближе к вечеру он выглянул опять. Из рощи были слышны слабые, но протяжные вопли Рэвела. Уордмен стоял, прислушиваясь, мрачно сжимая и разжимая кулаки. Он пробовал заставить себя не чувствовать жалости… Для его же, Рэвела, пользы его нужно наказать. Минутой позже пришел госпитальный врач и сказал:

— Мистер Уордмен, мы должны вернуть его.

Уордмен кивнул:

— Я знаю. Но я хочу убедиться в том, что он проучен.

— Ради всего святого! — воскликнул врач. — Разве вы не слышите?

— Хорошо, верните его, — бесстрастно согласился Уордмен.

Врач сорвался с места, но тут крики стихли. Они оба повернули головы к роще, прислушиваясь. Тихо. Врач побежал к лазарету.

Рэвел лежал, исходя криками. Он мог думать только о боли и о необходимости стонать. Но иногда, издавая самый душераздирающий вопль, на долю секунды он вспоминал о себе, и в эти доли секунды все-таки полз, дюйм за дюймом удаляясь от тюрьмы, так что за истекший час он продвинулся приблизительно на семь футов. Теперь его голова и правая рука были видны с проселочной дороги, пересекающей рощу.

С одной стороны, он не осознавал ничего, кроме боли и собственных криков. С другой стороны, окружающая действительность полностью, даже навязчиво, вторгалась в его сознание: и травинки у самых глаз, и спокойствие леса, и стволы деревьев над головой. И небольшой фургончик, остановившийся на дороге рядом с ним.

У человека, вышедшего из фургончика и склонившегося над Рэвелом, было обветренное, морщинистое лицо. Одет он был в грубую фермерскую одежду. Он тряхнул Рэвела за плечо и спросил:

— Ты ранен, парень?

— Нна ввостооок! — простонал Рэвел. — Нна ввостооок!

— Ничего, если я подниму тебя? — спросил человек.

— Ддааа! — пронзительно закричал Рэвел. — Ввостооок!

— Я лучше отвезу тебя к доктору!

Боль не усилилась, когда фермер поднял его и уложил на спину в кузове грузовичка. Он был на оптимальном расстоянии от трансмиттера, и боль уже достигла предела. Фермер сунул в рот Рэвела какую-то свернутую тряпку.

— Прикуси это, — посоветовал он. — Станет легче.

Легче не стало, но кляп приглушил вопли. Он был благодарен и за это.

Рэвел осознавал происходящее: езду в густеющих сумерках, фермера, несущего его в дом, построенный в колониальном стиле, но внутри выглядевший как госпиталь, доктора, осматривавшего его. Они обменялись с фермером несколькими фразами. Затем тот ушел, а доктор вернулся и опять посмотрел на Рэвела. Доктор был молодым человеком в белом халате, рыжеволосым и широколицым. Он выглядел взволнованным.

— Вы ведь из той тюрьмы?

Рэвел все еще стонал через кляп. Ему удалось конвульсивно дернуть головой, что должно было означать утвердительный кивок. Казалось, тысячи ледяных игл вонзились в грудь, а шею у плеч дерут напильником. Кисти выламывало из суставов, наподобие того, как гурман за обедом дробит зубами крылышко цыпленка. В желудке — океан огня. С него сдирают кожу, бритвами кромсают нервы, молотами размалывают мышцы. Какие-то пальцы изнутри выдавливают из орбит глаза. Но, несмотря на изощренность пытки, на совершенство действия боли, она не выключала мозг, сохраняя ясным сознание. И не было для него никакого ни забытья, ни забвения.

— Сколько зверства в иных людях! — произнес доктор. — Я попытаюсь удалить эту штуку. Не знаю, что из этого выйдет, — нам не объясняли принцип их действия, — но я попытаюсь извлечь ее.

Он отошел и вернулся со шприцем.

— Его там нет. Мы обыскали всю рощу.

Уордмен удивленно уставился на доктора, хотя и знал, что тот говорит правду.

— Ладно, — сказал он. — Кто-то подобрал его. У него был сообщник, который помог ему бежать.

— Никто бы не осмелился, — возразил доктор. — Тот, кто помог ему, сам попадет сюда.

— Тем не менее, — ответил Уордмен, — я вызову полицию, — бросил он уже на ходу в канцелярию.

Через два часа позвонили из полиции. Они уже проверили тех, кто обычно ездит по этому проселку, местных жителей, которые могли бы что-либо видеть или слышать, и нашли фермера, который подобрал недалеко от тюрьмы раненого и доставил к доктору Элину в Бунитаун. Государственная полиция была убеждена, что в действиях фермера не было злого умысла.

— В отличие от доктора, — хмуро отметил Уордмен, — тот должен был понять все почти сразу.

— Да, сэр, я тоже так думаю.

— Но он не доложил о Рэвеле.

— Нет, сэр.

— Вы уже послали за ним?

— Нет еще. Мы только что получили сообщение.

— Я хотел бы поехать с вами. Ждите меня.

Уордмен выехал в санитарной машине, чтобы забрать Рэвела. Не давая сигналов, она подкатила к дому доктора Элина, сопровождаемая двумя полицейскими машинами. Они ворвались в крохотную операционную, когда Элин уже мыл в тазу инструменты.

Уордмен жестом показал на человека, лежавшего без сознания на столе в центре комнаты.

— Вот Рэвел, — сказал он.

Элин удивленно взглянул на операционный стол:

— Рэвел? Поэт?

— Вы не знали? Почему же тогда вы помогли ему?

Вместо ответа Элин внимательно посмотрел в глаза вошедшему и спросил:

— Вы и есть Уордмен?

— Да, это я.

— Тогда, я думаю, это ваше. — И Элин вложил в руку Уордмена маленькую окровавленную коробочку.

Потолок оставался белым, несмотря на попытки Рэвела взглядом выжечь на нем слова… Когда в глазах зарябило, он прикрыл их и написал на внутренней стороне век паучьими буквами одно-единственное слово: «Забвение».

Он слышал, как кто-то вошел в палату, но любое движение требовало такого усилия, что еще некоторое время он держал глаза закрытыми. Когда же он их все-таки открыл, то увидел Уордмена, с мрачным видом стоящего у изголовья койки.

— Как вы себя чувствуете, Рэвел? — спросил он.

— Я размышлял о забвении, — ответил Рэвел, — и писал поэму на эту тему.

Он уставился на потолок, но там ничего не было.

— Вы просили… Вы однажды просили карандаш и бумагу. Мы решили, что вам их можно дать.

С внезапной надеждой Рэвел посмотрел на Уордмена, но потом до него дошел смысл его слов.

— Ах, вот что, — сказал он.

Уордмен нахмурился и спросил:

— Чего же еще? Я же сказал, что вам дадут карандаш и бумагу…

— Если я пообещаю больше не уходить.

Руки Уордмена сжали спинку кровати.

— Что с вами случилось? Ведь вам не уйти, теперь вы это знаете.

— Вы хотите сказать, что мне не выиграть. Но я и не проиграю. Это ваша игра, ваши правила. Если мне удастся свести игру вничью, то и это будет неплохо.