Александр Медведев - Обучение женщиной

• Название: Обучение женщиной
• Автор: Александр Медведев
• Жанр: Самосовершенствование
• ISBN: 5-93055-004-2

Ирина Медведева — автор, широко известный не только в России, но и за рубежом. Александра Медведева, историю ученичества которого рассказывает эта книга, на Западе называют не иначе как русским Кастанедой. Древнее эзотерическое учение Шоу-Дао, описанное в книгах «Тайное учение даосских воинов», «Обучение женщиной» и многих других, вызвало большой резонанс в обществе. Кто-то ругал, кто-то хвалил, но никто не остался равнодушным. Мы предлагаем вам четвертое издание книги «Обучение женщиной».

Те, кто уже знаком с Шоу-Дао, смогут вновь окунуться в этот волшебный мир. А тем, кому еще не посчастливилось прочесть эту книгу, предстоит познание тайн древнего шоу-даосского клана «Бессмертных». Представления Шоу-Дао об отношениях между мужчиной и женщиной в значительной степени отличаются от представлений, характерных для западной культуры. Человеку с традиционными взглядами могут показаться шокирующими или неприемлемыми. Последователи Шоу-Дао подходят к этому вопросу с другой точки зрения. Интимные отношения для них — не только источник наслаждения, кульминация любовной связи или основа счастливого брака. Это способ самосовершенствования и управления внутренней энергией.

---

Я выполнил глубокое дыхание, пытаясь избавиться от отвратительного спрута, угнездившегося у меня внутри, но напряжение не спадало.

— Ты борешься, — услышал я голос Лин. — Не надо бороться. Просто признай, что эти чувства тоже часть тебя. Это станет первым шагом.

— Первым шагом к чему? — спросил я просто, чтобы что-то сказать.

Разговор отвлекал меня от отвратительных навязчивых ощущений, которые я, несмотря ни на что, в глубине души отказывался признать своими.

Лин обняла меня, прижимаясь ко мне всем телом. Ее губы скользнули вдоль моей шеи и щеки, отыскав, наконец, мой рот. Поцелуй, вначале нежный, стал влажным, жарким и чувственным. Язык девушки, вибрируя, пробегал вдоль моих губ, пробираясь глубже, к деснам, проникая в глубину рта.

Напряжение спадало, и я с огромным облегчением отметил, что на смену так растревожившим меня ощущениям снова приходит глубокая и безграничная любовь к моей возлюбленной.

Лин отстранилась, и из-под упавших на лицо волос блеснул ее лукавый взгляд.

— Так-то лучше, — улыбнулась она. — Не стоит стыдиться своих чувств или отказываться от себя самого. Эти тревожные чувства — всего лишь результат действия некоторых испорченных и перекошенных кирпичиков твоей модели мира. Тебе остается только восстановить и исправить их.

— Как это сделать? — спросил я с внезапно пробудившимся интересом.

— Для начала нужно узнать, как в твоей модели мира оказались именно такие кирпичики, то есть понять, как женщины научили тебя реагировать на них подобным образом.

— Вообще-то мне казалось, что я хорошо реагирую на женщин, — задумчиво сказал я, уже понимая, что на самом деле это не так.

— Когда-то женщины причинили тебе вред, — с уверенностью сказала Лин. — Иначе бы у тебя никогда не возникало при общении с ними чувства страха и отталкивания.

— Наверное, всем женщины когда-нибудь в той или иной форме причиняют вред, — сказал я. — В жизни каждого человека встречается достаточно травм.

— Так расскажи мне о своих, — предложила Лин. — А потом мы поговорим о том, как исправить твою модель мира.

Я задумался. Сначала мне вспомнилась мать. Хотя она всю жизнь дарила мне самую искреннюю и неподдельную родительскую любовь, ее жуткие и безобразные ссоры с отцом действительно болезненно отзывались в моей душе. И тут же я понял, что дело тут совсем не в матери. Меня захлестнули воспоминания, часть которых, наиболее мучительную, я ухитрился загнать так глубоко внутрь, что почти никогда об этом не вспоминал. Одним из них было воспоминание о моей первой любви. Долгое время я думал, что эта девушка обманула и бросила меня, и лишь потом я узнал, что она была зверски убита.

Это случилось со мной в начале десятого класса. Всецело поглощенный тренировками по самбо и дзюдо, веселыми развлечениями с приятелями и домашними проблемами, я почти не обращал внимания на девочек. Не то, чтобы я никогда не провожал взглядом стройные фигурки местных красоток, но делал это скорее из солидарности с уже искушенными в этом вопросе друзьями, чем по велению сердца, и менее всего в то время мне могло бы прийти в голову знакомиться с девушками на улице.

Но, несмотря на мое несколько запоздалое развитие в этой области, с Таней я познакомился именно на улице. Орудием судьбы в данном случае послужил местный хулиган по кличке Морозуля.

Я знал Морозулю много лет, нам нравилось встречаться и бродить по окрестностям в поисках приключений. Гормоны заиграли в крови приятеля-хулигана гораздо раньше, чем у меня, и он с увлечением приставал на улице ко всем более или менее смазливым девушкам. Хотя Морозуля считал себя экспертом по женскому вопросу, оставившим далеко позади таких примитивных любителей, как Дон Жуан и Казанова, на его неуклюжие, хотя и напористые ухаживания откликался лишь весьма незначительный процент дам, но мне нравилось наблюдать за самим процессом «охоты», изучая, как реагируют леди на те или иные лестные предложения и комплименты.

В тот день полем для «охоты» Морозуля выбрал центральный парк, и я с удовольствием отправился его сопровождать.

— Вот это телка! — цокая языком от удовольствия, восхитился Морозуля. — Смотри, как я сейчас ее закадрю. Учись, пока я жив!

Девушка действительно была что надо. Я с удовольствием разглядывал ее, пока мой приятель приближался к ней походкой бывалого соблазнителя и говорил очередные стереотипные банальности.

К моему удивлению, девушка посмотрела на меня и сказала что-то, указывая в направлении, где я находился. Казалось, они немного поспорили, а потом оба направились в мою сторону.

— Ну, старик, тебе повезло! — с ходу брякнул Морозуля. — Запомни, за тобой должок. Эта красотка хочет с тобой познакомиться.

Вблизи девушка оказалась еще красивее. Она выглядела на несколько лет старше меня, и это обстоятельство здорово меня смущало. Кроме того, она была первой девушкой, пожелавшей со мной познакомиться, и я с трудом представлял, чего она от меня ждет, и как я должен себя вести.

— Меня зовут Таня, — представилась она. — А ты очень симпатичный, не то, что твой приятель.

Морозуля за ее спиной скорчил рожу в ответ на столь нелестную оценку своих мужских достоинств, затем заговорщески подмигнул мне, дурачась, послал воздушный поцелуй, а потом, как и положено настоящему другу, тихо слинял.

Так начались наши встречи с Таней. Мы гуляли по парку, ели мороженное, и наш роман стремительно набирал обороты. Таня полностью захватила бразды правления, безоговорочно лидируя в наших отношениях. Пока я терзался сомнениями по поводу того, что я должен или не должен делать, припоминая прочитанные мною романы, девушка успела понять, что ничего путного от меня не дождешься, и, заманив меня в укромный уголок парка, принялась целовать и ласкать меня с искусством, свидетельствовавшим о большом жизненном опыте.

Обычно героини книг так себя не вели, но я не стал сопротивляться, стараясь «сохранить лицо» и не выдать охватившего меня смятения. Красота и искусство Тани пробудили, наконец, во мне природные инстинкты, заглушенные напряженными тренировками, и гормоны забурлили во мне даже сильней, чем в хулигане Морозуле.

Я влюбился окончательно и бесповоротно. С каждой ноной встречей наши ласки становились все более бурными, и мы поняли, что пора подыскать более пригодное место для встреч, чем улицы и парки Симферополя.

Таня без труда разрешила возникшую проблему, обратив мое внимание на сарай, в котором хранились инструменты для уборки парка. Замок был сломан, поэтому сарай не запирался, и на его полу оставалось достаточно свободного места для нас двоих.

Мы договорились встретиться у сарая на следующий день. Всю ночь я не спал, ворочаясь с боку на бок и пытаясь представить себе, как все произойдет и удастся ли мне с честью выдержать экзамен на звание мужчины. Я прибежал к сараю за полчаса до назначенного времени, волнуясь, как никогда в жизни. Затем потянулось ожидание — час, два, три…

Таня не пришла.

С тех пор я больше не видел ее. У меня не было ее телефона, я не знал, где она живет, чем занимается. Я не мог отыскать ее, да и честно говоря, не хотел.

Боль, причиненная ее, как мне казалось, намеренным обманом, не проходила еще много месяцев. Я не понимал, зачем этой девушке понадобилось дурачить меня таким бессмысленным и жестоким образом, притворяться влюбленной, обещать мне райское блаженство. Первая женщина, которую я полюбил, оказалась для меня загадкой. Я не мог ни предвидеть, ни понять, ни оправдать ее поведения.

Возможно это ощущение униженности и подавленности повлияло и на мои отношения с Морозулей. Я вдруг увидел его в другом свете. Ведь, в сущности, он пытался поступать с женщинами таким же образом, как Таня поступила со мной. Последней каплей, положившей конец нашей дружбе, оказалась обострившаяся брезгливость, которую я испытывал, наблюдая, как, сходив в туалет, он затем неизменно вытирает пальцы о стену.

Даже сейчас, вспомнив, как Морозуля это делал, я брезгливо поморщился.

— Теперь ты видишь, как возникают перекошенные кирпичики модели мира, — сказала Лин. — О твоем отношении к женщинам мы еще поговорим, а сейчас я хотела бы обратить твое внимание на то, что произошло у тебя с твоим другом. Ты оставил его из чувства брезгливости, причем брезгливость эта оказалось двоякой — с одной стороны чисто физической, а, с другой стороны, эмоциональной, поскольку ты ассоциировал его с предавшей тебя девушкой. Откуда взялись у тебя такие проявления брезгливости?

— Наверное, от матери. — ответил я. — Она просто патологически брезглива, и питает к микробам столь непреодолимое отвращение, что моет руки по пятьдесят раз на дню, так что у нее облезает кожа от постоянного мытья.

— Но ты ведь не боишься микробов?