Андрей Белый - Полное собрание стихотворений

• Название: Полное собрание стихотворений
• Автор: Андрей Белый
• Жанр: Поэзия

«Для меня Белый ― это импрессионист слова. Никто другой не может так точно „нарисовать“ происходящее всего несколькими штрихами. Всего пара предложений ― а ты уже видишь все вокруг, слышишь звуки, чувствуешь запахи, даже ощущаешь на себе чьи-то взгляды. Мистика ― в стихах передавать смысл без слов…»

Без противоречивой, судорожной, вдохновенной фигуры Андрея Белого невозможно представить атмосферу эпохи, предшествовавшей революции. Ее он призывал вместе с Блоком как возмездие, которое заслужил разваливавшийся царский строй. Вряд ли представлял, на чьи головы обрушатся руины. Обладал необычайным импровизационным дарованием, но без предвидения. Во всех своих подчас ребяческих, наивных порывах, причудливо соединявшихся с глубокой образованностью, Андрей Белый был беззащитно искренен и чем-то напоминал в литературе рыцаря Печального Образа.

---

4

…Вижу этих дам —
В боа – дородных, благородных;
И – тех: пернатых, страстных дам,
Прекрасных дам в ротондах модных…

Костров каленые столбы
Взовьются в кубовые сини
Из-за редеющей толпы;
Стрекозы, рдеющие в иней,
Метаясь, гаснут всем, что есть;
Мордастый кучер прогигикнет;
Снегами радостная весть,
Слетая, сладостно воскликнет;
И прометет – и пронесет
Квадратом лаковым из ночи,
Ударит конским потом в рот,
Завертит огненные очи,
Очертит очерк дорогой
Из соболей в окне кареты…

Вдали слезливою серьгой
Играют газовые светы…

И всё, что было, все, что есть —
Снеговерченье ясных далей,
Светомолений светлых весть,
Перелетание спиралей!

Но взвоет улицей зима… —

И быстроногою фигурой,
Из ног выметываясь тьма
Растет и сумеречит хмуро
На белобокие дома;
И мнится: темные лемуры,
Немые мимы, из зимы,
Мигая мимо, строят туры
И зреют речью:
– «Ты и мы!..»
Иду, покорный и унылый,
Четвероногим двойником:
И – звезденеет дух двухкрылый;
И – леденеет косный ком;
Перемерзая и мерцая,
Играем роем хрусталей,
Налью из зеркала лица я
Перезеркаленных лилей, —
И там, под маской, многогрешный,
Всклокочу безысходный срам,
Чтобы из жизни встал кромешный
Бесцельный, сумасшедший храм…

Взлетайте выше, злые мимы,
Несясь вдоль крыши снеговой,
Мигая мимо – в зимы, в дымы —
Моей косматой головой!..
О, обступите – люди, люди:
Меня спасите от меня;
Сомкните молнийные груди
Сердцами, полными огня.
Я – зримый – зеркало стремлений,
Гранимый призраком алмаз
Пересеченных преломлений:
Мигнув, отбрасываюсь – в вас,
Как переполненный судьбою
На вас возложенный венец:
Созрею, отдаваясь бою
Родимых, греющих сердец.
Вы – подойдете, я – омолнен;
Вы – отойдете, я – не тот: —
Я переломлен, переполнен
Переполохами пустот,
Как тени пустолетний конус,
Как облачка высотный лет,
Как бессердечный, вечный тонус
Несуществующих высот.

На тучах строятся фигуры:
И я – изъятьем лицевым,
Дробимый, сумеречный, хмурый,
Несусь по кучам снеговым;
Из ног случайного повесы
Тянусь безвесый, никакой:
Меня выращивают бесы.
Невыразимою тоской..
Мы – неживые, неродные, —
Спирали чьих-то чуждых глаз:
Мы – зеркала переливные —
Играем в ясный пустопляс;
На стенах летом пляшут пятна;
В стакане светом пляшет винт;
И все – так странно непонятно;
И все – какой-то лабиринт…
Глаза в глаза!.. Бирюзовеет…
Меж глаз – меж нас – я воскрешен;
И вестью первою провеет:
Не – ты, не – я!.. Но – мы: но – Он!

А ум насмешливый, как леший,
Ведет по плоскости иной:
Мы чешем розовые плеши
Под бирюзовою весной;
Перемудрим, перевопросим,
Не переспросим, не поймем,
Мечту безвременную бросим,
По жизни бременно пройдем;
И не выносим, и ругаем
В летах переблиставший дым:
Бодаем жалобным бугаем,[53]
Брыкаем мерином седым.
Рассудок, свинорылый комик,
Порою скажет в зовы зорь,
Что лучше деревянный домик,
Чем эта каменная хворь;
И прячет голову, как страус,
Отскочит в сторону, как пес,
Вмаячив безысходный хаос,
В свой обиходный, злой «хавос»…
Переварив дары природы
Тупыми животами, – мы
Перетопатываем годы;
И – утопатываем в тьмы.

Вставайте, мерочные смены,
Пустовороты бытия,
Как пусто лопнувшие пены, —
Да, вас благословляю я!
Бросай туда, в златое море,
В мои потопные года —
Мое рыдающее горе
Свое сверкающее «Да!»
Невыразимая Осанна,
Неотразимая звезда,
Ты Откровением Иоанна
Приоткрывалась: навсегда.

Кропя духами Аткинсона
Ей ометеленный подъезд,
Пред Нею, тайною иконой,
Я упивался блеском звезд;
Она ко мне сходила снами
Из миротворной глубины
И голубила глубинами
Моей застенчивой весны,
Персты орфической певницы
Приоткрывали звуком бурь
И поцелуйные денницы.
И милоглазую лазурь.

Остановясь перед киотом,
Бывало, пав под фонарем,
Я, полоненный миголетом,
Моленьем тихим осенен;
В белопокровы, в ветроплясы
Метясь светелицей на нас,
Влача свистящие атласы,
Вставал алмазноглазый Спас.

Бывало: белый переулок
В снегу – дымит; и снег – летит.
И Богоматерь в переулок
Слезой перловою глядит.
Бегу Пречистенкою… Мимо…
Куда? Мета – заметена,
Но чистотой необъяснимой
Пустая улица ясна.

Кто там, всклокоченный шинелью,
Скрыв озабоченный свой взор,
Прошел пророческой метелью
(Седою головой – в бобер),
Взвиваясь в вой седоволосый,
Своей космою пурговой,
Снегами сеющий вопросы
На нас из Вечности самой.
А вихри свистами софистик
Заклокотали в кругозор,
Взвизжали: «Вот – великий мистик!»
И усвистали за забор.

Мигают звезды теософий
Из неба кубового в вой;
Провеял кризис философий,
Как некий гейзер снеговой:
Так в ночи вспыхивает магний,
Бьет электрический магнит;
И над поклонниками Агни,
Взлетев, из джунглей заогнит…

Бегу Пречистенкою – мимо:
Куда? Мета заметена;
Но чистотой необъяснимой
Пустая улица ясна…

Проснулась на Девичьем Поле
Знакомым передрогом ширь:

– «Извозчик: стой!»
– «Со мною, что ли?»
– «В Новодевичий монастырь!..»
– «Да чтоб тебя: сломаешь сани!..»
……………………

И снова зов – знакомых слов:
– «Там – день свиданий, день
восстаний…»
– «Ты кто?»
– «Владимир Соловьев:
Воспоминанием и светом
Работаю на месте этом…»

И – никого лишь белый гейзер
Так заливается свирель,
Так на рояли Гольденвейзер
Берет уверенную трель

Бывало: церковка седая
Неопалимой Купины,[54]
В метели белой приседая,
Мигает мне из тишины,
Перед задумчивым киотом —
Неугасимый фонарек;
И упадает легким лётом
Под светом розовый снежок.
Неопалимов переулок
Пургой перловою кипит,
И Богоматерь в переулок
Слезой задумчивой глядит.

Эпилог

Двадцатилетием таимый,
Двадцатилетием чернен,
Я слышу зов многолюбимый
Сегодня, Троицыным днем, —
И под березкой кружевною,
Простертой доброю рукой,
Я смыт вздыхающей волною
В неутихающий покой.

Троицын день и Духов день

Петроград 1921 года

Примечания

1

Мадемуазель Надин, держитесь прямо (фр.)

2

Большая дорога.

3

Боров, кабан.

4

Такая молодая… Какой ангел… (фр.)

5

Складная шляпа, цилиндр на пружинах (фр.)

6

Переулок в Москве

7

Я люблю тебя. Полин…(фр.)

8

Дедушка (фр.)

9

Колодезь

10

Овраги.

11

«Моргенштерн» значит «Звезда утра»

12

С Христианом Моргенштерном автор встретился за 2 месяца до его смерти.

13

Автор – восхищенный ценитель африканских стихов Н.С. Гумилева; «Пародия» – добродушная шутка.

14

Рондэль – стихотворная форма.

15

Ятаган – кривой меч.

16

Гондура – так западноафриканские арабы называют род легкой. длинной, цветной туники, оторую они носят под бурнусом.

17

«Поехал Андрон на телеге» – в народном диалекте выражает бестолочь, чепуху, бред.

18

«Возду́х» (а не во́здух): покров на умерших.

19

Стихи Вл. С. Соловьева.

20

Топаз

21

Английский прерафаэлит.

22

«Уайт-роза» – духа фабрики Аткинсона.

23

Анупадака – безначальный: высокая ступень посвящения.

24

Ананда – ученик Будды.

25

Суами Сарасвати Даинаид – проповедник Индии XIX столетия.

26

Дармотарра – буддийский логик, последователь и комментатор философа Дармакирти (школа Дигнаги).

27

Профессор физики Московского университета в 900-х годах.

28

Известный физик.

29

Томсон – английский физик, автор теории вихревого строения вселенной.

30

Духи.

31

Зал Благородного собрания – московский концертный зал в 900-х годах.

32

Гностический термин Софии Премудрости, встречаемый в стихотворении Вл. Соловьева: