Журнал «Если» - 2008 № 03

• Название: 2008 № 03
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: "Любимая книга"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008

---

Надо полагать, женское любопытство оказалось сильнее идейных разногласий. Сидела близко, вполне могла и подслушать, как беглый доктор шепотом представился Стратополоху.

Ну-ну…

Остановился, поджидая.

Моложавая мегера была вне себя. Подойдя, толкнула жестким, словно закованным в латы, бюстом. Черные параноидальные глаза. На скулах — злобный румянец.

— Вы назвали меня фригидной, — тихим, на последнем градусе бешенства, голосом обличила она Стратополоха.

Тому стало неловко. Так бывает всегда, если в нормальной обстановке вспомнишь, что ты наговорил в полемическом задоре.

— Я… — растерянно начал он, но был прерван.

— Так вот! Чтоб вы знали! Я могу! Я все могу! Я просто не хочу! Запомните это! — Задохнулась, сверкнула глазами. — А догнала я сказать… Родина для вас — пустой звук!

При этих ее словах сознание помрачилось вновь. Артём почувствовал, что еще мгновение — и он придушит гадину.

— Это для вас Родина — пустой звук!.. — проклокотал он, сдерживаясь из последних сил. — Вчера — одна Родина, сегодня — другая! Вчера — Суслов, сегодня — Сызново… А если завтра Сызново тоже распадется? Третья?…

— Сызново никогда не распадется! — истово отвечала она.

— То же самое говорили и про Суслов! — бросил он в сердцах. — Такие, как вы, и говорили…

Этого она перенести не смогла. Хрипло выдохнув, ухватила мерзавца за галстук, чуть напрочь не сорвала.

— Фригидная? — шипела она, раздергивая пуговку за пуговкой на его рубашке. — Я тебе покажу фригидную!.. Ты у меня сейчас узнаешь фригидных!

— А то не фригидная, что ли? — шипел он в ответ, расстегивая на ней блузку. — Я тебе не Отечество, я тебя…

Трудно даже сказать, кто кого в итоге изнасиловал на том газоне. Да и так ли уж это важно?

— Вот тебе твое Сызново, вот тебе! — рычал он.

— Симулянт! Космополит! — с отвращением выдыхала она.

Со стороны аллеи за их неистовством давно уже наблюдали два патрульных санитара. Но к натуралам претензий быть не могло, а этим двоим ничего не пришьешь, поскольку уголок они выбрали самый что ни на есть безлюдный. Стало быть, не эксгибиционисты. В конце концов один из санитаров махнул рукой, и белые халаты разочарованно растворились в сумерках…

Взаимная ненависть противников была настолько гармонична, что высшей ее точки они достигли одновременно.

Одевались с вызовом, не пряча глаз — напротив, меряя друг друга презрительными взглядами.

— Ненавижу! — напоследок процедила она и ушла, исполненная правоты, по хрусткой гравийной дорожке.

Ей и впрямь не в чем было себя упрекнуть: акт половой ненависти с врагом никак не может считаться предательством.

По пути домой Артём останавливался под каждым фонарем, озабоченно осматривал рукава, обирал с пиджака травинки, пытался отчистить зелень с коленок и укрепить полуоторванные пуговки путем заматывания ниточек. Одной пуговки не наблюдалось вообще. Там, видно, и осталась, на газоне. Может, соврать, что побили в «Прибежище»? Дескать, не сошлись во взглядах… Ну да, побили! А синяки где? Плохо…

Наладонник-то хоть цел? Достал, включил. Цел. Надо же!

Мимо прошла молодая натуралка с указательным пальцем в правом ухе. Должно быть, придерживала втулку сотика.

— А что он может возразить? — ликующе вопрошала она. — Он мне слово — я ему диагноз…

Войдя в тонко благоухающий хлоркой подъезд, Стратополох небывало долго поднимался на второй этаж, останавливаясь в раздумье через каждые три ступени. Просто не знал, как поступить. Сразу нырнуть в ванную комнату и там привести одежду в порядок? А пуговки? Муж, попросивший ужены иголку с ниткой, уже изменник, иначе бы он просто велел залатать что у него там порвалось. Даже если вообразить, будто Артёму удастся незаметно слямзить швейные принадлежности (знать бы еще, где они лежат!) и произвести ремонтные работы втайне, Виктория быстро и неминуемо углядит следы его неумелой мужской руки.

С кряхтеньем отомкнул дверь, вошел.

Первым в прихожую высунул физию Павлик. Рот до ушей, в глазах чертики, на шее юннатский галстук нежно-голубого цвета. Завидевши такое, Артём оторопел настолько, что все его проблемы повылетали из головы.

— Эт-то еще что за…

— А это Митькиной сеструхи галстук! — радостно отрапортовал сын. — Из-за которого мы сегодня Митьку из юннатов выгоняли…

— Выгнали?

— Не-а! На поруки взяли.

— Кто?

— Да все! И я тоже.

— Откуда он у тебя?

— Трофей. Я ему говорю: хочешь на поруки — галстук гони!

— Так это не трофей, а взятка.

— Ну, взятка…

— А если увидит кто-нибудь?

— Так я ж на улицу в нем не выхожу. Скажи, прикольно?

— А мама?

— А я ей сказал, что у нас карнавал завтра… То есть не карнавал… этот… маскарад…

— Ну-ка быстро иди и сними! И чтобы я тебя больше в таком виде… Но тут в прихожую выглянула хмурая Виктория, строившая, должно быть, весь день зловещие планы отправки нетрадиционного супруга на принудительное лечение, — и Артём мигом вспомнил о собственном непотребном облике.

— Да понимаешь… — не дожидаясь рокового вопроса, снова закряхтел он. — Возвращался из «Прибежища» через парк, а там канава, оступился — ну и…

Осмелился поднять глаза и успел увидеть, как широкоскулое лицо жены приняло на миг удивленное выражение, а затем словно бы осветилось изнутри.

— Не умеешь ты врать, — с ласковой грустью сказала преобразившаяся Виктория, и пухлые губы ее тронула мягкая улыбка. — Какое «Прибежище»? Не было тебя там…

— Т-то есть… почему… Был. Меня там видели… Могут подтвердить…

— Ну, может быть, на минутку и заскочил, для отмазки… — Не сводя с него смеющихся карих глаз, подошла вплотную, сняла травинку с пиджака, нежно огладила твердую мужскую щеку. — Глупый ты, глупый… — промолвила она. — Дурашка… Столько времени голову морочил… Лучше бы сразу правду сказал…

— Нет, позволь… — оскорбленно отстранился он. Она легонько дернула его за ухо.

— Ах ты, проказник! Ну, пойдем ужинать…

Чего угодно ждал Стратополох, только не такого приема. Да, он прекрасно помнил, что, когда несколько лет назад отконвоировал Вику в клинику Безуглова, ее там закодировали в числе прочего и от беспочвенной ревности. Но от беспочвенной же! А тут все улики налицо…

В какой-то степени это было даже обидно.

Пока облачался в домашний халат, супруга успела осмотреть и оценить повреждения на брюках, пиджаке и рубашке.

— Пуговки я переставлю, — успокоила она. — Как ее зовут?

— Кого?

— Пуговку.

— Вика… — взвыл Артём. — Ну вот как перед Господом Богом… Не знаю я, как ее зовут! Все вышло случайно, понимаешь, случайно! Если хочешь, по идейным мотивам… Ничего личного!

— Хорошо-хорошо! По идейным — так по идейным. Я же не ругаю тебя. Я просто счастлива…

— Чему ты счастлива?

— Тому, что муж у меня — нормальный человек.

— Сумасшедший дом… — простонал он, хватаясь за голову.

Ужин был изумителен. Он был даже изумительнее обеда, поскольку не сопровождался тихими проникновенными склоками.

— Слушай, а где портрет? — спросил вдруг Артём.

Первого лица на стене кухни больше не наблюдалось. Не мозолило глаза и оскорбительное изречение. Виктория вздрогнула и потупилась.

— В шкафу, — продал Павлик. А галстук так и не снял, вредина!

— Почему в шкафу?

— Ну… — беспомощно сказала Виктория. — Он же тебе не нравится…

И Артём Стратополох с мысленным стенанием вновь осознал себя мерзким растленным типом. Она же всем дорогим жертвует для него, всем самым ей дорогим!

— М-м… А ты не могла бы… — переждав спазм совести, попросил он, — достать на минутку…

Встревожилась, пожалуй, даже слегка испугалась.

— Зачем?

— Надо…

Встала, беспрекословно принесла, подала с опаской. Странно. Чего опасается-то? В легком недоумении Артём перевернул портрет, словно ожидал прочесть на обороте что-нибудь этакое, от руки: «Виктории Стратополох — на память. Доктор Безуглов».

Оборотная сторона портрета, естественно, была чиста.

Снова перевернул, всмотрелся.

— Что? — еле слышно спросила супруга.

— Что-то общее есть… — задумчиво процедил Артём. — Но, наверное, все-таки не он.

— Кто?

— Да понимаешь… Встретил сегодня на улице. То есть не на улице, а… Да, собственно, неважно, где я его встретил. И вот теперь смотрю…

— Кого встретил? Безуглова?! — подскочил Павлик.

— Да нет, конечно, — с досадой ответил Артём. — Так, похож… слегка.

Всмотрелся еще раз, хмыкнул, вернул.

А с другой стороны, несходство тоже ничего не доказывает. Если портрет выдающегося человека до последней черточки похож на оригинал, то это уже, простите, не портрет, а гнусная, возмутительная провокация.