Сергей Вольнов - Армия Солнца

• Название: Армия Солнца
• Автор: Сергей Вольнов
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-022065-0, 5-9713-4242-8

Когда-то их называли не просто людьми, а – эрсерами. Создателями и хозяевами Империи Солнца ЭрСтеллы, правившей миллионами миров. Теперь они – «земы». Жалкие остатки людей, уцелевших после победоносного восстания негуманоидов. Те, для кого в новой Империи есть лишь одно место – карательные войска. Там – и только там – по-прежнему высоко ценят людей – лучших солдат Вселенной.

Но теперь среди «земов» внезапно появились – двое. Супервоин, способный не только биться любым оружием, существующим в Империи, но и менять до неузнаваемости свою внешность, и – женщина, которая упрямо пытается собрать воедино потомков землян, рассеянных по разным планетам и галактикам.

Но теперь тихим шепотом летят из таверны в таверну, из космопорта в космопорт странные слова – «Армия Солнца»…

---

– А для за-амков?

«Экскурсовод» ощутил, что штаны начинают жать в промежности. Кое-чему в них сделалось тесновато. Голос у Маленькой с хрипотцой, очень волнительный, надо признать. Сейчас – в особенности. Обезьян лохматый, ни черта не чует! Шикарная девка по нему убивается, а он хоть бы хны. Громила тупой!

– Это логичнее. Но тебе нужен королевский, не менее. Замашки у тебя – ну чисто принцесса!

Кровь в ушах у Щербатого зашумела так громко, что он почти перестал слышать голос. Оно и к лучшему. Ох уж этот голос… Стоять-бояться! Нельзя бренчать нервами, девчонка неприкосновенна. Голова предупредил, яйца вырвет и в глотку затолкает, вдруг что нехорошее с залетными гостями случится.

Базарили бы хоть на языке незнакомом. Вот невезуха! По идее, он вообще не должен ни словечка просекать. Для того и пользуются круссом. Но откуда им знать, что первое «дай!» будущий Щербатый вякнул в мире Волга II, он же Новый Саратов?! Или Голова не просто так именно его к ним прицепил? Голова у-умный…

– …как минимум три совпадения. Сны-наваждения, раз. Перед исчезновением появляются люди в скафандрах МКБ, два. И концентрически расходящееся, как круги по воде, стирание координат… Всепроникающая во все компьютерные программы помесь свастики и звезды Давида. Ничем ее не остановить, – говорила девушка. – До соседних миров добираются свидетели с практически идентичными показаниями. Это – четкие следы.

– А я вот все не вррублюсь никак, почему фигуры и голоса только женские. Что, в Армию Солнца сильный пол уже не принимают?.. – раздраженно рокотал зинкуриец. – Сексистская дискриминация, однако… Хотя, режь меня, бей меня, инвалида больного, ну в упор не верю, не верю я! При тотальной слежке, при компьютерных сетевых связях, доступных контрролю, невозможно устойчивое существование межпланетной организованной партизанщины. Уголовников Безопасность не тррогает, согласен, ну так мафия другое дело, это же скорее экономическая реалия, чем политическая… На планетах, в прределах отдельных систем локальные организации – сколько угодно, пожалуйста. Но практически все каналы интергала подмяла под себя Безопасность, и потому объединение разррозненных групп становится невозможным предприятием. Иксы МКБ все-таки не зря коптят небо. Нет, не могу я поверить, что эмкабэшники прохлопают армию с… – Он осекся. После паузы добавил: – Спасения.

– Свободы… А ты не думал, что в недрах самой Организации созрело реальное сопротивление? Мудрость предков гласит: если хочешь что-то спрятать, клади на видное место.

– Версия заманчивая. Но фантастически маловероятная. Перебор. Крутизна зашкаливает. Ведь если это так, значит, любой из нас может оказаться… гм, генералом Армии Солнца.

– Почему бы и нет? – Она в упор посмотрела на него. – Я, к примеру. Это помешает тебе быть со мной? Бросишь? Или убьешь?

– Шуточки у тебя, Маленькая! – Соллар сокрушенно покачал большой лохматой головой. – Несмешные… Впрочем, мое расследование продолжится вопреки всему. Ты прекрасно знаешь, кого из нас не очень-то волнует, что станется с Сетью. Мне бы с личными проблемами расплеваться. У меня перспективочка… гм, масштаба вселенского. С атомарного уровня подымаюсь на форсаже, со сверхсветовой.

– Да-а уж, мы, земляне, – странные существа. Вечно мечемся между двумя зовами: звезд и Земли. Поднимая голову вверх, грезим о небе, а оказавшись здесь, начинаем тосковать о земном… Я как-то читала о первом в истории Родины космическом туристе. Этот пожилой человек из своего кармана заплатил не один десяток миллионов за возможность собственными глазами взглянуть на родной мир из космоса. И поднялся-таки на орбиту, вопреки противодействию властей предержащих. Когда вернулся, сказал, что для человека ничего нет более значимого и прекрасного, чем посмотреть на собственную планету оттуда. Повернуться спиной к звездам, лицом к Земле…

– Слушай, ну чего ты мне душу травишь?! Не дави на чувствительность, ладно? Я циничен по определению, изначально. У меня детство трудное было, неприкаянное, сиротское, мне на роду написано было сдохнуть от выстрела копа, или в тюряге, или от алкогольного отравления, я слово «совесть» впервые в жизни узнал на Новой Венере, в Академии. У нас на Новой Рязани этакое глупое понятие отсутствовало в принципе… Если у тебя еще остались иллюзии в мой адрес, сейчас они рассеются. Вот, это про меня, послушай! Все сразу обо мне поймешь! Я и в иксы-то пошел, чтобы отомстить собственному племени. Услышал однажды песню эту и вдруг понял со всей обескураживающей ясностью, в какое дерьмо окунула судьба Ваньку Полышного, типичного представителя новорязанского дна!

Он лапнул левое запястье, зарыл пальцы в густую шерсть цвета ночи и пошевелил ими в глубине. Где-то там в зарослях прятался сетевой терминал, потому что вдруг зазвучала мелодия жангады, и хриплый баритон запел…

«Я начал жизнь в трущобах городских И добрых слов я не слыхал. Когда ласкали вы детей своих, Я есть просил, я замерзал… Вы, увидав меня, не прячьте глаз, Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват!

За что вы бросили меня, за что? Где мой очаг, где мой ночлег? Не признаете вы мое родство, А я ваш брат, я человек… Вы вечно молитесь своим богам, И ваши боги все прощают вам!

Край небоскребов и роскошных вилл; Из окон бьет слепящий свет. О, если б мне хоть раз набраться сил, Вы дали б мне за все ответ… Поверьте, люди, ведь я ваш брат! Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…

Вы знали ласки матерей родных, А я не знал, и лишь во сне, в моих мечтаньях детских золотых Мать иногда являлась мне. О, мама, если бы найти тебя, Была б не так горька моя судьба!»

Доверху налитыми болью глазками парень исподлобья смотрел на подругу, словно спрашивал ее о чем-то взглядом, и ждал обязательного ответа. Оцепеневшая девушка зашевелилась и положила правую руку на край стола; накрыла левой ладошкой хрупкое запястье, и над недопитыми кружками пива развернулся стилизованный пергаментный свиток. На нем возникали золотисто-пурпурные, цвета весеннего рассвета стихи. Они появлялись по одной буковке, бежали слева направо и прибавлялись построчно, сверху нисходя вниз, словно невидимый кто-то набирал текст, писал их прямо в эту минуту, а не множество миллениумов тому назад…

«Нас мало, понимающих. Из книг Не словоблудье нам, но мудрость лба, Уткнувшегося в рукопись. Шрапнели, Когда в миру забрезжило едва, Попали в цель, глаза остекленели. Нас мало, не смакующих интриг Из книг. Векам-то пальцы загибали Те, у которых высох бутерброд И чай остыл, покуда выгребали Из мусора великолепный бред и вброд Переходили океаны лжи, За чаем, что остыл некстати. Живы Те, что за спинами своими скалы Правдивости оставили. Нас мало, Как мало скал. А океан шуршит: Так машинистка строки набирала, И с юбки бархатной ворсинки обирала, И непременно делала ошибки…Цензурой текст заужен, что ушит. Но мудрость лба заузить, что стирала Легко границы меж миров, времен?.. Да так должно быть, чтоб нас было „мало“! Я жму Вам руку, злой мой компаньон. Напротив Ф.И.О. – ставлю долгий прочерк, Я обожаю Ваш сквернейший почерк, На лживом языке так назван он. Не словоблудье нам, но смех, но стон, но вой. Протяжный. Вечности звук – ВОЙ. Забрезжит чуть, на рукопись роняясь, Как в пропасть, головой. В очередной Раз умершей. И солнце выйдет каясь, спотыкаясь, Каясь».

ТАК ГОВОРИТ ИРИНА УХОВА.

– Может быть, мы не так безнадежны, – прошептала Маленькая, опираясь обеими руками и медленно вырастая из-за стола; костяшки ее смуглых пальцев, крепко стиснутых в кулачки, побелели от напряжения. – И не такие уж монстры… У нас есть истинное, неподдельное, неразменное богатство. Хорошая наследственность. Духи предков не дадут нам выродиться.

– Да, мы твари живучие. Спасибо матушке-природе, понапихала в нас до фига и больше механизмов, способствующих выживанию. Похоже, она из нас какой-то спецназ готовила. Для выполнения особого задания предназначила. Дух наш стоек, мысль быстра, тело крепко. Даже самых, казалось бы, уязвимых и беспомощных – просто так не угробишь… Маленькая, я как-то участвовал в спасательных работах, на Исраэль Три дело было. Там город один, Новый Ашкелон, землетрясение развалило вдребезги. Мало кто выжил. Десятки тысяч гробов разного размера – больших и малых. Настоящий конвейер смерти, праздничное торжество энтропии. Неделя уж прошла, почти все разысканные тела похоронили… И внезапно сенсация: локатор одной из групп похоронщиков улавливает живые тела. Где-то внизу, погребенный под грудой обломков высотой с небольшой звездолет, кто-то тепленький. До сих пор борется со смертью! Только вот уж слишком крохотные объекты на экране, будто не наших тела, а иных, какой-нибудь некрупной расы… В общем, раскопали завалы, в которые превратился родильный дом. Ир, младенчики!! Даже я чуть не расплакался. Одиннадцать новорожденных, не старше двух-трех недель. Крохотули такие, иссохшиеся, скукоженные. Но живые! Продержались без питания, без пополнения запаса жидкости, практически без воздуха. Взрослые мертвы, они выжили. Оказывается, особая способность у грудных малышей есть, научники ее зовут эффектом ныряния. Чтоб, если мама вдруг исчезнет на некоторое время, у деток был шанс дождаться возвращения. Организм как бы замирает, впадает в ступорный транс, переходит на режим тотальной экономии энергии, и практически прекращает жизнедеятельность, безо всяких медицинских приборов и препаратов. Но – вот именно что почти. У взрослых, которые уже сами могут себя прокормить, эта способность атрофируется или ослабляется. Выходит, недельный ребеночек в чем-то посильнее здоровенных дядек-тетек будет. Я к чему это все вспомнил… Может, эта способность, минуя средний уровень взрослого индивида, проявляется в общечеловеческом масштабе. Мы, весь наш биовид, после падения выживаем как младенцы. Схлопнулись, перешли в глухую оборону, экономим остатки энергии…