Эллен Кашнер - Томас Рифмач

• Название: Томас Рифмач
• Автор: Эллен Кашнер
• Издательство: Арда
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007

От издателя:

«Глянул я окрест и душа моя уязвлена стала. Любимая фантастика утопает в крови, некое несуществующее Добро с невероятной жестокостью мочит столь же небывалое Зло… И за этими разборками авторы напрочь забывают о существовании обычной доброты», — говорил Святослав Логинов на седьмом «Росконе».

В этой книге кровь тоже льется — несколько капель, чтобы напоить неприкаянную душу в Эльфийской стране. Герои книги не носят мечей, они просто живут настоящей жизнью в своем XII веке по соседству с Дивным народом. Здесь все настоящее: грязь по весне на холмах, в которой тонут овцы, любовь и верность, страсть и страдание. Даже Королева Эльфийской страны — и та настоящая. Кашнер удалось невозможное — рассказать древнюю легенду о Томасе Лермонте так, что дух захватывает от красоты и правдивости повествования.

Награды и премии:

World Fantasy Award, 1991 // Роман (Novel)

Mythopoeic Awards, 1991 // Мифопоэтическая премия фэнтези

---

— Добрая госпожа, вы думаете, я льщу вам. Вижу, не очень-то вы склонны доверять слову бедного странника, но я прошу вас, представьте меня умытым и причесанным, чисто одетым, с песней на устах и с арфой в руках. Между прочим, именно так я и услаждал слух короля в Роксбурге. Да, я видел, как пирует король, вашему псу тоже, поди, перепадают иногда куски с хозяйского стола…

Он поднял руку, приглаживая высыхающие волосы, широкий рукав скользнул вниз и обнажил массивный золотой браслет.

— Сэр, — говорю я.

А он руку вскинул, ну ровно процессию останавливает, и перебил меня:

— Добрый хозяин! Не заслуживаю я такого звания, да и любого другого тоже. Я — простой человек. Бог дал мне кое-какие способности к музыке, легко слагаю стихи, тем и снискал благосклонность сильных мира сего.

Что ж, вроде бы он и прав. Шустрый такой и, видать, умный. Да ведь это не порок. На земле всякому место находится.

Я промолчал. Мэг гремела сковородками, переворачивая лепешки. Менестрель посматривал на нас искоса и вдруг заулыбался, ну чисто твой щенок, который набедокурил, и чтобы, значит, внимание отвлечь, тащит тебе какую-нибудь свою игрушку.

— Скажите-ка, друзья, а слыхали вы историю о кошке, которая говорила королю правду?

— Нет, — тут же откликнулась Мэг, — чего не помню, того не помню.

Я насторожился. Женушка у меня — с характером.

— А вот не приходилось тебе, — говорит она ему, — слышать байку про парня, который так много болтал, что у него язык отвалился? Арфист расхохотался и тут же закашлялся.

— Нет, не приходилось, — хрипло отвечает он. — Умоляю, поведайте мне ее, я ведь, где могу, стараюсь пополнить запас, чтоб потом было чем повеселить народ по дороге.

Я даже дышать перестал. Ну, думаю, сейчас моя Мэг ему выдаст. Ее еще в девушках никому переговорить не удавалось. Вот-вот! Уголки губ дернулись вверх-вниз, засмеялась она этак свободно и говорит:

— Я не сомневаюсь, что у тебя немало запасено. Что ж, мы с удовольствием послушаем, только прежде давай-ка, скидывай все мокрое да поешь немного. Вон рядом с тобой плащ Гэвина, быстренько переодевайся в сухое, а на ночь у огня ляжешь.

Арфист Протянул вперед пустые ладони.

— Добрая хозяйка! Мне ведь нечем расплатиться за ночлег.

— Цыть! — прикрикнула на него Мэг. — Мы своим домом не торгуем. Путь у тебя выдался нелегкий, а посему ты у меня сейчас как миленький выпьешь грогу и ляжешь у огня. К утру одежда твоя просохнет, а тогда уж, если спешишь, можешь отправляться на все четыре стороны.

— Вы очень добры, — удивленно проговорил менестрель и опять зашелся кашлем. Потом встал, словно перед лордом каким (надо сказать, мой старый плащ ему только до колен был, но при этом сидел славно, не то что на мне), и говорит:

— Зовут меня Томас, по прозвищу Арфист, иногда еще Рифмачом кличут, это если я озабочусь что-нибудь новенькое сочинить, вместо того чтобы старые песни у мертвецов воровать. — Ох уж эти мне новомодные выверты! — фыркнула Мэг. — Ничего зазорного в том нет, когда человек старому да верному предан. Томас улыбнулся.

— Твоя правда, хозяйка. Но лорды, получившие старые земли, предпочитают слышать в свою честь новые песни. Нам ли спорить с ними?

— Да уж не мне, наверное, — этак свысока отвечает Мэг. Вижу, веселится, хоть со стороны и не заметно. — Давай-ка, Том Арфист, хватай свою лепешку, пока не подгорела, а коли хочешь с медом, так горшок рядом с тобой.

Он потянулся за лепешкой и опять раскашлялся. Пришлось Мэг самой ему мед передать.

— А еще я тебе чабреца заварю, а горло нечесаной шерстью обложишь. Если пойдешь в холмы по такой слякоти, сляжешь наверняка.

— Я в порядке, — этаким вороньим голосом отвечает арфист.

Однако с Мэг не поспоришь, и скоро он уже хлебал отвар, скорчившись у огня, и вид при этом имел совсем жалкий. Кашлял он с каждой минутой все хуже. Мэг сразу смекнула — заболел наш гость, да и то, вон скольких она вырастила да выходила, что по ту сторону реки, что по эту. У арфиста уж и сил недостало поблагодарить ее.

— У меня же голос пропадет, — просипел он.

— Не беда, арфа-то останется, — утешила его Мэг.

Менестрель попытался рассмеяться, да только хуже закашлялся.

— Арфа, конечно, хоть куда; — наконец прохрипел он, поднял кожаный чехол и довольно бесцеремонно вытряхнул инструмент.

Жалкое, надо сказать, зрелище: дека разбита, струны оборваны, одни щепки торчат.

— Вот она, арфа Томаса Рифмача. Духи дороги подарочек преподнесли. В самом неподходящем месте сунули камень под ногу, а рядом других камней, побольше, набросали.

— Господи, сам-то ты не разбился? — ахнула Мэг. Он опять долго кашлял, сплюнул в огонь и с трудом отдышался.

— Они не оставили мне выбора. Вот я и рухнул на мою ненаглядную, как пьяный матрос, — вздохнув, он снова упаковал остатки арфы в чехол.

— Может, починить удастся? — участливо спросила Мэг.

— В Далкейте, наверное, можно, — проговорил он, потянулся поставить чехол в угол и опять показал свой браслет.

Ну и разукрашен он у него был. Почище, чем церковные ворота.

— Это от короля подарок, — объяснил арфист, заметив мой взгляд. — Думал, сберегу на память, вроде как отличие у какого-нибудь рыцаря из баллады, да, видно, не судьба. Придется ему теперь оплачивать мою любовь к музыке. — Рука с браслетом заметно дрожала. Арфиста бил озноб. — все одно к одному, — произнес он, — как круги по води. Рифмы и ритмы, песни и истории иногда так причудливо переплетаются…

— Гэвин, — тихо окликнула меня Мэг, — мне нужны две небольшие охапки нечесаной шерсти. Надо его уложить. А ты, Томас, отдохни. Нет ничего сломанного, чего бы нельзя было починить.

Арфист повернул к ней невидящее лицо, тусклое, как холмы перед снегопадом.

— Правда? — с трудом выговорил он. — Стало быть, я действительно попал в страну чудес.

— Ложись-ка, отдохни, — заботливо увещевала его Мэг, — а утречком, глядишь, тебе и полегчает.

Да только наутро выглядел он ничуть не лучше, а чувствовал себя, может, и того хуже: лежал у огня бледный и непрерывно кашлял. Глаза у него сухо блестели, на щеках — лихорадочный румянец. Мэг принялась его выхаживать: поила травяным настоем и старалась не оставлять одного надолго, а потом и вовсе присела рядом с шитьем. Как это у моей женушки на все рук хватал? — никогда не понимал. Верно в песне поется:

Всегда милосердна,
Душой хороша,
Рука на работу легка.

Дождь все моросил. С утра я занимался загоном для овец, а когда пришел в дом, услышал разговор.

— Гэвин, — говорит Мэг, — Томас мне тут порассказал про великий пир на День Всех Святых в Роксбургском замке. Там костры всю ночь горели, темный эль разносили и все рассказывали разные истории, чтобы разбудить рассвет и отогнать духов.

— Что-то в этом есть, — сказал я и взял лепешку. Когда она только успела их напечь? — Я слыхал про этот Роксбург. Говорят, важное место.

Арфист улыбнулся запекшимися губами.

— Я ведь оттуда и пришел. Довольно приличное местечко. Но у герцогов и рыцарей свои заботы. Его величество поменял резиденцию, и теперь у герцога воруют скот. По ночам рыцари гоняются за ворами, а однажды до того дошло, что пришлось оленя загнать, а то бы без обеда остались. Само собой, под вечер в замке не до веселья, я играю, они храпят и даже боевой клич не способен их разбудить.

— Выходит, арфист им без надобности? — спросил я. — Ну, встал бы да ушел,

— Я так и сделал.

— И герцог позволил?

Он так посмотрел на меня, словно я обвинил его во всех смертных грехах.

— Ни один мужчина мне не указ, — прохрипел он и опять закашлялся, потом подмигнул и добавил: — да и женщина тоже.

Мэг внимательно посмотрела на арфиста, а я подумал: «Может, он из тех, для кого закон не писан? Про менестрелей всякое поговаривают. Хотя, если вспомнить, среди них и убогих хватает. То слепой, то хромой, а музыка им будто взамен дана. Но про нашего так не скажешь. Вроде все при нем».

Арфист понял, что Мэг недовольна, и тут же сменил тему.

— Что это ты шьешь, хозяйка? Никогда такой красоты не видел. — Обращался он к ней как к знатной даме.

Мэг приподняла шитье.

— Это Древо Жизни, — объяснила она. — У моей матери был этот рисунок, а ей От бабки достался. Здесь в округе так не шьют, а в моих краях не шьют по-здешнему. Вот покров на колыбельку; Вроде бы и не для кого… просто так, даже не знаю, закончу ли.

— Обязательно надо закончить, — с чувством проговорил арфист, и, конечно, на него опять кашель напал. — Он задрал локоть, как скворец какой, и дернул из протертого рукава длинную яркую нитку. — Вплети-ка и меня, хозяюшка, в свое Древо Жизни.

— Положи здесь и не раскрывайся, — проворчала явно довольная Мэг. — С твоим ознобом лучше не высовываться, а то вытрясет всю жизнь, никакое Древо не поможет.