Г. Матвеев - Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Г. Матвеев
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Боевик
• Год: 1959

Мир приключений №5: Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов / Ленинград: Детская литература, 1959.

СОДЕРЖАНИЕ:

Г. Матвеев.

После бури. Повесть. Рисунки В.Орлова....3.

Е. Андреева.

Остров сокровищ. Очерк. Рисунки А.Скалозубова....81.

Ф. Зубарев.

В дороге. Рассказ. Рисунки Л.Селизарова....95.

В стране зверей. Перевод В.Голант....104.

Ф. Зубарев.

Андрейка. Рассказ. Рисунки В.Скрябина....105.

Современница динозавров. Перевод В.Голант....114.

В дебрях Новой Гвинеи. Перевод В.Голант....116.

Сердитые носороги. Перевод В.Голант....118.

Г. Мартынов.

Сестра Земли. Повесть Рисунки Л.Рубинштейна....119.

Последние из страндлооперов. Перевод В.Голант....282.

Охотники за рыбой. Перевод В.Голант....283.

Борцы с лавинами. Перевод В.Голант....285.

Необыкновенный ребенок. Перевод В.Голант....287.

В. Домбровский и А.Шмульян.

Способный секретарь. Рассказ. Рисунки Ю.Данилова....289.

Изобретательность и мужество. Перевод В.Голант....297.

П. Капица и Н. Яковлев.

Остров Панданго. Повесть. Рисунки В.Саксон....299.

Догадливые эскимосы. Перевод В.Голант....383.

Удивительная пещера. Перевод В.Голант....385.

Р. Бархударян.

Капитан Сизов. Рассказ. Рисунки В.Шевченко....387.

И. Росоховатский.

По свежей лыжне. Рассказ. Рисунки Н.Муратова....409.

И. Росоховатский.

Пропажа. Рассказ. Рисунки В.Скрябина....415.

Белый дым. Перевод В.Голант....422.

Э. Офин.

Уравнение с тремя неизвестными. Рассказ. Рисунки К.Севастьянова и Л.Московского....423.

И. Росоховатский.

Судьба человека. Рассказ. Рисунки В.Вальцефер....433.

---

— Он скупой?.. У нас бабка рядом жила… Вот была тоже скупая. В церковь ходила милостыньку просить, а копейки все прятала… Вот скупая, вот скупая… Лучше бы пряников купила.

Крутой спуск кончился. Дорога шла у подножия горы. Справа, над дорогой, показался небольшой домик.

— Дяденька, ты прямо по этой дорожке иди. Тут и живет Денисов. Вон он где, дом! — сказала Маруся, показав рукой на тусклый огонек в окне.

— Зашла бы со мной погреться.

Девочка на секунду задумалась. Она действительно замерзла, в особенности руки. Кроме того, хотелось повидать Костю и продолжить разговор с приветливым «дяденьком», но она боялась отстать от своих и поэтому упрямо замотала головой:

— Нет. Я побегу!

Мужчина оглянулся по сторонам, с минуту стоял неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся шагам девочки, и наконец решительно свернул с дороги в проход, вырезанный лопатой в сугробах снега.

6. ЛАСКОВЫЙ «ЖИВОДЕР»

Кандыба широко открыл глаза. Большие кольца разных цветов плавали в темноте, растягиваясь и сжимаясь. Постепенно они стали желтеть, сливаться вместе, пока не образовали один сплошной круг. В ушах гудело, словно туда нагоняли воздух и он не выходил обратно, раздувая и без того разбухшую голову. Сознание возвращалось медленно. Круг перед глазами сузился и превратился в лампу. Она еще имела неясное очертание и покачивалась вместе со столом, но это была знакомая лампа. Сквозь шум в ушах начал различать какое-то пощелкивание и понял, что это трещат в печке дрова. В затылке появилась острая боль, будто туда вколотили гвоздь. Боль все усиливалась, и хотелось пощупать, не вбили ли туда действительно… Но странное дело: ни рук, ни ног Кандыба вообще не чувствовал, словно ничего, кроме тяжелой, налитой чугуном, разбухшей головы, у него и не было.

Прошло еще немало времени, пока он окончательно пришел в себя и понял, что лежит на полу в участке, около печки. Появились руки, ноги, и Кандыба, с трудом перевернувшись, на четвереньках добрался до стола.

Надо было бежать во флигель, где жили городовые, наряжать погоню за беглецом, но не было сил. Все тело расслабло, ноги дрожали и в горле щекотало хуже, чем после попойки.

Ухватившись обеими руками за край стола, он встал и грудью навалился на него. Согнув голову, как бык, дышал отрывисто, со стоном, и каждый раз с рычанием из груди вырывались слова.

— Ой, худо мне!.. Ой, смерть моя!..

В таком положении его застал пристав, вернувшийся вместе со священником.

— Ты что, болван? Напился, что ли?

Услышав строгий голос начальника, Кандыба поднял голову и мутными глазами бессмысленно посмотрел вокруг.

— Ой, ваше высокоблагородие! Убе­жал… По затылку… Ой, чуть не убил!..

— Кто убежал? Кого убил? Чего ты бормочешь? Говори, как следует! Раскис, как баба! Ну! — прикрикнул пристав.

Это подействовало. Продолжая держаться за стол, Кандыба выпрямился, скорчил болезненно-стра­даль­чес­кую гримасу и, широко открывая рот, как рыба на суше, начал рассказывать.

— Так что, убежал… Бродягу тут… бродягу без вас задержали… Вот… беспаспортный… Сидел тут у печки… Вот отец Игнатий видели. Сидел и сидел… все ничего… А потом схватил полено и по голове… вда­рил… Меня по голове. Ой!.. Ваше высокоблагородие… сюда, по затылку… В глазах потемнело… Думал, смерть пришла…

Говоря это, Кандыба закатывал глаза к потолку, моргал, часто прикладывал к груди то одну, то другую руку.

Страдальческое выражение на толстом красном лице с большими пушистыми усами делало его смешным и сочувствия не вызывало. Казалось, что он представляется, преувеличивает. Не верилось, что этот тупой, грубый человек может испытывать какую-то боль и что-то переживать.

«Телячьи нежности», — подумал пристав, а когда Кандыба умолк, с презрением процедил сквозь зубы:

— Болван! Так тебе и надо! Я бы еще добавил. Вперед умнее будешь!

— Ваше высокоблагородие! Я за веру, царя и отечество… Дозвольте доложить, облаву надо… погоню! Никуда не денется. Не здешний…

— Замолчи! Без тебя знаю, что надо делать.

Побег бродяги мало беспокоил Акима Акимовича. Сейчас все его мысли были заняты так неожиданно появившимися крамольными словами, и он, как хорошая собака, почуял свежий след.

— Выйди на двор. Остудись! — сказал он и, резко повернувшись, ушел в свой кабинет, но сейчас нее вернулся с листком бумаги. — Где евангелие?

Кандыба с недоумением посмотрел сначала на священника, затем на пристава.

— Евангелие?

— Ну да, евангелие! Что он, у тебя из башки последние остатки мозгов вышиб? Евангелие, которое отец Игнатий принес?

Кандыба вспомнил все и со страхом открыл сундук. Евангелие лежало на месте.

Священник помог найти страницу.

— Один и тот же отпечаток… — обрадовался пристав, сличая отпечаток на листке и евангелии. — «Далой»! И здесь ошибка… Странно! В двух простых словах — и ошибка…

— Темный народ, неграмотный, — заме­тил отец Игнатий и горестно вздохнул.

На лице священнослужителя, как маска, застыло обычное выражение кротости и умиления. Глядя на него, можно было подумать, что все это его не касается, что в полиции он оказался по недоразумению, случайно и что, как убежденный служитель бога, далек от дел мирских. Но хищный огонек любопытства в глазах выдавал, и Кутырин, еще мало знавший священника, понял, что имеет хорошего помощника и советчика.

— Нет. Прокламации они без ошибок печатали. Народ они грамотный… ученые. Инженеры среди них имеются… подзуживают. К сожалению, покровители мешают. Я бы им показал, как в революцию играть… — говорил он с раздражением и ходил по комнате, размахивая евангелием. — Поиграли… Довольно! Либералы проклятые! Они не могут жить просто так, без идей. Скучно, видите ли. Вот и доигрались, допрыгались… А сейчас в кусты! Извольте, расхлебывайте кашу…

Кандыба слушал и не понимал, на кого сердится начальник, а священник стоял около печки, задумчиво пощипывая бородку.

— Аким Акимыч, а не дети ли? — вкрадчиво спросил он.

Пристав мельком взглянул на священника и замолчал, продолжая ходить по комнате.

— Сегодня у меня в алтаре прислуживал Кузьма Кушелев, — продолжал священ­ник. — Отец его на поле брани погиб, и я считал своим христианским долгом принять участие…

— Ваше высокоблагородие… Ваше преподобие… позвольте доложить, — встрепенулся околоточный. — Кузька этот из одной шайки… Пятеро их. Копейские. Одной шайкой разбойничают. Нонешней осенью мне стекла вышибли, белье каустиком сожгли…

— Почему молчал? — едва сдерживая себя, грозно спросил пристав.

— Так что, ваше высокоблагородие, опасался… — сразу снизив тон, ответил околоточный. — У них заступники есть. Боюсь, петуха пустят. Озверелые они совсем! Вас-то они боятся, а меня ни во что не ставят.

— Как их фамилии?

— Главный у них Зотов Василий… сын того… повешенного. Кузька этот… Потом Семен Богатырев и Карасев. Отцы у них в Сибирь сосланы, на каторгу… Константин Денисов еще… ну, тот безногий. Девчонка около них. Маруська Шишкина. У этой отец в больнице скончался. Помните, рыжий такой? На плотине все от­стреливался… Дюже они озлобились, ваше высокоблагородие… Как волчата дикие.

— А ты в лицо их знаешь?

— Как мне не знать, ваше высокоблагородие!..

Пристав на минуту задумался. Все это было вероятно и правдоподобно. Вряд ли взрослые революционеры стали бы заниматься таким делом. Какой смысл печатать на евангелии фразу, когда, кроме священника ее никто не прочитает? Дети же могли это сделать ради озорства, ради игры, подражая взрослым, да, наконец, их могли и подучить.

— Так-с… Вот что, Кандыба, пойди сей­час и приведи кого-нибудь из них. Только не пугай. Поласковей.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

— Пройдемте ко мне, отец Игнатий.

С этими словами пристав взял со стола лампу, распахнул дверь и, пропустив священника вперед, ушел в кабинет.

От топившейся печки было достаточно светло. Морщась от боли, Кандыба начал одеваться. Каждое движение отдавалось в затылке. Кряхтя и ругаясь, он надел шинель, подпоясался, несколько раз напяливал шапку, но каждый раз боль вынуждала снимать.

Вернулся с лампой пристав. В кабинете уже горела другая, с зеленым абажуром.

— Ну? В чем дело? — спросил он, увидев стоявшего без шапки околоточного.

Кандыба не решился жаловаться на боль, зная, что начальник все равно не по­верит.

— А как же дежурство, ваше высокоблагородие? Прикажете вызвать?

— Не надо. Я буду здесь.

Набравшись духу, Каидыба напялил шапку и направился к двери.

…Маруся торопливо шла, низко опустив голову. Она заметила, что при быстрой ходьбе мороз сильнее щиплет нос. Чем скорее и чаще шагать, тем хуже. А если побежать, — совсем плохо. Можно и отморозиться. Но если опустить голову пониже и согнуться в пояснице, то ничего. Надо только под ноги смотреть…