Юрий Мухин - Отцы-командиры Часть 2

• Название: Отцы-командиры Часть 2
• Автор: Юрий Мухин
• Издательство: Яуза; Эксмо
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004

Взяв за основу анализ воспоминаний о Великой Отечественной войне офицера-пехотинца А.З.Лебединцева, известный исследователь Ю.И. Мухин оценивает ответственность советских офицеров за чрезмерные потери войск Красной Армии в той войне. Ставится вопрос — так ли мы готовим офицеров нашей армии, и нужны ли нашему народу такие офицеры?

Это первая книга подобного плана — как по затронутой теме, так и по способу ее раскрытия.

---

Вообще-то о чайном довольствии солдат вопрос поднимался еще в 1904 году, но требовалось 2 млн рублей, и поскольку это была не квартира Куропаткина с бильярдом для прислуги, то решили довольствовать солдат чаем с 1908 года. (Были и робкие голоса, что по примеру других стран надо бы включить в рацион солдат и рыбу, но это было чересчур дорого!) Революция, однако, подстегнула события, и царь пошел на расходы. К концу 1905 года солдатам и унтер-офицерам произошла, как пишет Редигер, «существенная прибавка», выразившаяся в добавлении «к отпускающемуся пищевому довольствию четверти фунта мяса в день, и сала, и введение чайного довольствия; установление отпуска одеял, постельного белья, утиральников, носовых платков и мыла и увеличение отпуска денег на шитье сапог с 35 копеек до 2 рублей 50 копеек в год; отпуск всего белья в готовом виде и отпуск по одной гимнастической рубахе с погонами в год».

Кстати, на чайное довольствие сахара было положено три золотника — чуть больше чайной ложки в день, или одна столовая ложка на два дня.

Как мы видим, кадровое офицерство в лице российских генералов и адмиралов при царе устроилось прекрасно, сделав армию инструментом по откачке денег из казны, что не замедлило сказаться в Первую мировую войну. И сегодня российские генералы довольны, надо думать, потому, что и сегодня у нас армия соответствующая. Как при царе.

Снова о тупости и нежелании знать военное дело

Вдумываясь в то, о чем написал Лебединцев, начинаешь по-новому оценивать мемуары наших военачальников, которых можно разделить на две части: кадровых — тех, которые и в войну занимали должности, аналогичные тем, что они занимали до войны, и тех, кого выдвинула война. К первым можно отнести: Г. К. Жукова, который до войны командовал Киевским военным округом, что по аналогии равноценно фронту, кроме того, он был и начальником Генштаба РККА; и И. С. Конева, который до войны командовал Забайкальским военным округом, а во время войны — фронтом. Ко второй части полководцев можно отнести полковника И. Д. Черняховского, который до войны командовал дивизией, а к 1944 году — Западным фронтом, комдива К. К. Рокоссовского, самого, пожалуй, сильного полководца той войны, комбрига А. В. Горбатова, который до войны сидел в тюрьме, так как десять кадровых офицеров на суде показали, что он враг народа, и сотни других генералов, которых генералами сделала война, а не услужение начальству.

Давайте немного поговорим о первых. Жуков, пожалуй, как никто, интересовался личной карьерой, и пожалуй, как никто, не интересовался военным делом. Вот посмотрите: весна 1941 года, Жуков — начальник Генерального штаба. Он знает, что летом начнется война с немцами, он уже подписал директивы в западные округа с приказом срочно подготовить план обороны границ. Он знает, что с нападением немцев на СССР ему надо будет руководить уничтожением агрессора. Ему не надо было самому собирать разведданные о том, как немцы — гроссмейстеры войны — воюют. Разведывательное управление Генштаба подготовило и положило ему на стол доклад «О франко-немецкой войне 1939–1940 гг.», в котором проанализировало причины молниеносного разгрома Германией англо-французских союзников. Вы полагаете, что Жуков бросился изучать этот доклад? Нет, он на нем написал: «Мне это не нужно». Вы думаете, что война что-то изменила и интерес к военному делу у Жукова возрос? Давайте посмотрим, как он организовывал штурм Берлина. Основной идеей этого штурма была ночная атака подготовленной немецкой обороны. Немного о принципе таких атак.

Ночные атаки были делом обычным, вот и Александр Захарович вспоминает о трех своих и одной — Петрова. Но тут две тонкости. Это должна быть либо абсолютно внезапная для противника атака (как в случаях, описанных Лебединцевым), либо оборона противника должна быть неподготовленной. (Командир танковой бригады, дважды Герой Советского Союза В. С. Архипов в глубине обороны немцев успешно водил свои танки в атаку с зажженными фарами.)

Немецкий историк, по воспоминаниям немецких очевидцев, об этом пишет так.

«Наступила ночь. И началось то, чего немцы за это время перегруппировавшиеся к обороне, еще никогда не испытывали. На поле битвы стало светло, как днем, и воздух наполнился адскими звуками: танки Рыбалко надвигались на немецкие позиции с зажженными фарами и включенными сиренами, безостановочно стреляя из пушек. На броне танков сидели пехотинцы двух стрелковых дивизий, 167и 136-й. Таким паровым катком они глубоко въехали в немецкий фронт. Рыбалко рассчитывал, что слепящие фары вызовут панику. Он также помнил об эффекте «иерихонского средства», которое использовали немецкие «Штуки»(Немецкие пикирующие бомбардировщики Ю-87) против советских пехотинцев, — сирены, завывающие при пикировании «Штук», неизменно приводили русскую пехоту в состояние, близкое к паническому. Рыбалко надеялся достичь сходного результата своей пронзительной, ослепляющей бронированной армадой. И он преуспел в этом на многих участках ослабленного фронта 13 и 7-го корпусов.

Более эффективным, естественно, был огонь многочисленных бригад Т-34. Несмотря на контратаки своей танковой группы, 7-я танковая дивизия генерала фон Мантойфеля не смогла помешать русским форсировать Ирпень в восьми километрах западнее Киева и двинуться по Житомирской дороге в направлении Фастова, важнейшего железнодорожного узла юго-западнее Киева».

Но обратите, внимание, Рыбалко начал атаку в ночь с 4-го на 5-е ноября — в сырую украинскую осень, когда ни танки, ни взрывы снарядов не поднимают пыли.

Немцы пытались повторить подвиг Рыбалко, и вот пример ночной атаки, о которой Жуков теоретически не мог знать потому, что в это время исполнял свои генерал-адъютантские функции (представитель Сталина) на фронте у Рокоссовского. В это время плацдарм, который занимала армия А. В. Горбатова, подвергся ночным немецким атакам. Причем немцы все же действовали грамотнее Жукова — тоже во влажное время года, когда взрывы поднимают в воздух еще немного пыли. Тем не менее 1 марта 1944 года результат немецких атак в рассказе Горбатова был таков.

«Вечером враг произвел особо сильную артподготовку. Огонь сосредоточивался на плацдарме по нашим первой и второй траншеям. Спустя полчаса противник перенес огонь на переправы, не допуская подхода наших резервов, и пошел в наступление пехотой. Потом заревели и двинулись танки. Не обогнав еще своей пехоты, танки включили фары, и на фоне их света были видны густые цепи наступающих. Со своего НП — с вышки, установленной на берегу реки, я по свету фар насчитал пятьдесят танков и на этом прекратил счет. Мы наблюдали частые вспышки выстрелов наших орудий Прямой наводки, слышали сплошной треск стрелкового оружия и грохот орудийной стрельбы. Море огненных всплесков переливалось над полем, где наступал противник, над плацдармом и мостами — это рвались тысячи снарядов. С тревогой вслушивались и вглядывались мы в картину ночного боя. Выдержат ли защитники плацдарма такое суровое испытание?

Немецкие танки, обогнав свою пехоту, выключили свет, и наступающих цепей не стало видно. Я пожалел об этом, считал, что огонь нашего стрелкового оружия будет не столь метким и станет слабее; но треск выстрелов из винтовок, автоматов и пулеметов не слабел, а стрельба из орудий прямой наводки все нарастала.

Вдруг фары снова зажглись почти одновременно на всем участке, но это уже были отдельные и короткие вспышки света, притом в сторону противника, и в эти мгновения была снова видна его пехота, но уже отступающая. На НП раздались восклицания: «Танки повернули назад!», «Атака отбита!». Немного позднее было получено донесение с плацдарма, подтверждающее, что атака гитлеровцев всюду отражена.

От имени Военного совета армии всем защитникам плацдарма и артиллеристам, стрелявшим с левого берега, я объявил благодарность и в то же время предупредил их, чтобы готовились к отражению повторных атак.

Через два часа противник перешел снова в яростное наступление, но уже с меньшим количеством танков. Наши герои, воодушевленные предыдущим успехом, отбивали эту атаку с еще большим мужеством, и она, а также последовавшие за ней в эту ночь третья, четвертая и пятая атаки захлебнулись. Чуть забрезжил рассвет, многие тысячи глаз начали всматриваться в лежащую впереди местность. Первыми показались силуэты шестнадцати подбитых танков и самоходок, некоторые из них еще дымились. А когда стало совсем светло, мы увидели поле, усеянное трупами фашистов».

Вот такую же картину увидели на рассвете и немцы, оборонявшие Зееловские высоты под Берлином, когда Жуков, вопреки уже имевшемуся немецкому горькому опыту, повел на них 1-й Белорусский фронт в ночную атаку. Только тел убитых солдат и сгоревших танков было чуть ли не в сотню раз больше, и это были советские танки и убитые советские люди. Историк В. М. Сафир, проанализировав боевые донесения тогдашних подчиненных Жукова, сообщает (Военно-исторический архив, 20, 2000, с. 138–140) подробности о ночном штурме Зееловских высот: