Ольга Погодина - Обитель духа

• Название: Обитель духа
• Автор: Ольга Погодина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-046609-2, 978-5-9713-6423-8, 978-5-9762-4911-0

Илуге.

Сын отрешенный от трона княжны, выросший в изгнании…

Пленник, с детства постигший все ужасы доли невольника…

Избранный, отмеченный покровительством величайшего из воителей древности Орхоя…

Он вернулся домой – чтобы завоевать то, что принадлежит ему по праву.

Однако жернова судьбы втянули Илуге в круговерть жестоких придворных интриг – и юному воину привольных восточных степей будет нелегко выжить в мире, где нельзя доверять никому, а ложь и предательство бьют вернее меча и кинжала…

Друзья плетут сети обмана.

Близкие целят в спину.

---

Конечно, среди рабов в ходу были истории о том, как такой-то и такой-то спас хозяина (хозяйскую любимую лошадь/жену/дочь) и в награду ему сбили рабский ошейник. Но на пытливые вопросы Илуге, а что же случилось дальше, рассказчики, как правило, пожимали плечами: «Да так он и жил дальше, как жил. Только теперь он был свободным». И это лишало все их рассказы достоверности.

Дверь была такой высокой, что Илуге, по привычке нагнувшись, понял, что сделал это зря. Пол юрты был сплошь застлан коврами. Поверх шерстяных войлоков с нашитыми на них узорами из цветной ткани – техника, принятая у степняков, – лежали и густо затканные причудливыми завитками ковры с юга. Здесь, в степях, это было знаком великого богатства. Наверху гибкие ребра из светлой и гибкой, еще не успевшей потемнеть осины соединялись у дымового отверстия, сквозь которое виднелся кусочек неба. Юрта была разделена в соответствии с традицией: на восход солнца – вход, на закат – лавка с онгонами, место семейного сбора и поклонения предкам. Справа – половина хозяина, его спальное место и место для приема гостей, слева – половина хозяйки, сундуки с одеждой и закуток для приготовления еды. Сейчас Илуге, отодвигая войлочные пологи, прошел на половину хозяина. Хораг сидел, подвернув по обычаю ноги, на расшитом золотыми тиграми куаньлинском шелковом покрывале. Перед ним стоял низкий резной столик из какого-то невиданного ранее Илуге темного гладкого дерева. Зеленоватая жидкость в чашке, стоявшей перед хозяином, пахла нежно и терпко. Также по традиции, часть юрты была отгорожена для Хурде – старшего сына. Сейчас пологи были откинуты вверх, на держащие их балки. Хурде, облаченный в сидевшую на нем тесновато традиционную одежду – меховую безрукавку, кожаные штаны и островерхую шапку с длинными ушами из волчьих хвостов, – выбирал себе оружие. Даже с порога было заметно, что делает он это без того особенного благоговения, с каким к оружию обычно относятся воины. Эсыг, например.

Завидев Илуге, Хораг недовольно сдвинул брови. Этот грузный мужчина с широкими губами и плоским, как блин, лицом считался в их племени чуть ли не Берге – богом богатства. По крайней мере не одна женщина подносила своего ребенка погладить Хорага по тугому, круглому, выпирающему животу – существовало поверье, что это может принести малышу богатство, когда он вырастет. Хораг действительно был богат – даже богаче, чем вождь племени Бугат и его брат Эрулен. Стада его овец были самыми многочисленными и давали лучшую шерсть. Его белые, как молоко, кобылицы, славились далеко за пределами их становища. Хораг – немыслимое дело! – с некоторых пор держал вооруженных людей, которых кормил просто за то, чтобы они находились при нем. «Это на случай нападения. У меня много врагов!» – говаривал он, но его глаза при этом были холодными, как у змеи. И каждый невольно начинал думать о том, что наемники Хорага могут не только отбивать нападения, но и в один прекрасный день или вечер прийти к кому-нибудь, ничего не замышляющему против.

– Ниже голову, раб, – процедил Хораг, видя, как тот неловко нагибает шею. Илуге знал, что люди невысокого роста часто недолюбливают рослых – когда могут. У него была возможность в этом убедиться на своем опыте. Неприятное предчувствие нарастало.

Выпрямившись, Илуге предпочел промолчать. Он и так-то бывал не особенно разговорчив, поскольку много времени проводил вдали от становища. А болтать лишнее с таким человеком, как Хораг, воистину неразумно.

– Что ж, Эсыг хвалил мне тебя, раб, – лениво растягивая слова, сказал Хораг. Не дождавшись обычного почтительного лепета, к которому, несомненно, привык, он теперь поглаживал свой гладкий пухлый подбородок, с оскорбительной оценивающей медлительностью разглядывая Илуге. – Полагаю, мне следует наградить тебя.

Сердце Илуге на какой-то сумасшедший миг трепыхнулось – он, конечно, совсем не верил в рассказываемые байки, но вдруг… «Нет, – резко осадил себя Илуге. – Благодарность так не выражают. С таким лицом расставляют силки на глупых сусликов». Он заметил, что хозяин тем не менее пристально наблюдает за ним, и постарался придать лицу обычное угрюмое выражение.

– Я думаю, ты должен быть счастлив узнать, что больше не будешь гонять вонючие отары, – продолжал Хораг. – Завтра мой сын будет посвящен. Я решил, что ему нужен отважный слуга, и дарю тебя ему.

В этот момент Илуге понял, что убежит. Он не просто подумал об этом – его охватила ясная, как морозная ночь, уверенность. Правда, прямо сейчас он убежать не сможет – из-за Яниры. Сестру он не оставит: Хораг не замедлит отыграться на ней, а уж что хозяин способен сотворить с молоденькой и красивой рабыней, лучше и не предполагать. Но все, что сейчас ему скажет этот человек с толстыми, жирно блестящими губами, уже не имеет значения.

И в этот момент Хораг понял, что зря так надолго упустил из виду мальчишку – слишком уж спокойно, не теряя достоинства, держится этот белобрысый ублюдок, который по всем приметам должен вскидываться от его реплик, как огретая кнутом кобыла. И смотрит он своими зелеными глазищами вовсе не так, как следует рабу – смотрит тяжелым неуютным взглядом, каким не всякий зрелый воин одарит. Без ярости или страха, с какой-то каменной, пугающей бесстрастностью.

– Что же ты молчишь? – чувствуя нарастающее раздражение, спросил он. – Или не рад хозяйской милости?

– Спасибо, хозяин, – сухо ответил Илуге, чем привел того в еще большую ярость.

– Не благодари, ну что ты. – Хораг в притворном благодушии замахал руками. Ему захотелось сделать мальчишке по-настоящему больно. – Благодарить будешь, когда я твою сестру устрою.

Он буквально кожей почувствовал, как раб вздрогнул. Постороннему взгляду это было бы не заметно, но Хораг этого ждал, и его пронзила острая игла удовольствия.

– Мне кажется, борган-гэгэ ею довольна, – осторожно проронил Илуге.

– Ну что такое прислуживать капризной старухе? – ласково улыбаясь, спросил Хораг. – Но, скажу тебе по секрету, недавно ею у меня интересовался Эрулен. Если вы оба будете себя хорошо вести, я позволю себя уговорить. У девчонки будут все шансы жить в довольстве. И всех делов – знай поахивай! – Хораг грубо хохотнул, его глаза стали масляными.

– Спасибо, хозяин, – повторил Илуге, но теперь совсем с другой интонацией. Счет в его голове вместо месяцев пошел на дни.

– А теперь ступай, – милостиво кивнул Хораг. Он был доволен, истолковав по-своему последние слова Илуге, – тот показался ему еле сдерживающим бешенство. Что было в принципе недалеко от истины, только вот сдерживающие причины были совсем, ну совсем иными.

По знаку Хорага невидимые слуги опустили войлок, отделявший его от сына, и Илуге оказался лицом к лицу с Хурде. За своей спиной он слышал, как Хораг, кряхтя, поднимается на свои короткие ноги и, отдуваясь, словно после бега в гору, направляется к выходу.

– Зашнуруй мне сапоги, – неестественно громко приказал Хурде. Илуге уловил в его манере очевидное: тот сказал это специально для удалявшегося отца и послушно опустился на одно колено. Но не успел он протянуть руки к кожаному сапогу с узорчатым, щегольски загнутым вверх носочком, как Хурде прошипел:

– Вставай! Брось!

«Чего он от меня хочет?» – Илуге стало очевидно, что наследник выпросил его у отца раньше срока, и выпросил для какой-то цели. Хурде в упор посмотрел на Илуге.

– А теперь слушай меня, раб, – надменно процедил он. – Делать будешь только то, что я скажу. Обо всем, что я тебе скажу и прикажу сделать, будешь молчать. Иначе прикажу забить плетьми до живого мяса. Понял?

В его угрозе прозвучало что-то жалкое… какой-то отголосок страха. Словно сын Хорага сейчас расскажет ему свой самый страшный сон, и потом возьмет клятву никому об этом не проговориться. Илуге молча кивнул, нисколько не испугавшись.

Хурде быстро достал из-за пазухи кожаный бурдючок:

– Пей!

Внутри бурдючка плескалась темная пахучая жидкость.

– Что это? – с опаской спросил Илуге.

– Пей! – с угрозой, но тихо прошипел Хурде. Его круглое, как у отца, лицо на глазах наливалось краснотой. Но в узких глазах под набрякшими, словно вздутыми веками плескался страх. – Илуге теперь знал, что не ошибся.

– От этого не умирают, – все же добавил он, видя, что Илуге все еще колеблется. – Это мне шаман прислал. Будто я такой дурень, чтобы вместе со всеми хлебать это гадкое пойло!

Колокол внутри Илуге ударил. Даже не так – это Илуге стал колоколом, огромным медным телом, которое сейчас наливалось тягучим гулом. Он взял бурдючок и осушил его содержимое одним махом. Жидкость была какой-то маслянистой и пахучей, очень пахучей. Илуге пришлось долго сглатывать необычную протяжную горечь, остававшуюся во рту.

– Хороший раб. – Хурде с облегчением и любопытством смотрел на него. – Но я тебе соврал. Это яд, – и он хихикнул.

Илуге молчал. Он чувствовал, что Хурде сказал правду тогда, а не сейчас, и не испытывал никакого страха. Пухловатый наследник скорчил разочарованную гримаску, поняв, что шутка не удалась.