Александр Беляев - Мир приключений, 1983

• Название: Мир приключений, 1983
• Автор: Александр Беляев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1983

В ежегодный сборник приключенческих и фантастических повестей вошли произведения авторов: А. Беляева, А. Безуглова, А. Абрамова, А. Казанцева, Н. Самвеляна, Я. Зимина, Е. Парнова, Вл. Гладкова, Рэя Брэдбери и других.

---

— Небось добивать идет, — сказал Одинцов, глядя на офицера.

— Не дойдет, — ответил чернявый и вскинул винтовку.

— Смотри, того не зацепи, — предупредил Одинцов. — Вот, значит, что тут было…

— Не зацеплю, — ответил чернявый.

— И этот чтоб на коня не сел, — снова сказал Одинцов.

— Не сядет, — ответили сразу несколько человек. И тоже прицелились, кто с колена, кто стоя.

— Тогда, залпом, пли! — скомандовал Одинцов.

Грохнул залп. Офицер схватился за грудь, взглянул вверх, откуда стреляли, и повалился навзничь. А солдат упал словно подкошенный.

— Бегите вчетвером и всех до одного коней переловите, — приказал Одинцов. — А вы, хлопцы, за мной!

Они подбежали к Прозорову. Чернявый перевернул доктора на спину и приложил ухо к его груди.

— Ну? — нетерпеливо спросил Одинцов.

— Похоже, жив, — ответил чернявый и для верности приложил к груди доктора другое ухо.

— Дай-ка я сам, — оттолкнул его Одинцов. Послушал и подтвердил: — И правда жив. Перевязывайте его быстрее.

Пока Прозорова перевязывали, подвели коней. Собрали валявшиеся на земле винтовки и сделали из шинели носилки. Подвесили их между двумя лошадьми и положили на них Прозорова.

— Кто же, интересно, этот папаша? — не утерпев, спросил чернявый.

— Жив будет — узнаем, — ответил Одинцов. — Пока ясно только то, что мы ему и в подметки не годимся.

Он дернул поводья, и конь легко понес его к перевалу. За ним широкой рысью, чтобы не растрясти раненого, двинулась вся группа.

Глава 22

Если бы к казакам не подошло подкрепление, никогда бы им не ворваться в пещеру. Так бы и ползали перед ней, прячась за камнями да постреливая. Но пехота оказалась много въедливей и, зацепившись за клочок земли, уже ни за что не желала его оставлять. Да и много ее оказалось по эту сторону баррикады, снаружи. Гораздо больше, чем тех, кто еще мог держать оружие в руках под сводами пещеры.

Красные защищались отчаянно. Даже раненые помогали отбивать атаку. Но силы были слишком неравны. И баррикады пали: сначала первая, а потом и вторая. Кстати сказать, благодаря этой, второй баррикаде, взрывы фугасов в пещере не дали ожидаемого белыми эффекта. Камни поглотили ударную волну. Пещера наполнилась дымом и пылью. Но из ее защитников почти никто не пострадал.

Другое дело — рукопашная схватка. Белые буквально подавили бойцов своей многочисленностью. Озверевшие солдаты немедленно валили на землю любого, кто оказывал им хоть малейшее сопротивление. Били прикладами, кололи штыками. В этой схватке погиб комиссар Лузгач. Дважды был ранен командир Пашков. Погибли многие бойцы и командиры. Оставшихся в живых пленных заставили выносить из пещеры раненых, выводить лошадей.

Потом пленных бойцов построили под скалой. И есаул Попов в сопровождении подпоручика и двух унтер-офицеров пошел вдоль строя. Он пристально осмотрел каждого и, отойдя в сторону, громко скомандовал:

— Коммунисты, выходи!

Из строя пошатываясь вышел Пашков. Его тотчас же отвели в сторону.

— Еще? — потребовал Попов.

Шеренга стояла не дрогнув.

— Я сказал: коммунисты, выйти из строя! — повторил есаул.

Бойцы не двигались.

— В таком случае, будете расстреляны все! — объявил есаул.

И тогда шеренги зашевелились. Из строя стали выходить люди. К ним тотчас подбегали казаки и, словно боясь, что они снова вернутся в строй, штыками отгоняли их в сторону.

— Еще есть? — спросил Попов после того, как строй снова замер.

Ему никто не ответил.

Не дождавшись ответа и видя, что из строя никто больше не выходит, есаул круто повернулся и пошел к раненым, которых также положили под скалой, только с другой стороны поляны. Он останавливался возле каждого и спрашивал:

— Коммунист?

Несколько человек ответили утвердительно.

Есаул делал знак рукой, казаки тотчас подхватывали раненого под руки и оттаскивали, если он не мог передвигаться сам, к группе бойцов, которые стояли отдельно. Раненым доставляло это колоссальные мучения. И кто-то из них, не выдержав боли, громко застонал.

— Ироды! Раненых оставьте в покое! — собрав силы, крикнул Пашков.

— Молчать! — рявкнул в ответ есаул. — Тут я командую! Шкуру с живого спущу!

Он вернулся к общему строю и, ткнув нагайкой в сторону группы Пашкова, зло заговорил:

— Эти, коммунисты, все до единого будут повешены. Им нет и не может быть пощады. А вы — расстреляны. Но вы можете еще спасти свою жизнь, если сами повесите своих комиссаров. И тогда я отпущу вас на все четыре стороны. Или добровольно перейдете на нашу сторону и, храбро сражаясь с оружием в руках против большевиков, кровью и потом искупите свою вину перед отечеством. Даю на размышление три минуты!

Есаул посмотрел на часы и отошел в сторону. Бойцы стояли в шеренгах, понуро глядя себе под ноги. В тишине лишь слышались стоны раненых. И вдруг громкий, почти задорный голос потряс воздух:

— Напрасно ждешь, дядя! Среди нас нет предателей!

Это крикнул Серега. Есаул мельком взглянул на него и махнул нагайкой. Серегу схватили и отвели в группу коммунистов.

— Осталась минута. Последняя минута! — предупредил есаул. — Еще можно спасти себя!

Но прошла и эта минута. А из строя так и не вышел ни один человек.

Есаул стегнул себя нагайкой по голенищу.

— Ну что ж, у меня тоже есть характер, — сказал он и кивнул в сторону группы коммунистов. — Приступайте, господа казаки!

— Пошли! — скомандовал Чибисов, и казаки повели бойцов к карнизу над пещерой.

Там, на стропилах, уже висели веревки с петлями, и под каждой из них было сооружено из жердей что-то вроде небольшого помоста. Группа дошла уже примерно до середины поляны, когда неожиданно сзади, на дороге, почти на том самом месте, откуда ночью бойцы утащили у казаков пулемет, фонтаном взметнулась в небо земля, и все содрогнулось от страшного грохота. В воздухе запели осколки. Кто-то вскрикнул. Кто-то закричал: «Наши!» И в этот момент раздался второй взрыв. Но уже не на земле. А над пещерой. Снаряд угодил, словно нарочно, почти в самый карниз, мгновенно разметал его в щепки и осыпал поляну грудой камней…

На поляне все сразу перемешалось: казаки, бойцы, солдаты. Откуда-то из-за кустов метнулись ошалевшие от испуга кони. Метнулись и, разбрасывая людей, помчались на дорогу. А люди, толкая друг друга, сбивая на ходу друг друга с ног, устремились двумя потоками: белые — спасаясь от артиллерийского огня в пещеру, красные — на дорогу. Есаул и подпоручик еще что-то пытались кричать, приказывать. Но грохнул третий снаряд, так же ударив в гору. И все снова утонуло в сплошном гуле. А потом вдруг послышался голос Пашкова:

— Раненых уносите с поляны! Уносите раненых!

Часть бойцов повернула к подножию скалы и, подхватив раненых на руки, понесла их в траншею, вырытую казаками, и за камни.

Громыхнул четвертый снаряд. За ним пятый. Тяжелые морские орудия бронепоезда рушили на горы многопудовые снаряды один за одним. И скоро на поляне, кроме убитых, не осталось ни одного человека.

А когда канонада так же неожиданно оборвалась, Серега увидел на дороге, ведущей к поляне, мчащихся во весь опор всадников. Увидел и толкнул лежавшего рядом с ним пожилого бойца, того самого возницу, который вез его вместе с Ашотом на телеге.

— Не упускай, отец, душу. Еще пригодится. Наши подходят, — сказал он.

— Иде? — не поверил возница.

— А вон, — кивнул Серега и закричал что было сил: — Наши! Наши идут! Наши!

Заключение

Никогда раньше, даже в дни самых больших базаров, не появлялось на улицах Благодати столько народу, сколько собралось в тот день. Ни стар, ни млад не усидел дома. Пришли в городок жители окрестных деревень. Спустились с гор чабаны. На площади, возле городского сада, играл военный духовой оркестр. Над трибуной, наспех сколоченной саперами, гордо развевался красный флаг. Тут и там в толпе виднелись военные: красноармейцы и командиры, в гимнастерках и кожаных куртках, в остроконечных буденовках и форменных фуражках, в кубанках и, даже не смотря на жару, в папахах.

Из дома, в котором еще совсем недавно размещалась акцизная контора, а теперь поместился штаб, вышли несколько человек военных и направились к трибуне. Толпа расступилась перед ними, давая им проход. Рядом с военным в кожаной фуражке шагал парнишка в ладно подогнанной под его щуплую фигуру солдатской гимнастерке, шароварах и сапогах. На голове у парнишки была надета лихо сдвинутая набекрень кубанка с широкой кумачовой лентой.

Военные и вместе с ними парнишка поднялись на трибуну. Оркестр заиграл «Интернационал». В толпе запели слова бессмертного гимна. А когда музыка стихла, высокий военный с шашкой и маузером поднял руку и объявил: