Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов

• Название: Семнадцать каменных ангелов
• Автор: Стюарт Коэн
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01754-0

Завораживающий роман в жанре танго.

Недавно потерявший жену комиссар Мигель Фортунато готовится выйти на пенсию после долгих лет службы в полиции Буэнос-Айреса. Его последнее задание – помочь следователю, приехавшему в Аргентину из США для расследования обстоятельств похищения и убийства известного американского писателя. Задание, как выясняется, непростое. Во-первых, следователь оказывается совсем молоденькой, неопытной, но очень привлекательной девушкой по имени Афина Фаулер. А во-вторых, сам Фортунато в силу определенных причин вовсе не заинтересован в том, чтобы правда об убийстве вышла наружу.

Впрочем, расследование должно идти, хочет он этого или нет. И вот, окруженные хороводом танцоров танго, палачей, транснациональных банкиров и бывших революционеров, Афина и Фортунато раскапывают преступление такого масштаба, что у них остается одна-единственная задача – остаться в живых.

---

Наш автор берет в руки первый роман, разглядывает свой портрет, на котором он на шесть лет моложе; тогда он был в зените славы и непринужденно улыбался. На второй роман он бросает лишь беглый взгляд, там у него тот типичный вид – «принимайте меня, пожалуйста, всерьез», – каким пестрят полки с уцененным товаром в книжных магазинах, как у заключенных, которые перед лицом неопровержимой вины без устали заявляют о своей невиновности. Он валится на постель и лежит, уставясь в потолок. Ему необходим замысел. Нужны контакты. Атмосфера. И пусть он не хочет в этом признаваться, ему нужен кто-то, принимающий его всерьез.

Его единственный контакт – это старый друг из банка, некий Пабло, с которым он работал десять лет назад. В то время они оба были холостяками, вечерами фланировали по шумным улочкам делового района, перемигиваясь с красотками и подчищая огрехи кредитов в сотни миллионов долларов. Людей этого типа можно встретить и сегодня (стоит пройтись по Калье-Флорида или Пласа-де-Конгрессо) – красивых и молодых, урожая этого года, которые могут стать шикарным уловом для ловких женщин; – они – путевка в благополучие, высшие слои общества, они – обещание отдыха в Европе и на Пунта-дель-Эсте.

Они сама обворожительность, направо-налево раздают улыбки, но умеют держаться и солидно, как приличествует человеку, облеченному ответственностью. Золотая жизнь, amores, по определению может быть только временной, но внушает обманчивое чувство постоянства для тех, кто ведет ее.

Десять лет назад Пабло внешностью походил на типичного латиноамериканского артиста или певца. Прямые черные волосы, длинные ресницы, даже лицо не слишком смуглое. Перспективный администратор с великолепным будущим в мире финансов, он притягивал к себе всех – и потенциальных невест, и влиятельных мужчин; к нему потянулся и Уотербери. Его привлекла не только внешность Пабло, но и его голос, располагающий, вкрадчивый, как гладко отполированная медь, смешливый баритон с оттенком философской расстановки, что придавало самым незначительным словам Пабло ауру беспечной мудрости. Все видели в Пабло человека, который пойдет далеко, и всем хотелось, чтобы он не забыл их, когда достигнет своих высот.

Уотербери тоже надеется, что он не забыт. Он четыре года не разговаривал с Пабло и нервно ждет, пока секретарь сообщает его имя. Через мгновение приветливый голос Пабло положил конец всем его сомнениям: «Che, Роберто! Мой знаменитый друг-писатель! Неужели ты и в самом деле в Буэнос-Айресе?»

Слова «знаменитый писатель» больно отозвались в груди Уотербери, но теплота в голосе старого друга успокоила его. Он сказал, что остановился в отеле «Сан-Антонио» и думает собрать материал и написать детектив, действие которого разворачивается в Буэнос-Айресе. Они рассказали друг другу о своих семейных делах, кто на ком женился, о детях, и потом Пабло прерывает беседу: «Ничего больше не рассказывай, Роберто! Давай встретимся поскорее! Давай сегодня же вечером, если можешь! Заходи ко мне в офис в пять, и мы пойдем выпьем где-нибудь».

Уотербери с облегчением вешает трубку. Пабло все такой же, каким был в те далекие года, когда они днем заговорщически колдовали над финансами, а по вечерам занимались другими, более деликатными и более чувственными делами. Он надеется, Пабло не заметит, что на нем тот же самый костюм, который он носил тогда.

Уотербери приехал в штаб-квартиру «АмиБанка» в тот момент, когда по окончании рабочего дня из его здания на улицу высыпала толпа секретарш и бизнесменов. Через хрустальные витрины кафе видно было, как встречаются и рассаживаются за столиками элегантно одетые люди. Калье-Флорида заполнилась неторопливо идущими пешеходами. Вестибюль «АмиБанка» – дворец из мрамора и стали, могучий обнаженный Атлант подпирает плечами глобус. Уотербери на своем испанском с акцентом гринго спрашивает Пабло, и охранники делаются сама любезность. Пабло – один из тех, кто с десятого этажа, и его после работы всегда ожидает шофер.

Старик в красном пиджаке поднимает лифт наверх и каркающим голосом сообщает остановку: пентхаус. Уотербери встречают панели из тропической древесины и секретарша с обложки модного журнала, блондинка с длинными волосами и пышной грудью. Она приветствует Уотербери как старого друга – Señor Waterbery – и проводит его через стеклянные двери в холл, устланный ковром, толстым, белым и беззвучным, как снежный сугроб.

«Роберт!» Пабло произносит его имя по-английски с едва заметным акцентом. Он встает из-за стола, все еще настоящий латиноамериканский плейбой, в иссиня-черных волосах ни намека на седину. Они пожали друг другу руки, и он заключил Уотербери в объятия, а потом поцеловал в щеку. Даже теперь, когда Пабло вознесся так высоко, его голос не утратил колдовской способности располагать к себе собеседника. Уотербери почувствовал, будто ему оказана честь находиться в одном помещении с великим Пабло.

Кабинет Пабло довольно впечатляющий, но без излишеств. Стены в деревянных панелях, плоское облако ковра, широченные безупречные окна с видом на Ла-Плату. На огромном деревянном письменном столе Уотербери видит золотое перо и задники рамок с фотографиями. У стены стеклянный столик на колесиках, на нем дюжина бутылок со спиртным и бутылка с сельтерской.

«Я налью тебе! Скотч? Извини, у меня нет твоего „гленбэнги“, но надеюсь, ты пожертвуешь собой и доставишь мне удовольствие, выпьешь „Сеньора Уокера“». Пабло говорил по-английски, который он отшлифовал за год работы в нью-йоркском отделении «АмиБанка», и Уотербери ответил ему тоже по-английски:

«Ну и память у тебя!»

Пабло берет из серебряного ведерка несколько кусочков льда и бросает в стакан. «Как я могу забыть, что ты любишь?! Ты же, великий сноб, затаскал меня по барам, да еще поносил их за никудышный выбор шотландского виски! А? Ты же меня разорил! А потом в своей книжке сказал, что все это на вкус настоящая гадость, hijo de puta!»

Уотербери смеется: «Это не я сказал, это сказал герой романа!»

«А! Только послушайте, он еще отрицает! Как будто на правительственной службе! Содовой?»

«Если есть только „Джонни“, то плесни немного содовой».

Пабло в притворном отчаянии качает головой и цедит содовую в резной хрусталь. Наливает себе и садится напротив Уотербери в глубокое коричневое кожаное кресло. Некоторое время он молчит, ему просто приятно видеть старого друга. «Ты прекрасно выглядишь, Роберт. Видно, годы хорошо обошлись с тобой».

Уотербери старается подавить назойливое желание пуститься в долгий рассказ и вместо этого говорит, что все хорошо: «Не жалуюсь. Мне повезло с женой, у меня чудесная дочка. Не скажу, что это были самые легкие десять лет моей жизни, но, наверное, легкая жизнь не мой удел. Ну а так… вот мы с тобой снова встретились, сидим пьем виски. Жизнь не так уж плоха!»

«Верно, очень верно, hombre. Мне тоже везло. Но расскажи-ка мне о твоей жене. Как зовут твою дочь? Надеюсь, ты захватил ее фото?»

Уотербери оставил фотографию в номере. Жена его была миловидной женщиной, но снимок сделали при плохом освещении и не под тем углом: девочка была видна отчетливо, а лицо жены казалось расплывшимся и толстым, она совсем не походила на себя. Жена же Пабло смотрелась на стоявшем на его столе фото великолепно. Ее звали Коко, она снялась на пляже Ипанема в бикини, с распущенными каштановыми волосами.

Они поговорили немного о семьях, и потом Пабло перешел на серьезный тон: «Ну а твое писательство? Получается?»

Уотербери, будучи никудышным лжецом, все-таки умел обходиться полуправдой: «Видишь ли, Пабло, у писателя все зависит от второй книги, но я думаю, Буэнос-Айрес меня не подведет».

«Я читал „Черный рынок“. Прекрасная была книга. Я хотел, чтобы Коко ее прочитала, но она не читает по-английски».

«Она выходила на испанском!»

Финансист смутился. «Наверное, я тогда был в Нью-Йорке, – неуверенно предположил он. – Не помню, чтобы я ее видел».

Напоминание о неудаче снова больно кольнуло Уотербери. Испанские права были проданы за более чем скромную сумму издателю в Мадриде, и он сомневался, что тираж был большим.

«А как твоя вторая книга? Ты ничего не писал мне о ней».

Внутри у него похолодело. «Она была не очень коммерческой. Называлась „Увядший цвет“».

«Какое необычное название! О чем она?»

«О всяких пророчествах, которые начинают появляться в газетах. Я придумал своего рода рекламную кампанию. Подумал, что было бы здорово разрекламировать книгу заранее, помещая эти объявления в настоящих газетах, чтобы проиграть в реальном мире сюжет, как он развивается в книге». Уотербери пожал плечами.

Пабло смотрит на него, взвешивая, гениальную идею придумал его друг или чистый абсурд: «И какая же у тебя была идея?»