Мартин Эмис - Ночной поезд

• Название: Ночной поезд
• Автор: Мартин Эмис
• Издательство: Махаон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-88215-825-7

Чего только я не насмотрелась: один шагнул вниз с небоскреба, другого завалили отбросами на свалке, третий истек кровью, четвертый сам себя взорвал. На моих глазах всплывали утопленники, болтались в петле удавленники, корчились в предсмертной агонии отравленные. Я видела искромсанное тельце годовалого ребенка. Видела мертвых старух, изнасилованных бандой подонков. Видела трупы, вместо которых фотографируешь кучу кишащих червей. Но больше других мне в память врезалось тело Дженнифер Рокуэлл…

---

9 марта

Только что вернулась после встречи с Сильверой.

Первое, что он сказал:

– Не нравится мне это.

Я спросила: что именно?

Да вся эта заваруха, отвечает он.

Тогда я говорю: полковник Том считает, это тянет на убийство.

Какие у него основания?

Три пули, говорю.

Тут он взвился: да что Рокуэлл в этом смыслит? Когда он в последний раз ходил под пулями?

Я ему: побойся Бога, он свою пулю схлопотал. При облаве.

Сильвера осекся.

– А сам-то ты, – спрашиваю, – когда в последний раз с облавой ходил?

Он так и не ответил. Не потому, что вспоминал, как в Тома Рокуэлла, тогда еще простого патрульного, стрелял торговец наркотиками. Нет, Сильвера просто-напросто размышлял о своей нелегкой карьере в полиции.

Я затянулась сигаретой и повторила:

– Полковник Том считает, что это тянет на убийство.

Сильвера тоже закурил.

– А что ему еще остается? – огрызнулся он. – Можно выстрелить себе в рот один раз – случается. Можно пальнуть дважды – ну что ж, бывает. Но если три раза – до какой же степени человека жизнь достала, а?

Мы сидели в небольшом кафе «У Хосни» на Грейндж. Полиция любит это местечко – здесь можно спокойно покурить. Самого Хосни с сигаретой не увидишь, просто он не выносит никакой дискриминации. Когда городские власти запретили курение в общественных местах, он решил убрать половину столиков, чтобы выгородить отдельный зал для курильщиков. Сама я с радостью избавилась бы от привычки к никотину, да и крестовый поход Хосни за права курящих обречен на неудачу. Но в полиции курят поголовно все, да так, что дым из задницы валит. У многих легкие и сердце – ни к черту, это наша дань государству.

– Это действительно был двадцать второй калибр, – задумчиво проговорил Сильвера. – Револьвер.

– Вот спасибо, что сказал. А я-то думала, пулемет. Или базука. Кстати, что говорит старушенция с верхнего этажа? Она ведь сперва заявила, что слышала только один выстрел?

– Не исключено, что первый выстрел ее разбудил, а услышала она второй или третий. Накачалась спиртным, сидя перед теликом, – что с нее возьмешь?

– Надо мне с ней побеседовать.

– Хоть стой хоть падай. Расчудесное дельце получается, – промолвил Сильвера. – Когда Поли Ноу посветил на рану и мы увидели, что было три выстрела… Одна пуля застряла в голове, правильно? Вторая хранится как вещественное доказательство – ее мы выковыряли из стены. А после вскрытия снова поехали на место. В стене как была дырка, так и есть. Но ведь был еще один выстрел. Две пули. А дырка одна.

Само по себе это меня не удивило. Полиция не особенно полагается на законы баллистики. Помните разговоры о «волшебной пуле» после убийства Кеннеди? Мы-то знаем, что любая пуля волшебная. В особенности двадцать второго калибра. Когда пуля попадает в человеческое тело, она буквально бьется в истерике. Как будто знает, что ей там не место.

– Мне попадались самоубийцы с двумя пулями, – заметила я. – Могу представить, что кто-то успевает выпустить три.

– Послушай, да я лично гонялся за парнями, которые уносили от меня три пули в башке!

На самом деле мы не просто трепались, а ждали звонка. Сильвера попросил полковника Тома посвятить в наши планы Овермарса. Это было логично – при его-то связях в отделе статистики. И сейчас Овермарс шарил по федеральной компьютерной сети, чтобы отыскать сообщения о самоубийцах, которые умудрились всадить себе в голову три пули. Мне было не по себе от этой цифры. Бывает ли самоубийство с пятью пулями? А с десятью? Где предел?

– За утро что-нибудь раздобыл?

– Да нет, одна труха. А у тебя как?

– То же самое.

Мы с Сильверой утром висели на телефоне. Обзванивали всех, кто мог что-либо сказать о Дженнифер и Трейдере, но от каждого слышали один и тот же слащавый вздор: мол, эти двое самой судьбой были предназначены друг для друга. Между ними никогда не случалось размолвок. Все, словно сговорившись, твердили, что Трейдер ни разу не повысил голоса на Дженнифер и никогда в жизни не поднял бы на нее руку. Вот такая идиллия от начала до конца. И зацепиться-то не за что.

– А почему она сидела голая, Тони? Полковник Том сказал, что наша скромница даже в бикини стеснялась ходить. Она специально разделась, перед тем как застрелиться?

– Об этом ли сейчас думать, Майк? Ее нашли мертвой. Черт знает, почему она сидела голышом.

Мы открыли свои блокноты и сравнили зарисовки места происшествия. Фигура Дженнифер, наподобие спичечного человечка, была схематично составлена из прямых штрихов: одна черточка обозначала торс, две по две – руки и ноги. Вместо головы – маленький кружок, на который указывает стрелка. Застывшая фигура. Невероятное сходство.

– Ты не прав, это кое о чем говорит. Сильвера не понял, что я имею в виду.

– Ты сам поразмысли. Ее нагота подразумевает: «Я беззащитна». И еще: «Я женщина».

– Скажи еще: «Возьми меня, я твоя».

– Ага. «Плейбой». Девушка месяца.

– Девушка года. Хотя у нее фигура не типичная. Там больше спортивные такие. И грудастые.

– Вот-вот. Это ближе к делу. Здесь замешан секс. Только не вздумай сказать, что тебе такое не приходило в голову.

Если долгие годы служишь в полиции и видишь изнанку жизни, то рано или поздно сам заражаешься каким-нибудь пороком, будь то азартные игры, наркотики, алкоголь или распутство. Человека семейного это неизбежно ведет в одном направлении – в направлении развода. Сильвера помешался на сексе. Потому и разводился не раз и не два. Я в свое время едва не спилась. Однажды был такой случай. Мы с ребятами раскрутили трудное дело и всей компанией отправились в ресторан. В какой-то момент я заметила, что все взгляды устремлены на меня. В чем дело? Оказывается, я усердно дула на свой десерт. Чтобы не обжечься. А в вазочке преспокойно таяло мороженое. Тогда я пила не просыхая. В мою кожаную куртку и черные джинсы в обтяжку как будто вселились все семь чокнутых гномов разом – плаксивый, ленивый, горластый, языкастый, шкодливый, драчливый, похотливый. Бывало, появлялась в какой-нибудь забегаловке и медленно двигалась к стойке бара, сверля взглядом всех и каждого. Могла любому ни за что ни про что двинуть в глаз или промеж ног. Даже в управлении никому житья не давала. Каждый из наших копов так или иначе испытал на себе мою тяжелую руку.

Сильвера моложе меня. Сейчас собирается разводиться в четвертый раз. Он сам рассказывал, что лет до тридцати пяти, произведя арест, не пропускал ни жену, ни сестру, ни любовницу, ни мать арестованного. Охотно верю: он и сейчас похож на сексуально-озабоченного. Если бы Сильвера служил в отделе по борьбе с наркотиками, все бы считали, что он нечист на руку. У него всегда шикарный прикид и томный взгляд, черные волосы по-итальянски зачесаны назад без пробора. Однако Сильвера не падок на грязные деньги. Да и какие деньги в убойном отделе… А сыщик он классный, этого не отнимешь. Просто насмотрелся фильмов про крутых парней. Впрочем, как и все мы.

– Итак, – произнесла я, – она сидела в спальне, совершенно голая. В темноте. Допустим, это был тот случай, когда женщина по доброй воле открывает рот для любовника.

– Не вздумай сказать такое полковнику Тому. Он этого не переживет.

– Ладно, начнем сначала. Трейдер уходит в девятнадцать тридцать. Как обычно. И тут появляется еще один дружок.

– Понятно. Следует приступ ревности и так далее. Слушай, чего добивается полковник Том?

– Он хочет узнать, кто к этому причастен. Я тебе вот что скажу. Если это и вправду самоубийство, то оно вызывает массу вопросов.

Сильвера поднял на меня недоумевающий взгляд. Полиция – все равно что пехота. Наше дело – не рассуждать, а выполнять приказы. У нас даже есть на этот счет поговорка: «Разберись, что к чему, – и не думай почему».

Тут я вспомнила, что давно хотела кое-что выведать у самого Сильверы, и говорю: ты как-то трепался, будто можешь трахнуть все, что шевелится.

Ну, допустим, кивает Тони. А в чем проблема?

Да так. Неужели и к Дженнифер подъезжал?

Как же, было дело. Когда рядом такая женщина, надо хотя бы попытку сделать, чтоб потом себя не попрекать всю жизнь.

Ну и?…

Она, конечно, меня отшила, но очень вежливо.

Понятно, говорю, не дала тебе повода обозвать ее ледышкой или лесбиянкой. Или монашкой. Кстати, она была верующая?

Вроде бы нет, пожимает плечами Сильвера. Она ведь наукой занималась. Астрономией. Разве астрономы верят в Бога?

Мне-то откуда знать?

– Сэр, будьте добры, загасите, пожалуйста, сигарету.

Оборачиваюсь на незнакомый голос.

Один из посетителей.

– Прошу прощения, я хотел сказать «мэм». Будьте добры, мэм, загасите сигарету.

Со мной такое случается все чаще. «Сэр»… Когда я звоню по телефону и называю свое имя, человеку и в голову не приходит, что с ним общается женщина.

Сильвера затянулся и спрашивает:

– Ас какой стати она должна гасить сигарету?