Олег Селянкин - Они стояли насмерть

• Название: Они стояли насмерть
• Автор: Олег Селянкин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1960

Автор романа «Школа победителей» Олег Константинович Селянкин родился в 1917 году в гор. Тюмени. Среднее образование получил в гор. Чусовом.

Окончил высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. В Великой Отечественной войне участвовал с лета 1941 года. Был командиром роты морской пехоты на Ленинградском фронте, дивизионным и флагманским минером в Волжской флотилии и командиром дивизиона в Днепровской флотилии. Награжден двумя орденами Красной Звезды, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени и медалями.

Писать начал в 1946 году. Первый сборник его рассказов «Друзья-однополчане» был выпущен Пермским книжным издательством в 1951 году. После этого вышли отдельными книгами повесть для юношества «Есть так держать!», сборники рассказов «Мужество» и «Земляки», повесть «На капитанском мостике», рассказы «Маяк победы» и «Злыдень», познавательная книжка для детей «Тайны полноводной Камы».

---

— Миша! — окликнул его Лебедев и протянул аккуратно сложенный лист бумаги. — Отдашь в политотдел… Ну, давай, сынок, поцелуемся, — и неловко обнял Норкина за шею.

По пояс в воде, спотыкаясь и падая, матросы шли через болото. Здоровые несли раненых, пулеметы и минометы. Намокшие брюки были неимоверно тяжелы, мешали идти. Движения у всех вялые, неуверенные.

Матрос с пулеметом на спине поклонился, сделал шаг в сторону, чтобы удержать равновесие. Ноги не слушаются и он падает. По зеленоватой поверхности воды расходятся волны. Медленно встает матрос. Поднимает бескозырку. Слабый ветер не может пошевелить ее намокшие ленты, и они висят неподвижно.

Еще немного, и моряки выйдут на сухое место. Остались считанные метры, и тут Углов увидел, как один из раненых остановился, покачнулся и шлепнулся на кочку. По его грязному небритому лицу покатилась слеза.

— Нога болит? Опирайся на меня, — сказал Углов, поравнявшись.

Матрос покосился на него и огрызнулся:

— Иди ты! — потом поднялся и побрел дальше.

И в этом ответе было не желание обидеть, а злоба на самого себя за то, что не смог пересилить боль, поддался ей, хоть на минуту, но поддался.

А сзади гремели выстрелы. Там шел бой. Обыкновенный бой. Десятки таких происходят ежедневно, и у всех у них одно название: бой местного значения. И про этот бой в сводке Информбюро, наверное, будет сказано: «На Ленинградском фронте идут бои местного значения». Прочтет иной человек эти скупые строчки и, разочарованный, отложит газету: «Ничего особенного не происходит, — подумает он. — Дерутся за какую-то высоту».

Однако не местного, а мирового значения шли бои. В боях за безымянные высоты оказалась разбита в прах теория фашистского мирового господства. Беспомощно топтался враг, теряя время, живую силу, технику, а далеко на Урале появлялись новые цехи. Не было у них вначале Стен. Стройные сосны подпирали необычную крышу — небо, но отсюда уже уходил на запад первый эшелон грозной техники.

Шли бои местного значения на Ленинградском фронте, а с тракторного завода отправлялся на фронт первый танк; в артели «Жестянщик» собирался первый автомат. Именно в этих боях закалился человек, нанесший врагу страшный, решающий удар.

Болото кончилось. Моряки, пошатываясь, вышли на твердую почву и сели. Изорванная одежда покрылась болотной ржавчиной и водорослями.

После непродолжительного отдыха Норкин приказал разведке выйти вперед. Остальным разрешил курить. Не слышно обычного говора. Молча глотают матросы сизоватый махорочный дым. Дым цигарки Никишина всех светлее. Он курит подобранные с земли гнилые листья.

Разведка вернулась неожиданно быстро. Крамарев подошел к Норкину в сопровождении старика, одетого в серый поношенный пиджак с протертыми локтями.

— Недалеко отсюда встретили, — доложил Крамарев. — Говорит, что местный.

Старик стоял спокойно, рассматривай моряков. Его маленькие серые глаза быстро перебегали с одного лица На другое.

— Кто ты? Откуда? — спросил Норкин.

— Я-то? Здешний. А ты кто?

— Довольно, — оборвал его Норкин, хотел что-то сказать еще, но вместо этого встал, подошел вплотную к старику, посмотрел пытливо в его прячущиеся под косматыми седыми бровями глаза и лишь потом спросил: —Скажи, а нет ли тропинки в обход вон того болота?

Услышав вопрос, матросы зашевелились, столпились вокруг командира и старика.

— А зачем тебе туда?

Терпение лопнуло и Норкин вцепился в ветхий пиджак старика.

— Говори толком! Проведешь — век не забуду, а обманешь — повешу на ближайшем дереве!

— Ишь ты, какой горячий, — не то с удивлением, не то осуждающе проговорил старик и покачал головой. — Сразу и вешать! А я, может, затем и шел, чтобы помочь….

— Не сердись… Сам знаешь, и так тошно…

— А я что? Я проведу…

— Товарищи! — крикнул Норкин, не слушая больше старика. — Сейчас идем обратно! Кто не может — оставайтесь здесь с ранеными! Проверить оружие и в поход!

Все пришло в движение, лица посветлели, а матрос, плакавший на болоте, махнул автоматом и сказал только одно слово:

— Айда!»

Над островом первые семь «Юнкерсов» появились вскоре после ухода Норкина. Сделав несколько кругов, они перешли в пике и сбросили бомбы. Вокруг оставшихся моряков заплясали грязные столбы болотной воды.

«Молодец, Миша, что убрал батальон, — подумал Ле-бедев. — Всем бы нам не спрятаться».

Голос Донцова привлек его внимание. Донцов остался верен себе и крикнул:

— Вот это долбанул! Прямо в глаз лягушке! Честное пионерское, сам видел, как она после этого отмаргивалась!

Сбылось и второе предсказание Норкина: противно подвывая, пролетела мина, за ней вторая, потом третья. И началось.

Первым был ранен Кирьянов. С тоской посмотрел он на оторванную осколком кисть левой руки и, придерживая зубами конец бинта, бережно замотал кровавый обрубок.

— Товарищи! Сейчас фашисты пойдут в атаку! Подпускайте ближе и бейте только наверняка! — ворвался в грохот разрывов голос Лебедева.

Действительно, между кочками показались ползущие немцы. Они уже близко, а на островке по-прежнему тихо. Фашисты с ревом бросились в атаку. И тут ожил остров. Автоматные очереди слились с мерным рокотом пулемета, и немцы поспешно попадали в воду.

— Паша! Смотри, один гад голову спрятал, как страус, — кричал Донцов. — Я ему дополнительную вентиляцию сделаю!

Злая короткая очередь… Взвыл фашист и скрылся под водой.

Схлынула первая волна атакующих. Снова шквал огня. Немецкие солдаты бегут к острову, и снова откатываются назад, оставив между кочками несколько трупов.

В небе гудят самолеты. Летчики узнали, что моряки бессильны против них, и проносятся над самыми вершинами деревьев, почти касаясь крыльями низкорослых сосенок. Из пушек и пулеметов они прочесывают островок вдоль и поперек. Сосенки сгибаются под напором воздуха, встревоженного мощными винтами, и гудят вершинами.

День подходит к концу. Солнце торопится спрятаться за деревья. В одну из немногих минут передышки Федосеев, еще раз сменивший позицию, закурил папиросу и спросил Донцова:

— Знаешь, Боря, а ведь наши, пожалуй, далеко ушли?

— Ага… Идут хлопцы да нас вспоминают…

— Значит, ты тоже думаешь, что они далеко ушли?

— Наши? Конечно, далеко… А тебе зачем?

— Если далеко, то и нам можно уходить? Не хочется умирать, Боря… Как стемнеет — попробуем?

— Можно будет…

Передышка кончилась. Бешеный вой новой лавины мин прервал их разговор. Фашисты решили до темноты уничтожить моряков. Мины сыпались около часа. Моряки все глубже зарывались в липкую грязь. Наконец расстояние между ними и немцами настолько уменьшилось, что пришлось прекратить минометный обстрел. С/гал слышен посвист пуль. Фашисты обошли моряков с флангов, и началась горячая рукопашная схватка. Погиб Звонарев, который всадил нож в грудь врага и сам упал тут же, сраженный пулей.

Замер, стоя по колено в воде, Кирьянов, подняв руки вверх. Матрос сдается?! И раньше бывало так, что моряков брали в плен, но тогда их подбирали на поле боя в бессознательном состоянии, а здесь матрос сдается сам. Фашисты бегут к Кирьянову. Они издали протягивают к нему руки.

Это заметил Донцов. Он удивленно посмотрел на Кирьянова, потом со злобным шепотом поднял автомат:

— Умри, но чести матросской не марай!

Донцов не успел выстрелить: Кирьянов быстро нагнулся и начал бросать в фашистов заранее подготовленные гранаты. Фашист, налетевший сзади, опустил на его затылок приклад автомата. Кирьянов согнулся пополам и медленно повалился головой вперед. Упала с его головы бескозырка с выцветшими буквами на ленте: «Подводные силы К. Б. Ф.».

— Товарищ комиссар! Ударьте вон туда, влево! — крикнул Федосеев, но Лебедев не слышал его.

Он лежал, опустив голову в воду. Тихо, без громких фраз делал в жизни свое большое дело Лебедев, тихо и отдал жизнь, спасая товарищей, защищая Родину.

Оставшись вдвоем с Донцовым, Федосеев вдруг почув-ствовал страх, тоску по ушедшим товарищам.

«Неужели и я никогда больше не увижу солнца, неба, зелени? Неужели мать так и не дождется меня? — про-мелькнуло у него в голове. — Так пусть и вам будет то же!» — скрипнул он зубами, еще сильнее сжал рукоятку пулемета и прильнул к прицелу.

Сильный удар отбросил его в сторону. В голове разлился глухой шум.

«Жив я или нет? — думал Федосеев, тихонько шевеля пальцами. — Наверно, жив, раз думаю… Но почему тогда не вижу?.. Ослеп?!»

Федосеев резко приподнялся на руках, ударился головой о пулемет и потерял сознание…

Скоро он очнулся и, не поднимая головы, нащупал ручки пулемета, уперся локтями и крикнул:

— Боря! С какого борта немцы?