К Енко - Тайны разума, История Разума (Разум Сталина, Ельцина, Путина, Березовского, бен Ладена)

• Название: Тайны разума, История Разума (Разум Сталина, Ельцина, Путина, Березовского, бен Ладена)
• Автор: К Енко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Все понимали, что это самоубийство, потому что там был пристрелян каждый сантиметр. Ни один командир приказа доставить его в госпиталь, конечно, не отдал бы. А добровольцев как-то не нашлось. Отец к этому времени столько крови уже потерял, что было ясно: вот-вот помрет, если его так оставить.

Тут на него случайно и наткнулся один боец, его бывший сосед по дому. Он все понял, без лишних слов взвалил отца на себя и потащил по льду Невы на ту сторону. Они были идеальной мишенью и все-таки уцелели. Сосед дотащил отца до госпиталя, попрощался и вернулся на передовую. Сказал только, что они больше не увидятся. Он, видимо, не надеялся выжить на этом пятачке и думал, что у отца тоже маловато шансов.

- Отец выкарабкался. В госпитале он провел несколько месяцев. Там его нашла мама. Она приходила к нему каждый день. А что значит приходила? Она сама-то была полуживая. Отец увидел, в каком она состоянии, и потихоньку от медсестер начал отдавать ей свою еду. Правда, маму с отцом быстро засекли за этим занятием. Врачи обратили внимание на то, что он теряет сознание от голода. Когда выяснили причину, сделали им внушение, даже перестали маму к отцу пускать на какое-то время. А в результате оба выжили. Только отец после этого ранения так всю жизнь и хромал.

После войны моего отца демобилизовали, и он пошел работать мастером на Вагоностроительный завод имени Егорова. В каждом вагоне метро есть табличка, на которой написано, что этот вагон, номер такой-то, изготовлен на Вагоностроительном заводе имени Егорова.

Ему сразу от завода дали комнату в коммуналке, в обычном питерском доме, в Басковом переулке, это в центре. Двор-колодец, пятый этаж без лифта.

До войны у родителей было полдома в Петергофе. Они очень гордились тем уровнем жизни, которого тогда достигли. Хотя что это был за уровень! Но им казалось, что это чуть ли не предел мечтаний...

В нашей коммуналке, в одной из комнат, жила еврейская семья: старенькие дедушка с бабушкой и их дочь Хава. Она была уже взрослой женщиной, но, как говорили про неё взрослые, жизнь у неё не сложилась. Замуж она не вышла и жила с родителями.

Отец её был портным и, несмотря на то что казался мне очень старым, целыми днями что-то строчил на швейной машинке. Они были правильными евреями: по субботам не работали, а дед в обязательном порядке с утра до ночи талдычил Талмуд: бу-бу-бу... Как-то я даже не выдержал и спросил его, что он бубнит. Он мне объяснил, что это за книга, и мне сразу стало неинтересно.

Как обычно на коммунальной кухне, не обходилось без стычек. Мне все время хотелось как-то защитить своих родителей, заступиться за них. Надо заметить, что со старичками у меня были очень хорошие отношения - они меня любили, я часто играл на их половине.

И вот один раз я решил вмешаться. Реакция родителей была абсолютно неожиданной и мне непонятной. Они страшно рассердились. Для меня это было полным шоком. Я их защищаю, и вдруг они мне говорят: "Не лезь!" Почему? Я никак не мог понять.

А родители считали, что мои хорошие отношения со старичками, их любовь ко мне гораздо важнее мелких кухонных дрязг.

После этого случая я никогда больше в кухонные перебранки не лез. Как только они начинали ругаться, я просто уходил либо к себе, либо к старикам. Мне было все равно к кому.

Еще в нашей квартире жили пенсионеры, правда, недолго. С ними связано мое крещение. Соседка баба Аня была человеком набожным, ходила в церковь, и, когда я родился, она вместе с мамой втайне от отца, члена партии, секретаря партийной организации цеха, меня крестила.

Через много лет, в 1993 году, когда уже работал в Ленсовете, я поехал в Израиль в составе официальной делегации. И мама дала мне мой крестильный крестик, чтобы я освятил его на Гробе Господнем. Я выполнил её просьбу, потом надел этот крестик и с тех пор не снимаю.

С первого по восьмой класс я учился в 193-й школе, которая находилась в том же переулке, что и мой дом, минутах в семи ходьбы. Я всегда опаздывал на первый урок, поэтому даже зимой не успевал толком одеться. Вернее, так: одеться, добежать до школы, раздеться - все это требовало кучу времени. И чтобы его сэкономить, я не одевался, а пулей летел в школу без пальто - и сразу за парту.

...Спортом я начал заниматься лет в десять-одиннадцать. Как только стало ясно, что одного драчливого характера не хватает, чтобы быть первым во дворе и в школе, я решил пойти в секцию бокса. Но долго там не продержался: мне очень быстро сломали нос. Боль была страшная - невозможно было дотронуться до кончика носа. Но к врачу я не пошел, хотя вокруг говорили, что надо операцию делать. Я спросил: "Зачем? Так срастется". Действительно, срослось. Но охота заниматься боксом у меня после этого пропала.

И тогда я решил заниматься самбо. Борьба в то время вообще была популярна. Я пришел в секцию недалеко от дома и начал заниматься. Это был простенький зал, принадлежавший спортивному обществу "Труд". Там у меня был очень хороший тренер - Анатолий Семенович Рахлин. Он всю жизнь отдал своему делу, до сих пор тренирует девчонок и мальчишек.

Тренер сыграл в моей жизни, наверное, решающую роль. Если бы спортом не стал заниматься, неизвестно, как бы все дальше сложилось. Это Анатолий Семенович меня на самом деле из двора вытащил. Ведь обстановка там была, надо честно сказать, не очень.

И вот сначала я занимался самбо, а потом уже пошло дзюдо. Тренер принял решение, что теперь будет дзюдо, и вся наша группа тогда сменила вид борьбы.

Дзюдо - это ведь не просто спорт, это философия. Это уважение к старшим, к противнику, там нет слабых. В дзюдо все, начиная от ритуала и заканчивая какими-то мелочами, несет в себе воспитательный момент. Вот вышли на ковер, поклонились друг другу... А могли и по-другому - вместо "поклонились" сразу противнику в лоб дать.

С теми людьми, с которыми я занимался тогда, до сих пор дружу.

...Еще до того как окончил школу, у меня возникло желание работать в разведке, хотя это и казалось недостижимым, как полет на Марс. Книжки читал, фильмы смотрел. Правда, вскоре захотелось стать моряком. Но потом опять разведчиком. А в самом начале очень хотелось быть летчиком.

В Ленинграде есть Академия гражданской авиации - я туда всерьез собирался. Литературу читал, какой-то журнал даже выписывал. Но потом книги и фильмы типа "Щит и меч" сделали свое дело. Больше всего меня поражало, как малыми силами, буквально силами одного человека, можно достичь того, чего не могли сделать целые армии. Один разведчик решал судьбы тысяч людей. Так, во всяком случае, я это понимал.

И уже никакая Академия гражданской авиации меня больше не интересовала. Я свой выбор сделал.

Правда, родители это поняли не сразу. К ним пришел мой тренер и говорит: "Есть конкретное предложение. Володя как спортсмен может практически без экзаменов поступить в институт".

Они, конечно, обрадовались и стали меня уговаривать. Тренер вообще не мог понять, почему я сопротивляюсь. "Стопроцентное поступление! В ту же Академию гражданской авиации, - говорил он родителям. - А если он провалится в университет, то войдет в армию".

Ситуация у меня оказалась сложной. Отец очень властный человек был. Но я просто намертво стоял на своем. Сказал, что решил окончательно.

Потом к ним ещё один мой тренер подключился, из общества "Труд", тот самый Леонид Ионович. Хитрый мужик. "Ну что, - говори", - поступаешь?" Я говорю: "Да". Он: "Куда?" Хотя, конечно, все знал. Я говорю: "В университет". Он:

"Это хорошо, молодец, а на какой факультет?" Я говорю: "На юридический". Он как заорет: "Что, людей ловить? Ты что? Ты же ментом будешь, ты понял?" Я обиделся: "Я ментом не буду!" То есть он целый театр устроил.

Год они меня душили ежедневно. Что вообще-то усилило мое желание поступить на юридический. А почему именно юридический, я сейчас объясню.

Чтобы узнать, как становятся разведчиками, я где-то в начале 9-го класса сходил в приемную Управления КГБ. Ко мне вышел какой-то дядя. Как ни странно, выслушал меня. "Хочу, - говорю, - у вас работать". - "Отрадно, но есть несколько моментов". - "Каких?" - "Во-первых, - говорит, - мы инициативников не берем. Во-вторых, к нам можно попасть только после армии или какого-нибудь гражданского вуза".

Я, естественно, поинтересовался: "После какого вуза?" Он говорит: "После любого!" Он, видно, уже хотел от меня отвязаться. А я говорю: "А предпочтительнее какой?" - "Юридический!" - "Понял".

И с этого момента начал готовиться на юрфак Ленинградского университета. И уже никто не мог меня остановить.

Но армией родители и тренеры ещё долго меня пугали. Они не понимали, что и армия меня вполне устраивала. Конечно, это удлиняло немного, усложняло мою историю, но не уводило в сторону от курса.

Однако тренеры, между прочим, были фантастически изобретательны. Когда я ходил на подготовительные курсы в университет, то узнал, что составляют списки спортсменов, которым дается преимущество при поступлении. Я точно знал, что меня в этом списке нет. Но когда поступил на юрфак и уже начал учиться, преподаватель физкультуры заставлял меня перейти в "Буревестник". Я его спрашиваю: "Это с чего вдруг я должен переходить?" Он: "Мы тебе помогали поступить, так что будь добр..." А я чувствую, что-то не то.