Сергей Абрамов - Стоп-кран

• Название: Стоп-кран
• Автор: Сергей Абрамов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990
• ISBN: 5-235-00857-X

Фантастика в данном произведении — всего лишь прием, позволяющий писателю войти в мир личных и общественных отношений, показать их сложность, противоречивость, особенно в дни, когда в стране происходят перемены.

---

— Мне это не нравится, — сказал Ким.

— Что? — почему-то шепотом спросил Петр Иванович.

— Откуда здесь дверь?

— Может, спецвагон? — предположил Петр Иванович. — Нас же не остановили. Значит, можно… Ты какую-то Веру ищешь, так?

— Веру, Веру…

Ким осторожно взялся за ручку двери. Ким повернул ручку двери. Ким открыл дверь. (Смотри вышеперечисленный набор действий Кима.) И тут же его подхватили под белы руки, прямо-таки внесли куда-то и нежно опустили на пол. И с Петром Ивановичем тот же фортель легко проделали.

«Куда-то» оказалось отлично знакомым Киму, постановщики повторялись. В синем медицинском свете, мертво гасящем истинные размеры декорации, стоял стол, крытый длинной скатертью, а за столом покоились те же Большие Начальники, что час назад (неделю назад? Год назад?.. Пространство и время вели себя здесь прихотливо, озорничали напропалую…) осудили Кима на двадцать лет с поражением в правах. Начальники, не улыбаясь, никак не выдавая знакомства, смотрели на Кима и на ошалевшего Петра Ивановича (не послушался он Кима, не просто удивился — ошалел вон…), и взгляды их ничего хорошего не сулили. Ни первому — отпетому, как известно, преступнику, ни второму — примерному, как известно, комсомольцу и Командиру.

— Где мы? — затравленно прошептал Петр Иванович, прихватив Кима, как тот и велел, за штаны и целенаправленно припухая от страха. (Поставьте себя на его, командирское, место. Спецпоезд, ветер в груди, возвышенная цель в финале, все светло и прекрасно, а тут — зловещая темнота, явно — стол президиума, а в президиуме — уж он-то их с первого взгляда узнал! — Ба-альшие Начальники!..)

— Не бойся, — намеренно громко сказал Ким. — Сейчас нам будут промывать мозги. У тебя есть чего промывать, а, Иваныч?

— Погоди, погоди, — бормотал вконец растерянный Командир. Он, похоже, не ориентировался ни в пространстве, ни во времени. — Какие мозги? Что ты несешь? У меня нет никаких мозгов…

Последняя реплика весьма понравилась среднему лицу.

Мы их станем называть так, как и ранее: среднее лицо, правое и левое. Ибо, как и ранее, они были одним Лицом — Единым в Трех Лицах. Уже упоминавшийся здесь библейский «эффект Троицы».

— Искреннее и важное признание, — задушевно сказало среднее лицо. — Другого я и не ждал. А вы? — обратился он к партнерам.

— Никогда! — сказало левое лицо.

— Всегда! — сказало правое лицо.

— Согласен, — отечески кивнуло среднее лицо. — Так, может, он еще не потерян для нас, а?..

Правое лицо с сомнением молчало. Левое тоже не спешило высказаться.

— К чему он у нас присужден? — поинтересовалось среднее лицо.

Правое лицо подняло руку, требовательно пошевелило пальцами, и в них немедля оказалась толстая папка с надписью «ДЪЛО» (через «ять»). Такая же, мы помним, и на Кима была составлена. Правое лицо нежно уложило перед средним. Среднее подуло на нее, странички мягко зашелестели, сами собой переворачивались, послушно останавливаясь, где надо.

— Особая мера пресечения, — сказало среднее лицо. — Пожизненное заключение с постепенным изменением режимов.

— Это как? — спросил Петр Иванович. То ли Кима спросил, то ли членов президиума. Поскольку члены молчали, ответил Ким:

— Это просто, Иваныч. Пожизненное — значит, до гроба. Всю жизнь будешь Светлое Будущее ваять. Ну и расти постепенно. Как они говорят, режим менять.

— Что значит «режим»?

— Ранг. Звание. Должность. Сейчас ты просто Командир, а станешь Самым Большим Командиром.

— Пра-авда? — протянул Командир. — А как же теперь?..

— Теперь надо думать, — веско сказало среднее лицо. — Вы совершили преступление. Вы связались с осужденным по другой статье и вступили с ним в сговор.

— В какой сговор? Ни в какой сговор я не вступал.

— А кто ему помог бежать?

— Так ведь напали…

— Не напали, а пришли зафиксировать. По приказу.

— Я же не знал. Надо было предъявить приказ.

— Вы — Командир. Вы обязаны предугадывать любой приказ свыше.

— Ну, знаете ли, я не провидец…

Ким с любопытством слушал диалог, сам в него не вмешивался. Неожиданная радость: Петр Иванович медленно, но верно приходил в себя. Он уже не трясся осиновым листком, не млел под взглядами Больших Начальников, он уже потихоньку начинал отстаивать собственное право на поступок.

— Осужденный быть Командиром должен обладать даром провидца. Это позволит ему не ошибаться в своих командах.

— Ну, нет, — не согласился Петр Иванович, — плох тот Командир, который никогда не ошибается. Это значит, что он ошибается, но делает вид, что не ошибается. И других заставляет.

Не очень складно по форме, зато верно по сути, отметил про себя Ким.

— Вы признаете право Командира на ошибку? — в голосе среднего лица слышалась патетически поставленная угроза.

Но Петр Иванович ее не уловил.

— Ясное дело, признаю, — сказал он. — А ребята на что? Чуть что не так — поправят.

— Печально, — печально констатировало среднее лицо. — Положение, видимо, безнадежно. Не так ли, господа?

— Так ли, — сказало правое лицо.

— Увы, — сказало левое лицо.

— И каков же вывод? — спросило среднее и само ответило: — Придется менять меру пресечения… Какие будут предложения?

— Пустите его на свободу, — засмеялся Ким. Ему нравилась мизансцена. Ему нравился диалог — легкий, лаконичный, точный, нравились дурацкие персонажи. Он даже к нелепой декорации привык. — Пустите, пустите. Он на свободе одичает и погибнет.

Но Един в Трех Лицах его не слушал. (Или, вернее, не слушали?..) Лицо советовалось внутри себя.

— Расстрелять? — спросило правое.

— Круто, — поморщилось левое. — Все-таки бывший наш.

— Не был я ваш, извините, — быстро вставил Петр Иванович, напряженно вникающий в ход обсуждения, не без волнения ожидающий решения, но собственного достоинства при этом терять не желающий. — Свой я был, свой.

— Тем более, — сказало правое лицо.

— А что? — вопросило среднее лицо. — Рас-стре-лять?.. В этом что-то есть… Круто, конечно, вы правы, но каков выход? Кассировать по состоянию здоровья? Рано, молод. На дипломатическую отбывку срока? Не заслужил. Перемена статьи?..

— Точно! — утвердило левое лицо. — Перемена. Пожизненное, но — без изменения режима!

Лица понимающе переглянулись.

— Хорошо, — легко улыбнулось среднее лицо. И в тех же скупых пропорциях расцвели улыбки на лицах левом и правом. — Утверждаем. Приговор окончательный и никакому вздорному обжалованию не подлежит.

— Ну, дали! — возликовал Ким, вмазал Петру Ивановичу по широкой спине.

— Ну, забой! Ну, улет!.. Ты хоть понял, Иваныч? Они тебе пожизненное впаяли. И — по нулям. Как был простым Командиром, так простым и помрешь. Плакали твои лампасы.

Петр Иванович на приговор реагировал достойно. Петр Иванович не зарыдал, в ноги членам президиума не кинулся. Петр Иванович достал из кармана клетчатый носовой платок, трубно высморкался, аккуратно сложил его и только после этого процесса очищения заявил:

— Во-первых, плевал я на лампасы. А во-вторых, еще поглядим, кто в них щеголять станет… Пошли отсюда, Ким, — и потянул Кима за карман джинсов.

Не тут-то было.

— Стоять! — громогласно воскликнуло среднее лицо. — Еще не все!

— Погоди, — сказал Петру Ивановичу Ким. — Слышал: еще не вечер.

— Напрасно паясничаете, подсудимый. Речь на сей раз пойдет о вас. («Стихи!» — быстро вставил Ким, но лицо не заметило.) Есть предложение изменить меру пресечения. Что там у нас было?.. — И точно так же, как раньше, влетела в ладонь правому лицу Кимова заветная папочка с названием через «ять», улеглась перед средним, зашелестела страничками. — Двадцать лет с поражением? Отменяем!.. Какие будут варианты?

— Расстрелять! — на сей раз мощно утвердило правое лицо.

— Расстрелять! — тоже не усомнилось левое.

— Утверждаю! — утвердило среднее лицо, достало из синего воздуха круглую печать и шлепнуло ею по соответствующей бумажке в папке с делом Кима.

Шлепок прогремел как выстрел.

— Обвиняемый, вам приговор понятен? — спросило по протоколу правое лицо.

— Чего ж не понять? — паясничал Ким. Ах, нравилась ему постановка, ну ничего бы в ней менять не хотел! И не стал, кстати. — Когда стрелять начнете?

— Немедленно, — среднее лицо взглянуло на наручные часы: — Время-то как бежит!.. К исполнению, и — обедать… Вам, кстати, туда, граждане, — и указал Киму с Петром Ивановичем на выход.

И тут же, пугая сурового Петра Ивановича, стол, как и прежде, уплыл в темноту, а на смену ему из темноты явился, стройно топая каблуками, взвод… слово бы поточнее выбрать… дружинников, так? В кожаных, подобно Кимовой, куртках, только подлиннее, до колен, крест-накрест обвешанные, подобно нынешним металлистам, лентами тяжелых патронов, в кожаных же фураньках с примятым верхом и медными бляхами на околышах — вышли из синюшных кулис двадцать (Ким точно посчитал) исторических металлистов — с историческими винтовками Мосина наперевес. Десять из них тесно окружили Петра Ивановича и повели его, несопротивляющегося, куда-то назад. Он только и успел что крикнуть: